Гарри улыбнулся, а у Северуса сжалось сердце. Странное предчувствие не покинуло его, а только усилилось. И он сделал то, что хотел сделать всё утро. Приблизился к Гарри и заключил его в крепкие, но нежные объятия. Когда Гарри поднял на него взгляд, в его глазах читалось лёгкое удивление и желание. Впрочем, насчёт желания Северус и так не сомневался, чувствуя, как что-то твёрдое начинает упираться ему в бедро. Хотя это было для них естественным времяпрепровождением. Гарри приходил в подземелья в мантии-невидимке, прыгал к Северусу в объятия, а уже через несколько минут они оказывались в постели, и только после этого обедали, пили вино, разговаривали… Так что Северус без лишних колебаний взял его за руку и повёл в спальню.
Он уложил Гарри на кровать и начал нежно целовать. Северус расстегнул и скинул его рубашку, не торопясь, однако, разделаться и с брюками. Гарри лежал спокойно, слегка подрагивая от предвкушения и иногда бросая на Северуса немного удивлённые взгляды: обычно его любовник был более страстным. Но на этот раз Северус не хотел торопиться. Ему почему-то казалось, что именно сейчас нужно насладиться Гарри как следует, со всей тщательностью, на которую он был способен. Его губы покрывали сантиметр за сантиметром кожи Гарри, его язык ласкал его соски, пупок и шею, словно в первый раз. Он получал огромное наслаждение и дарил его сам.
От одежды оба избавились только через двадцать минут, но и тут Северус не стал спешить. Он скользил руками и губами по всему на теле Гарри, что было доступно его взору. Сейчас он был нежным, любящим, мягким, но настойчивым. Он оставлял засосы один за другим, будто ставя клейма на теле Гарри. Всё это время его не покидало неприятно-тревожное чувство, что он делает это с любовником в последний раз. Чувство было глупое и ничем не оправданное, но он ничего не мог с собой поделать.
«Моё, моё, моё, ты мой, только мой», — стучало у него в голове, когда он по-собственнически прикусывал мочку уха Гарри и слушал хриплый стон в ответ.
Он даже не позволил Гарри повернуться на живот, когда решил усилить контакт, а просто раздвинул его ноги, пристраиваясь между ними. Он хотел смотреть на Гарри, видеть его лицо, красное от возбуждения; видеть, как он закусывает нижнюю губу, чтобы не застонать слишком громко; видеть, как он судорожно ловит ртом воздух, когда Северус плавным движением входит в него; видеть, как изгибается его тело, когда он начинает двигаться; видеть сосредоточенную морщинку на лбу перед оргазмом; видеть, как широко распахиваются глаза Гарри, а пальцы вцепляются в простыни, когда он громко стонет, орошая спермой руку Северуса и свой живот; видеть, как он устало откидывается на подушки, в то время как маленькие капельки пота скатываются по его лбу к ушам… Северус наслаждался каждой секундой этих нескольких часов, что они провели вдвоём. Он ласкал Гарри так, будто это был последний раз. Он пытался насладиться им и никак не мог, словно человек, который пьёт, умирая от жажды, но никак не может напиться.
После того, как они оба, обессиленные, опустошённые и испачканные спермой и смазкой, рухнули на кровать, прижавшись друг к другу, Северус не хотел отпускать Гарри из объятий. Он просил время хоть ненадолго остановиться, чтобы он мог ещё больше растянуть этот потрясающий момент, но время не собиралось делать ему поблажек.
— Мне пора, — хрипло пробормотал Гарри, глядя на часы. — Дамблдор будет ждать меня.
Северус понимал, что сейчас должен ослабить объятия и дать ему уйти, но всё лежал и никак не мог себя заставить это сделать. Проклятое предчувствие по-прежнему не хотело его оставлять. Гарри уже начал беспокойно ёрзать, стараясь выпутаться из его рук. Тогда Северус притянул Гарри ещё ближе и впился в его губы долгим страстным поцелуем.
— Иди, — просипел он, разрывая, наконец, поцелуй.
Но Гарри не двинулся с места сразу. Он ещё несколько секунд просто сидел, внимательно изучая лицо Северуса, будто надеясь запечатлеть его в своём сознании, как делал это когда-то Джеймс. И у Северуса возникло противное чувство дежа вю. Будто сейчас они прощались с Гарри. Наконец тот вздохнул, встал и принялся натягивать одежду. Северус так и не поднялся с кровати, чтобы снова не обнять Гарри и не начать его целовать.
Когда Гарри оделся, он открыл дверь, ведущую из спальни в гостиную, и замер в нерешительности. Но потом просто кивнул и дёрнул за ручку.
— Гарри…
Гарри резко обернулся и снова застыл. Северус открыл рот, но он не знал, что сказать. Сейчас его разрывало на части такое море эмоций, что он точно не мог определить, что же хочет произнести.
— Гарри, — повторил он, вкладывая в это короткое слово всё то, что не успел ему когда-то сказать.
Но тот, похоже, не услышал в этом сочетании букв ничего, кроме своего имени. Он беспечно пожал плечами и улыбнулся.
— Не волнуйся. Я скоро вернусь.
Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Не слишком медленно, чтобы Северус успел среагировать и произнести какую-то длинную фразу, но и не слишком быстро, чтобы Северус не успел его окликнуть. Но Северус не издал ни звука. Он продолжал лежать в постели, уставившись на закрытую дверь, даже не осознавая, что интуиция и на этот раз его не подводит, и что он только что был с Гарри в последний раз.
Глава 22.
Весь день Северус посвятил портрету своего возлюбленного. После ухода Гарри он почувствовал тоску и горечь, которые нужно было чем-то развеять, и разговор с Джеймсом очень в этом помог. Северус уже давно перестал относиться к портрету, как к изображению. После того, что рассказал ему на Рождество Джеймс, он действительно взял в библиотеке несколько книг о душах, живущих в портретах, и узнал немало нового. Например, о том, что изображение на холсте было не просто частичкой души Джеймса, как хоркрукс, а оно и было Джеймсом. С тех пор Северус гораздо больше времени проводил в своей кладовой. Он понимал, что теперь он единственный человек, с кем может поговорить Джеймс, ведь других развлечений у него под буком не было. Так и в этот день Северус заперся в кладовой, обсуждая с Джеймсом всё, что произошло за эти два дня.
Покинул кладовую Северус только к ночи, пообещав, что вернётся сюда завтра. Странным было то, что Дамблдор с Гарри до сих пор не вернулись, хотя Северус полагал, что на уничтожение хоркрукса уйдёт не больше нескольких часов, особенно учитывая, что Дамблдор прекрасно знал, где тот находится. Впрочем, и для волнения не было особого повода, ведь с Гарри был самый могущественный волшебник столетия, и, в принципе, Северус не допускал даже мысли о том, что что-то может пойти не так. Поэтому, вернувшись к себе, он просто лёг в постель и, как ни странно, быстро и крепко уснул.
