— Так-то он по тебе сохнет давно. А не слушает, чтоб ты на него внимание обратила, ты ж не обращаешь, вот он и выделывается, как может.
— А я что не знаю, что ли? Но ведь достал, потрох поганый, приказы не выполняет спорит каждым словом, а толку то? Бесит! Злит! А ничего не поделаешь, сильнючий ж гад. Даже не наваляешь ему!
— Так давай я наваляю…
— И ты не наваляешь, Тордран, это он тебе наваляет и совсем берега потеряет, а мне этого не надо, так что не лезь! Понял меня?
Тордран недовольно рыкнул, но изобразил понимание, хотя конечно, про себя подумал, что все равно наваляет Гонгро’Лашу, как только выпадет случай.
***
Этим днем Андунэль очень плохо спала, буквально просыпаясь от каждого удара ветра в окно, ей снились какие-то сны, и они были тягучими и мучительными, от таких очень хочется проснуться и не помнить, а когда просыпаешься ужасаешься тому, что это снилось, но уже через пару секунд не помнишь вообще. Как раз в момент именно такого пробуждения в комнату постучались. Хотя стуком это было можно назвать с натяжкой, скорее уж дверь пытались выломать:
— Кагар, поднимай давай свой серый зад, ПОРА!
Принцесса и сообразить то ничего не успела, как вылезший из-за лавки Кагар схватив свой плащ вышел за дверь.
Судя по всему, на улице было еще достаточно светло, и отчего-то очень шумно. Орки ревели под окнами. Выходить из комнаты эльфийке никто не запрещал, с тех пор как она смогла ходить, она спокойно расхаживала, где хотела по территории замка, даже в темницу к эльфам спускалась. Вот и теперь накинув шубу поверх рубашки и сунув ноги в башмаки пошла посмотреть, что стряслось, уж не пожар ли, потому что если пожар, то орки могут забыть в суматохе про эльфов, а мертвые сородичи Андунэль не обрадовали бы, ну по крайней мере она себе так объясняла свое желание выйти и посмотреть, зачем под дневной свет выперся нарьяма.
А посмотреть было на что. Во внутреннем дворе под одобрение толпы друг дружке морды месили два здоровенных орка, одного принцесса узнала, это однозначно был Тордран, и если она что-то понимала в драках, а она в них понимала немного, но все же, то второй, детина еще крупнее Тордрана, все же выигрывал это нехитрое состязание на кулачищах.
— Эй, вы оба, ну-ка прекратили, — скомандовал Кагар, голова которого была глубоко упрятана в капюшон, но если уж блики солнца на снегу ослепляли и заставляли слезиться глаза Андунэль, то что было с глазами нарьяма вообще был тот еще вопрос.
«Хоть бы не открывал глаз что ли, — подумала эльфийка, и тут же себя одернула, — и, я вовсе не волнуюсь, это просто… не знаю, это просто! Не забота, не волнение, не переживание, ничего такого. Совсем!»
— Отвали Кагар, — взревел сначала хорошо побитый Тордран поднимаясь на ноги.
А потом добавил и его оппонент:
— У нас личный разговор!
— Вы с кем разговариваете, долбодятлы? Совсем последние мозги друг дружке вышибли?
Оба орка переглянулись и видимо разгоряченные, а значит ничего особенно не соображающие ринулись на своего обидчика, бедная Андунэль аж вскрикнула, кидаясь к Ирше:
— Ирше, сделай что-нибудь!
— Да ты не ссы, Рыжая, он их не сильно поколотит, — Ирше указала пальцем на драку, которая видимо уже и подошла к концу.
У орков были слабые места, ну как слабые, слабые для орка, например колени, конечно, эти кости не сломаешь, но удар под колено сзади, был для орков крайне неприятный, особенно если сильный удар, особенно если сапогом с острым мысом, и не эльфийским мягким сапожком, в которых то и шаги не слышны, а вот той тяжёлой дрянью, что носил Кагар, так что и бедняги Тордрану и Гонгро’Лашу Досталось как раз по такому удару, стоило только нарьяме очутиться за их спинами. Сложившиеся в ушибленном колене орки, теперь даже ростом с Кагаром поравнялись, а еще они так грязно матерились, что принцесса, ухватившая в волнении Ирше за руку, густо покраснела.
Между прочим, Кагар от них не отставал:
— Это ж надо так визжать Рыжая, — он тер ладонями глаза, и громко поносил ее, всех эльфов и треклятое солнце, — а вы красавцы, неделю нужники будете чистить в своем лагере, самолично!
— Кагар…- взмолился было Тордран.
