Она кивнула.
— Спасибо тебе. Большое.
— Меня не за что благодарить, — быстро сказала Реджина. — Но не стесняйся садиться в машину, чтобы мы не подхватили переохлаждение и не оказались в больнице рядом с нашим сыном.
Эмма улыбнулась и направилась на другую сторону.
Наш сын.
Она дрожала, но это было лишь от дождя. Она залезла в машину и захлопнула дверь, не глядя на Реджину, когда та присоединилась к ней.
[Х]
Когда они вернулись домой, Реджина в сотый раз за этот месяц заметила, как тихо было здесь без Генри. Дело было не в том, что он был особо шумным ребёнком: обычно он просто сидел в своей комнате, читая свой сборник рассказов. Но это были знакомые звуки, которые давали Реджине понять, что он был там — его мягкие шаги на лестнице, слабое бормотание себе под нос, когда он говорил с собой, делая домашнюю работу по математике, и по этому она действительно скучала. Часы стали тикать слишком громко в его отсутствии.
Она сглотнула и оглядела свою гостью, которая смотрела на винтовую лестницу, как будто никогда не видела такую раньше.
— Я могу устроить тебе экскурсию, если хочешь, — сказала Реджина. Эмма подпрыгнула от звука её голоса. — Есть несколько свободных спален. Ты можешь выбрать любую, какую предпочтёшь.
— Мне подойдёт и диван, — сказала Эмма, расправляя свои плечи под курткой.
Реджина сузила на неё глаза, но решила не спорить.
— Могу я это взять? — спросила она, показывая на красную куртку, которая была надета на Эмме. Она наблюдала, как блондинка замерла, а её пальцы автоматически скрутились в свободные кулаки по бокам. Затем её взгляд упал, и она пожала плечами, чтобы выбраться из неё. Реджина была шокирована, но не совсем удивлена, когда увидела тёмно-фиолетовые синяки, разбросанные по её подтянутым рукам.
Когда её глаза оглядывали их, Реджина почувствовала, как её тело закипает от ярости. На запястьях Эммы были отпечатки пальцев, и большой синяк на её предплечье, который был не совсем зелёным и не совсем синим. Эмма продолжала смотреть в пол, как будто знала, что её осматривают, и крепко сжимала куртку в своих руках. Реджина молчком взяла её, отводя взгляд, и повернулась к ближайшему крючку.
— Ты привезла с собой какую-нибудь одежду? — наконец, ей удалось произнести.
Эмма подняла глаза, моргнув.
— Прости, что?
— В Сторибрук, — пояснила Реджина, всё ещё стоя спиной. Когда она повесила куртку, то позволила своим глазам оглядеть её, заметив потрескавшуюся кожу и небольшую дырку в подкладке. Её правая рука держалась за один из рукавов дольше, чем нужно. — Ты что-нибудь упаковала, когда уезжала?
Эмма сглотнула и сказала:
— Нет. Это была не совсем… запланированная поездка. Я не подумала.
— Ладно, — сказала Реджина, поглядывая на часы на стене. — Ну, ещё не поздно, магазин может быть ещё открыт. Мы всегда можем сходить туда и… — её предложение оборвалось, когда она взглянула в лицо Эмме. Там, где оно не было зелёным или фиолетовым, её кожа была бледной, и под глазами виднелись тёмные круги, которые заставляли её выглядеть на 10 лет старше, чем Реджина знала. Эмма не возражала против её предложения, но Реджина видела, какой измотанной она была. Она сглотнула. — Или ты можешь кое-что взять у меня на ночь.
— Мне ничего не нужно, — сразу же возразила Эмма. — Я и в этом чувствую себя комфортно.
— Ты не станешь спать в джинсах на моём диване, мисс Свон, — твёрдо сказала Реджина, но Эмма лишь закатила глаза. По какой-то странной причине детская реакция заставила Реджину захотеть улыбнуться.
Вместо этого она пригладила руками юбку и указала на свой кабинет.
— В таком случае, как насчёт бокала лучшего яблочного сидра, который ты когда-либо пробовала?
Крошечная улыбка мелькнула в уголках рта Эммы.
— У тебя есть что-нибудь покрепче?
