Гарахк и два Глаза коротко переговорили приглушенными голосами; хотя Кетан не мог разобрать их слов, каждое из них усиливало тяжесть в животе, каждое скручивало внутренности немного сильнее. Он должен был знать, что невозможно наслаждаться этим вкусом мира и товарищества, не получая напоминаний о реальности.
Дернув жвалами, Гарахк развернулся лицом ко всем, кто все еще сидел у костра. Свет в его глазах приобрел серьезный, жесткий блеск, какого Кетан никогда в них не видел, отблеск воина Гарахка был в его сердцах.
— Она приближается, — задыхаясь, прошептала Айви. Ее тело содрогнулось у ноги Кетана.
Долгое время Кетан знал, что до этого дойдет. Он знал, что у него никогда не будет жизни со своей парой, которую он хотел, без противостояния Зурваши. Без ее смерти. Но какая-то часть его надеялась на то, что у них будет больше времени — времени, чтобы жить и любить, проводить все эти маленькие моменты со своей парой, которые все крепче и крепче связывали бы их сердца.
Низкое, недовольное гудение исходило из груди Гарахка.
— Королева-Кровопийца идет к Калдараку.
ГЛАВА 29
Воины Калдарака молча спустились с деревьев по зову Гарахка. За короткое время, проведенное Кетаном здесь, Терновые Черепа были дружелюбны и радушны, всегда стремились поговорить, поболтать, послушать истории и поделиться ими. Вриксы, которые сейчас приблизились, казались непохожими на тех, кто приветствовал племя Кетана в своей деревне.
Терновые Черепа были такими же, как семь лет назад, когда Кетан и его друзья сражались с ними — свирепыми воинами, готовыми умереть, защищая Калдарак.
Стоя с Гарахком слева от себя и Айви справа, Кетан наблюдал, как воины собрались по другую сторону костра вместе с остальными членами его племени. Они были вооружены копьями, дубинками и топорами, но, что более важно, в глазах у всех горел жесткий огонек.
Теперь они стояли лицом к лицу с битвой, которую ожидали много лет назад. Битва за их дом.
Кетан был полон решимости предотвратить эту битву. Если бы не он, этим вриксам не пришлось бы собирать своих воинов для защиты своей земли, они не пошли бы войной на королеву, которая их сломила.
Гарахк повысил голос, так что он разнесся между деревьями.
— Калдарак воевал со многими врагами. Наши проигрывали, наши побеждали, но всегда наш шар'тай сияет. Война — это путь Клубка, и поэтому Калдарак не испытывает к ней ненависти. Но Королева-Кровопийца принесла не только войну. Она принесла ненависть, наполнила ею сердца Калдарака и выпила кровь наших родственников. Она принесла смерть всем. Не имело значения, что они не могли поднять копье. Птенцы и старейшины, садоводы, камнерезы, ткачи. Трясина навсегда заполнена костями и залита кровью. Нашей кровью. Она одна заслужила ненависть Калдарака. Это правда под солнцем и небом, под лунами и звездами, перед глазами Восьмерых. Теперь Королева-Кровопийца шагает к нашему дому, чтобы забрать тех, кто стал нашими, точно так же, как она забрала наших сестер и братьев, наших матерей и отцов, наших выводков, наших друзей. Она и так уже многое отняла у нас. Слишком многое. Возьмет ли она еще что-нибудь?
Терновые Черепа ответили как один мощным нет, ударив себя кулаками в грудь и оружием о землю, чтобы создать оглушительный звук, который разнесся по группе подобно штормовому ветру.
— Никто из наших не постеснялся бы развязать войну, — продолжил Гарахк. — Наш шар'тай велик. Мы не боимся битв и получаем от смерти только славу. Но Кетан тес Ишуун'ани Ир'окари, Копье в тенях, предложил себя в качестве чемпиона. Он будет сражаться, чтобы остальные из нас были избавлены от новых шрамов. Вы принимаете этого чемпиона?
И снова Терновые Черепа ответили как один, на этот раз да — и сопровождалось это еще большим шумом.
— Копье в Тенях будет сражаться за Калдарак. Королева-Кровопийца падет от его копья, — Гарахк повернулся лицом к Кетану. — Твои — наши, теневой охотник, а наши — твои. Мы — одно целое.
