— Конечно. Все будет хорошо, подруга, — обнимает меня за плечи и целует в висок.
На доли секунд становится спокойно в его объятиях, но волнение быстро возвращается на место.
Я ухожу в гостевую комнату, куда меня заселил Майер. Наконец, сдираю с себя рубашку, которая пахнет Роландом и сводит с ума на протяжении нескольких часов. Раздевшись, иду в смежную комнату, наполняю ванную водой и забираюсь в неё. Закрыв глаза и вдохнув полной грудью воздух, окунаюсь с головой в воду и позволяю истерии вырваться криком наружу. Как бы хотелось сейчас утопить все ненужные чувства и мысли, чтобы перестали существовать и терзать душу. Но, кажется, даже если я утоплю/убью себя, они продолжат изводить мой прах.
Когда приходит время выезжать на встречу, я собираюсь, вызываю такси и тихо, пока на горизонте нет Рейна, выхожу из дома. Ему невозможно будет объяснить, что я должна быть там одна, он, все равно, меня не отпустит. Поэтому, я мысленно прошу у него прощение за обман, отключаю телефон, чтобы он не изводил меня звонками, и выезжаю к назначенному месту.
Доехав до заброшенного склада, по телу пробегает озноб. Мне становится совсем дурно, но мысль, что я скоро встречусь со своей девочкой прибавляет храбрости. Расплатившись с таксистом, выхожу из машины и направляюсь к единственному стоящему ангару. У дверей вижу мужчину, который внимательно следит за мной.
— Все в порядке, она приехала на такси, — сообщает кому-то в наушник.
Открывает мне железные двери, пропускает вовнутрь, а сам остаётся охранять местность.
Холод, пробирающий до дрожи — это первое, что я чувствую, войдя в огромное темное помещение. В груди нарастает тревога. А в голове хаотично всплывают картины прошлого, когда неизвестный, прячущий своё лицо, сделал один выстрел в сердце сестры, лишив нашу семью смысла жизни; как двое других, более жестоких и безжалостных тварей выстрелили в маму и Сэма, сожгли их тела и лишили меня детства и памяти. Пытаюсь выкинуть из головы все мысли, что нагоняют жути. Но чем ближе подхожу к двум мужчинам, стоящим у стола с ноутбуком, тем сильнее страх разрастается меж рёбер.
«И как меня угораздило в это все вляпаться?» — недоумеваю, осматриваясь по сторонам и с ужасом понимая, что все это происходит со мной в реальности, а не на пробах дешевого кино.
— Более мрачного места не нашлось для встречи? — обращаюсь к мужчинам.
— Выбрали самое красочное для тебя, — произносит один из них грубым охрипшим голос, надменно смотря на меня.
Разглядев их лица, обделённые интеллектом, понимаю, что ни один не является здесь хозяином ситуации. Тот, кто всем руководит, продолжает оставаться в тени.
— Где моя дочь? — решаю перейти к делу, встав напротив них.
— Сначала мы проверим флешку, — заявляет все тот же мужик, у которого, вместо одной брови, шрам. Пугающее и неприятное зрелище.
Второй парень, более молодой, стоит молча за его спиной и внимательно следит за каждым моим движением.
Достаю из сумки usb-накопитель и протягиваю им. Тот грубо выхватывает его из моих рук, открывает ноутбук, вставляет в него флешку и начинает проверять файлы.
На лице его появляется улыбка. Такая неприятная, звериная, как у шакала.
— А ты молодец, красавица, — рассматривает меня с ног до головы. — Мы эти файлы уже год пытаемся заполучить.
— Вашему хозяину стоило бы задуматься над этим, — не удерживаюсь от презрения, которое поглощает меня сильнее страха.
— Заткни пасть, — отрезвляет второй, словно окатив меня холодной водой.
Решаю не реагировать на его слова и далее не провоцировать их.
— Откуда у этого сукиного сына эти данные? — хмурит лоб лицо со шрамом, продолжая просматривать документы.
— Разбирайтесь сами. Я свою часть сделки выполнила, где моя дочь?! — спрашиваю, теряя терпение.
Мужчина выпрямляется в спине, смотрит на меня и отвечает с усмешкой на губах:
— А её здесь нет.
— А где она? — пробирает на дрожь от такой издевательской улыбки.
