Вышли из клиники словно в шпионском кино — ранним утром, когда еще было темно, мне вручили сумку, ключи от видавшего виды автомобиля марки «Шевролет Нива» с заляпанным номерами.
— Ничего приличнее не было?
— Ты сейчас электрик, а не олигарх в десятке богатейших людей страны, запомни и повторяй это всю дорогу, вживаясь в роль. Слушай, Володя, ты хоть шаришь, что по электрике? А то может, надо было просто в шоферюги записать?
Савельев прыснул в кулак, сдержал смех, вот нет, чтоб носом в землю, как бульдозер искать моих врагов, он угорает над собственным шефом.
Но Максу можно, я могу положиться только на него, он и друг, и брат, и был лучшей нянькой для моих девочек, когда они так нуждались в папке, а тот ковал железо, строгал капусту и нагибал конкурентов.
— Электриком нормально, руки у меня растут откуда надо. Но тачку мог и приличнее найти.
— Самая приличная, что была, себе хотел оставить, на рыбалку ездить, но с тобой разве куда съездишь, то одно, то другое. Ты и на пенсию уйти не дашь.
— Хорош ныть. Туда уйдем вместе.
— Так, все, запоминай, в навигаторе все забито, едешь ровно, как он показывает. Деревня называется Нижние Камыши, улица Первомайская, дом семнадцать, в бардачке ключи и все документы, а еще наличные деньги. В багажнике пакет с едой, консервы, картошка, водка.
— О, ну хоть не так тоскливо будет.
— Да, есть время подумать над смыслом жизни, и я тебя прошу, не свети телефоном и много не говори.
— Там что, люди не знают, что такое сотовая связь?
— С местными не шоркайся, народ в глубинке подозрительный, это с виду открытый.
— Мне что, совсем из дома не выходить?
Но Савельев будто и не слышит меня.
— Все, время, я буду следовать за тобой, провожу до места, на машине маячок, и не спорь, так надо. Ты сам понимаешь, никому, кроме себя я не доверяю.
Так и ехали все четыре сотни километров, я впереди, Макс сзади. За городом настоящая зима, под конец октября столько выпало снега, что казалось, уже январь. Но когда солнце взошло над верхушками голых деревьев, снег заискрился под его лучами, что я как ненормальный ехал и улыбался такой красоте.
Вот сидишь в своем офисе и ничего вокруг не замечаешь, так и жизнь проходит между вылетами, совещаниями, поездками на встречи и слеты, а еще однообразными, похожими одна на другую, женщинами.
Не хочу вспоминать, что было почти год назад, но мысли сами лезут в голову, шины гудят по трассе, в зеркале заднего вида маячит Макс.
Ее звали Люба, Любовь, милая молодая женщина, светлые волосы, стильная прическа, голубые глаза. Столкнулся с ней, выходя из бизнес-центра, она поскользнулась на высоких каблуках, упала, не успел ухватить.
Заплакала так искренне, смотрела мне в глаза, а у самой по щекам текли слезы. Не мог не пригласить на ужин, хотя график был плотный, да она и сама отказывалась, говорила, что не может, что спешит домой в другой город, что ей очень тяжело, недавно ушел из жизни ее любимый мужчина.
И вот именно тогда, наверное, меня это и подкупило, она не пыталась понравиться, смущаясь, смотрела в глаза, ну я-то уже матерый волк — был уверен, что сумею отличить фальшь от правды.
Никому не сказал о ней, даже водителю, что возил меня тайком от Савельева и дочерей в соседний город, велел молчать. Сейчас я понимаю, что Люба была отличным психологом и знала все мои слабые места наизусть, но тогда я был очарован, видел в ней родственную душу.
Мы вместе потеряли любимых людей, мы оба нуждались в общении и поддержке, она много говорила о своей жизни, как ей тяжело и как больно быть одной.
Это был запрещенный прием, а меня повело окончательно, я поверил, был слеп и наивен, ничего не замечал вокруг. Пока мой же будущей зять, не показал истинное лицо этой женщины.