— А еще раз кто приказ Ирше нарушит, считайте, что лично мой приказ нарушили, и чистить нужники придется не в одном лагере, а во всем городе с утра до утра! — он сплюнул и пошел обратно, заодно схватив принцессу за руку и потянув за собой, — Вот же любопытная зараза, у меня из-за тебя чуть глаза не вытекли, нельзя так делать!
— А нечего было глаза открывать! Открыл же, да?
— Открыл…
— Может тогда за мастером Андаром послать, пускай посмотрит?
— Пока не стемнеет нечего его беспокоить, не так это и страшно, чтобы нужен был лекарь.
Но Андунэль он этим точно не успокоил, тем более из-под белых ресниц все еще текли слезы, а значит это было больно.
— Может хотя бы умыться?
— Тащи кувшин тогда сама.
И принцесса пошла и за холодной водой, а еще ромашку спросила, чтобы заварить, а заодно и почки сосны, это все что она помнила про солнечные ожоги глаз. Промыть, наложить компресс, чтобы не получить заражения.
Вот тем и занималась, заставляла Кагара промывать глаза, и лежать смирно с компрессом, а когда начало смеркаться отправила за лекарем орков.
— Тиранша!
— Лежи смирно…
— Мне две тысячи лет, думаешь такое в первый раз? Все само пройдет!
— Сказала лежать! Пройдёт, вместе со зрением такое может пройти, тебе я вижу глаза не очень нужны, но все таки…
— Лежу, лежу… А ты хоть бы спе… Хотя нет не пой, я еще помню, как это звучит. Расскажи что-нибудь хотя бы, а то скучно.
— Что рассказать то?
— Маршруты патрулей гвардии в окрестностях Карас Сильмэ! Если что я шучу, они у вас быстро меняются, я знаю.
— Ты видел Карас Сильмэ?
— Никогда, с Земли его не видно, а взобраться на дерево так высоко и близко, чтобы увидеть город просто не дадут, город прекрасно охраняется.
— Вот и отлично! Могу рассказать тебе о восхождении Анкалима, хочешь?
— Про политику?
— Да.
— Нет, увольте, не хочу. Рассказывай тогда уж про войну.
— Да ты мне сам можешь про войну рассказать, ты ведь участвовал в Исходе.
— Было дело, но я был молод, и тогда еще боялся смерти. Но вообще про горы эльфийских трупов тебе наверное не интересно?
— Нет… не хочу про трупы.
— Не про политику, не про войну, тогда про что же? Про любовь что ли?
— Этого я много знаю… В теории. Нарьяма, ты вообще когда-нибудь любил, а?
— Любил, да. Много-много лет и зим назад. Но знаешь это совсем не то, что обычно так называется. Я ее любил, почти боготворил, служил ей, как Богине, не как женщине из плоти и крови, я бы сделал для нее что угодно, попросила бы звезд с неба, я бы пошел искать способ их достать, но она была рациональной и просила реальных вещей.
— Что с ней стало?
— Умерла, как и полагается ушла, потеряв время и не желая дальше жить.
— А вы были… ну то есть твои чувства, они были взаимные?
— Сума сошла? Нет, конечно.
— Почему это, конечно? Разве есть что-то более прекрасное, чем такая преданность?
========== Пламя в его руках. ==========
Андунэль в который раз подняла взгляд от пергамента и уткнулась глазами снова четко в кадык под серой кожей шеи, как обычно выставленной на всеобщее обозрение в раскрытый воротник рубахи.
А Кагар уже в который раз этот взгляд перехватил. Он природу этого взгляда знал, не то, чтобы на него так часто смотрели, но бывало. В общем-то закономерность в таком развитии ситуации была, одна много месяцев полностью в чужой власти, без защиты и опоры, конечно, принцесса искала и находила на что опереться, на то, что становилось сейчас центром ее существования и от кого зависели ее безопасность и сытость. Психика инструмент тонкий и, к сожалению для себя самого, играть на нем Кагар не умел, хотя некоторые особенности воспринимал. Вот такую, например, когда жертва проникается симпатией к своему палачу. Ничего удивительного. Принцесса все равно была в безопасности, и не потому, что Кагар не пользовался ситуациями, о, он пользовался, в конце концов не с его рожей вертеть нос от того, что предлагают, просто она была слишком… невинна? Юна? Принцесса? Эльфийка? В общем в ней не было того, что притягивало Кагара. Он не был любителем хороших девочек и правильных женщин, не его формат отношений. Скучно, вообще-то. Отношения вообще были ему скучны. Когда-то и ему хотелось подобие дома, и чтобы его там ждали, он даже пробовал такое, и не раз, но каждый раз сбегал, все равно.