Он тянет руку к пояснице, и я столбенею, когда вижу пистолет в его руках, который он направляет прямо мне в голову. Сглатываю ком размером в булыжник и не могу отвести взгляд от глаз подонка.
— Мы решили, что ей место на чёрном рынке.
У меня взрывается сердце от этих слов.
— Не смейте! — вырывается хрипом из уст, а по спине проходит леденящий озноб. — Я сделала все, как вы просили! У нас был договор!
Мрази переглядываются и начинают ржать над моими словами. Чувствую себя такой безмозглой дурой, что хочется прогрызть себе глотку.
— Верните дочь моим родителям, а со мной можете делать все, что угодно! Пожалуйста! — стараюсь унять дрожь в голосе, говорить твёрдо, но ничего не выходит. В настолько унизительной и страшной ситуации я никогда не находилась.
— Ох, крошка, я бы с радостью оставил такое мясо, как ты, для нас, чтобы утоляла потребности. Но босс сказал пощадить тебя за услугу, которую ты нам оказала, и просто пристрелить, чтобы не мучилась.
Я чувствую, как страх охватывает каждую мою клетку. Только страшно мне не за себя, а за Ариану. За то, какой адской жизни я её подвергла.
— Ради Бога, дайте поговорить с вашим боссом. Я готова на все, только оставьте в покое моего ребёнка!
— Ну давай, — ухмыляется он, расстегивая ширинку, — Покажи для начала, на что ты способна. А потом я решу, дать тебе возможность поговорить с боссом или нет.
Его слова вызывают рвотный рефлекс. Закрываю глаза, стараясь справиться с внутренней истерикой и слезами, что предательски льются из глаз. Ненавижу себя. Ненавижу за каждое неправильно принятое решение.
Раздаётся выстрел, второй. С ужасом открываю глаза, решив, что надо мной решили поиздеваться. Но когда вижу перед собой Роланда и незнакомого мужчину с пистолетами в руках, вздыхаю с облегчением, а после начинаю рыдать от осознания того, что могло произойти, если бы их не было сейчас рядом.
— Демид, уведи её, — сухо бросает Ханукаев, обратившись к другу, который только вошел в ангар.
— Я никуда не уйду! Они забрали моего ребёнка! Хотят продать мою девочку на чёрном рынке! — кричу, подхожу к ним, хочу выхватить пистолет из чьих-нибудь рук и пристрелить козлов.
— Успокойся, — резко одергивает меня Роланд, — Слушай меня. Сейчас ты успокаиваешься, и едешь с Демидом домой. А я разгребу то дерьмо, которое вы здесь заварили. Договорились?
— А Ариана? — спрашиваю сквозь слезы. — Что будет с ней? Они должны были вернуть мне её сегодня!
— Не оставлю я тебя без дочери! — договорив, передаёт меня в руки к Демиду.
Его слова нисколько меня не успокаивают, продолжаю плакать и судорожно трястись от мысли, что уже поздно, и я больше никогда не увижу Ари.
Его моя истерика нисколько не трогает, он подходит к валяющимся мужикам, которые корчатся от боли, достаёт из уха "главного" наушник и вставляет его в своё.
Включает и произносит:
— Уверен, вы по мне соскучились, — единственное, что доходит до моего слуха, прежде, чем Демид выводит меня.
На улице я вижу несколько лежащих на земле пристреленных мужчин.
— Жить будут, — говорит Демид, помогая сесть мне в машину.
— Мне плевать, что с ними будет, — говорю искренне и пугаюсь такому пренебрежительному отношению к человеческим жизням.
Мы долго едем в тишине, режущей слух. Слез во мне не осталось, но внутренний эмоциональный террор беспрерывно крушил душу.
— Дочь обязательно к тебе вернется, не изводи себя, — старается ободрить Демид, когда я совсем поникаю в мыслях.
— Если бы вы не появились…
— Мы появились, — перебивает меня, не дав возможности закончить страшные предположения. — Роланд бы не позволил, чтобы с тобой что-то случилось.
— Придите вы на пять минут позже, соскребали бы с земли моё тело, — во рту пересыхает от этих слов. — Это удача, которая не зависела ни от меня, ни от Роланда, ни от кого-либо ещё.
— Медея, в нашем мире не существует удачи, чуда, справедливости. Только контроль над ситуацией и владение информацией помогают нам не сдохнуть на каком-нибудь складе.