Детективная, конечно, вышла история, в очередной раз убеждаешься, как тесен и жесток мир. Оказываемся, Любовь Михайловна Шумер не была так проста, как мне, наивному дурачку, который за много лет поверил женщине, показалось. Каждое ее слово, движение, действие было продумано до мелочей.
Она бы не прокололась, если бы ее безвременно ушедшая любовь не была отцом Дашкиного будущего мужа. Савельев не зря мне напоминает тот случай, когда одна ушлая дамочка захотела хорошо жить обманом.
До меня Люба как раз облапошила и обобрала до нитки отца Вершинина, а потом подкатывала к нему, предлагая сделать ей ребенка, но при этом сказать, что она забеременела от меня.
Сам виноват, расслабился, доверился, открылся, а нужно быть всегда начеку, не верить никому кроме проверенных людей, а женщинам тем более.
Глава 8
Евгения
Зря выехала так поздно. Пришлось снова зайти в ресторан, Федор позвонил, что-то там случилось с холодильником. Ну что я вообще понимаю в холодильниках?
Пока ждали мастера, Тамара ела чайной ложкой мозг моего управляющего, который то краснел, то бледнел, то вытирал лысину от пота носовым платком. А Тома все не унималась с расспросами о его интимной жизни и куда он поведет женщину заняться сексом, если дома мама.
После прихода мастера и его вердикта, что одному из холодильников хана, стало совсем грустно. Потом, как назло, повалил снег, на выезде из города образовались пробки.
И что за странный парадокс — как дождь, снег и или еще какое природное явление, так жизнь парализуется. На заправке проторчала сорок минут, то заглохла впереди меня стоящая машина, то именно на мне, как по заказу, завис платежный терминал.
А когда уже выехала на трассу, плелась позади лесовоза. Снег лип на щетки, радио хрипело и не могло поймать волну, а мне казалось, что прибавь я скорость, начни обгонять грузовик, начнется светопреставление. Словно я попала в «Пункт назначения», вторую его часть, где срывает цепь, и огромное бревно летит в водителя, а того размазывает по дороге с мясом и кишками.
И что за дурость только лезет в голову?
Лесовоз все-таки удалось обогнать, но там дальше была фура с пивом, это было ясно по известной марке, и как по заказу, авария и длинная вереница машин, которую раскидывали по полосам сотрудники ДПС.
Мелькнуло желание развернуться на половине пути, но папа, будь он жив, не одобрил бы такой поступок дочери. Для него, ученого, который всегда отстаивал свою точку зрения, тем самым добиваясь признания коллег, совершая открытия в области физики, твердость характера была на первом месте, а еще долг, честь и совесть.
Хорошо, что он не дожил до того позора, что устроил Слава, что не видит его воровства и подлости, ушел десять лет назад. А у моего мужа, как оказалось, нет ни чести, ни долга, ни тем более совести.
Гори он в аду на доске сноуборда.
Прибавила газа, включила дальний свет, начало темнеть, сумерки, вообще самый опасный час на дороге. Живот скрутило от голода, нашла в бардачке шоколадку, надо было хоть продуктов купить, а то еду словно в гости, а там давно никто не ждет.
Мы были со Славой в той деревне несколько раз, там красиво. Помню невысокий забор бирюзового цвета и широкое крыльцо с массивной деревянной дверью. Дом номер семнадцать по улице Первомайской, название даже запомнила.
Это дом моей тетки по маминой линии, их было две сестры — Лаура и Муза, странные имена для российской глубинки военных лет. Они родились в сорок втором, мать фельдшер, отец — военный врач, приехал на побывку, но обратно к жене не вернулся, санитарный эшелон попал под бомбежку.
Было трудно, но девочки выросли, получили образование, моя мама — Муза, встретила моего отца на кафедре в институте, Лаура вернулась в деревню после учебы, так всю жизнь и работала ветеринаром на ферме.
Ее нет уже три года, дом остался, а я вот еду и думаю, что жалко его продавать, но без ухода совсем обветшает, еще неизвестно, что с ним стало за это время.
Задумалась, чуть не проехала нужный поворот с заляпанным снегом и грязью указателем «Нижние Камыши». Мой несчастный «Ниссан Жук» совсем утопал на нечищеной дороге, еле как полз по разбитой колее, а снег повалил с новой силой.