[Х]
Реджина чувствовала, как Эмма осматривает фотографии на стене за ней, когда она разливала скотч по двум стаканам. Когда она повернулась к ней лицом, глаза Эммы остановились на фотографии Генри на его восьмой день рождения: он стоял над ярко-синим праздничным тортом в форме кита, ухмыляясь при свечах. Реджина не спала всю ночь, когда пекла его.
Она ожидала увидеть печаль на лице Эммы или, может быть, даже задумчивость, но вместо этого она могла видеть только неверие в этих опухших зелёных глазах. Реджина проскочила мимо неё, протянув стакан, когда шла, и уселась в кресло напротив.
— Сколько ему на той исполнилось лет? — спросила Эмма, её взгляд всё ещё задерживался на фотографии.
— Восемь, — сказала Реджина, пользуясь случаем, чтобы ещё раз взглянуть на синяки на руках Эммы. Эмма была одета в тонкую чёрную футболку с высоким воротником, и когда взгляд Реджины достиг её горла, она осознала с дрожью, что там тоже скрывались синяки.
— Это странно, — сказала Эмма, заставляя Реджину вздрогнуть. — Я не вижу в нём ничего от себя самой.
Оторвав свой взгляд от горла Эммы, Реджина спросила:
— Не видишь? Я вижу много сходства.
— Может быть, — сказала Эмма, наклонив голову набок и шумно вздохнув. Наконец, она оглянулась на Реджину. — Я не знаю. Трудно начать видеть себя в ребёнке, который… который, на самом деле, не мой сын.
Реджина отпила из своего напитка.
— Он твой по рождению.
— Но не по-настоящему, — сказала Эмма, и облегчение пронеслось через тело Реджины, как лава. — Он — твой ребёнок, а не мой. Я не могу начать искать милые семейные черты сейчас, уже поздновато.
У Реджины пересохло во рту, когда она спросила:
— Каково тебе было встретиться с ним сегодня?
— Честно? — спросила Эмма, поднеся стакан к губам. — Это было странно. Я никогда не думала, что увижу его снова, и что он будет сидеть прямо передо мной, задавая мне все эти вопросы, на которые я никогда не ожидала, что мне придётся отвечать… мне казалось, что у меня приступ паники.
Она нервно рассмеялась, и Реджине стало лишь грустнее.
— Думаю, что это вполне объяснимая реакция, мисс Свон.
На мгновение Эмма нахмурилась, как будто пыталась что-то решить. Через мгновение она призналась:
— Ты знаешь, на самом деле, моё имя не «мисс Свон».
— Да, Эмма. Я действительно это понимаю.
— Нет, я имею в виду «Свон». Это не моя фамилия.
У Реджины внезапно скрутило живот.
— Что?
Ты нашла не ту женщину?
Увидев панику на её лице, Эмма быстро покачала головой.
— В смысле, это было моей фамилией. Моей девичьей фамилией. Но, ты знаешь… я вышла замуж. Меня так больше не называют.
— А, понятно, — выдохнула Реджина, откинувшись на спинку кресла. Она колебалась, прежде чем спросить: — Почему ты ничего не сказала, когда я впервые тебя так назвала?
Эмма пожала плечами.
— То, что ты назвала меня моим старым именем, не самое странное, что случилось со мной в тот день.
— Полагаю, это правда, — сказала Реджина, слегка улыбаясь. — Ты бы… ты бы предпочла, чтобы я называла тебя по другой фамилии?
Эмма колебалась, её глаза автоматически метнулись к окну, как будто она полагала, что кто-то мог ждать её там.
— Нет, — сказала она, поджимая губы. — Думаю, что лучше просто… придерживаться Свон.
Реджина быстро кивнула.
— Мне нравится Свон.
— И мне, — сказала Эмма с ностальгической улыбкой, расползающейся по её губам вне её прихоти. — Иногда мне её не хватает.
— Предполагаю, что это был не твой выбор, чтобы сменить её, — сказала Реджина, пытаясь казаться ненавязчивой.
Выражение лица Эммы слегка помрачнело.
— Не совсем. Мой муж был очень настойчив.
— Хочешь рассказать мне о нём?
Реджина затаила дыхание после того, как задала вопрос: она едва знала Эмму, но уже видела, как она взорвалась от гнева, по крайней мере, полдюжины раз в двух случаях после того, как она встретила её. Она ожидала, что ярость снова вспыхнет в ней.
Но Эмма просто посмотрела на неё глазами, которые были полностью истощены, и спросила в ответ:
— Что ты хочешь знать?