Один из Терновых Черепов обошел вокруг костра, неся большую чашу. Жидкость внутри была густой и темно-красной; краска выглядела как кровь, но пахла цветками копьецвета.
Терновый Череп поднес чашу Гарахку, который принял ее нижними руками.
Гарахк окунул верхнюю руку в краску, покрывая ладонь, а затем прижал ее к плечу Кетана.
— Мы как одно целое. С этим знаком я делюсь своим шар'тай.
Один за другим другие Терновые Черепа выступили вперед. Каждый останавливался перед Кетаном, макал руку в краску и прикасался к нему, оставляя новые отпечатки ладоней на его руках, ногах, задней части тела, спине или животе. Каждый из них повторял слова Гарака — мы — одно целое.
Когда все Терновые Черепа оставили свой след, вперед вышло племя Кетана. Рекош, Уркот и Телок выполнили краткий ритуал, их руки задержались немного дольше, их взгляды задержались на нем чуть более твердо.
— Мы идем с тобой, — сказал Телок.
Когда Ансет приблизилась к нему, она, казалось, собиралась заговорить. Но ее жвала дернулись вниз, и слов не вышло. В ее глазах заплясал печальный огонек — сожаление, потеря, смирение. Она прижала свою большую, покрытую краской руку к его плечу и сказала:
— Мы — одно целое, брат по выводку.
Она отошла, и следующими приблизились люди, начиная с Диего.
— Ты выиграешь, — сказал он, опуская руку в краску. Он коснулся этой рукой нижней части левого предплечья Кетана. — Икеш элад ильн ул.
Мы — одно целое.
Другие люди повторяли слова на языке вриксов, оставляя свои метки, некоторые более сбивчиво, чем другие, но каждый также говорил ему английские слова — слова ободрения, веры.
— Убей эту суку, чтобы мы могли немного расслабиться, чувак, — сказал Коул.
— Мы тебя прикроем, — сказала Лейси Кетану.
— Что бы ни случилось, — сказал Уилл, — мы все справимся с этим.
Келли ухмыльнулась, хотя выражение ее лица было напряженным.
— У нее нет ни единого шанса. Мы будем праздновать твою победу к обеду.
— Возвращайся к нам целым и невредимым, — сказала Ахмья, встав на цыпочки, чтобы оставить свой след на шее Кетана, которая, казалось, была одним из немногих чистых мест на его теле. — Икеш элад ильн ул.
Последней была Айви, которая стояла в ряду с остальными, пока продолжался ритуал. Она подошла к нему с нарочитой медлительностью, ее губы приоткрылись, плечи поднимались и опускались в такт глубокому, прерывистому дыханию. Но ее глаза, такие чистые и голубые, не отрывались от его глаз. Золотистые волосы, обрамляющие ее лицо, делали эти глаза еще более яркими.
Грудь Кетана наполнилась любовью, тоской, сотней эмоций, которые вытеснили его страх. Женщина, которую он забрал из ямы эти восьмидни назад, с тех пор сильно изменилась — но благодаря этим изменениям она больше стала собой. Более красивая, более уверенная в себе, более смелая. Сила, которую она продемонстрировала, только росла по мере того, как она выдерживала испытание за испытанием.
Айви остановилась перед Кетаном, и он инстинктивно наклонился ниже, чтобы приблизить свое лицо к ее лицу.
— Ты мой, — она окунула руку в краску и прижала ее к его сердцам, которые забились сильнее под ее прикосновением. — Сердца, — она опустила руку вниз, положив ее прямо на его щель и заставив его застежки шевельнуться. — Тело, — теперь она покрыла обе руки краской и подняла их, обхватив ладонями обе стороны его лица. — Дух. Мы с тобой — одно целое, Кетан.
Он положил нижние руки ей на бедра и наклонился, чтобы коснуться головным гребнем ее лба. Одной из нижних рук он нащупал миску и коснулся краски.
— Мы — одно целое, моя Найлия, — отстранившись, Кетан положил свою покрытую краской руку ей на шею сбоку, вытянув вверх пальцы, чтобы оставить отметину на ее щеке.
Они стояли так много ударов сердца, глядя друг другу в глаза, и Кетан все это время боролся с желанием подхватить ее на руки и унести в Клубок. Ее место было рядом с ним, далеко-далеко от Зурваши и Такарала. Далеко от всего, что могло причинить ей вред.
