— Да, но работа старая, и я… — честно говоря, Гермиона совершенно не гордилась этими картинами, чуть ли не каждый день думая, что пора перерисовать их или же вовсе снять.
— Красиво, — прозвучало коротко и прямолинейно, и, скорее всего, для Малфоя эти слова значили мало, но Гермиона была уверена, что запомнит их надолго. — Честно.
Она немного склонила голову набок, смотря, как свет, отбрасываемый дрожащим пламенем свечи, танцует на бледной коже Малфоя. Черты лица казались еще острее в полумраке квартиры. Гермиона вздрогнула, когда Драко с легкостью придвинул ее стул ближе к себе. Она машинально схватилась за его руку, немного потеряв равновесие. Твердые мышцы плеча под тонкой тканью рубашки напряглись, и Гермиона смущенно перевела взгляд с серебристых глаз на тонкие губы, изогнувшиеся в усмешке.
— Чтобы ты не так сильно прищуривалась, разглядывая меня, — его рука лежала на спинке ее стула, и Грейнджер чувствовала едва заметное прикосновение его пальцев к плечу.
Это было неправильно. Совершенно неправильно. Ей казалось, что в тот момент она нарушала все законы, правящие в ее жизни. Он играл с ней. Определенно играл. Умело и хитро. Зная, как себя вести, что делать и что говорить. В то время как она теряла контроль над своими телом и разумом.
Это было неправильно. Она не должна поддаваться на его манипуляции. Ее тело не должно дрожать оттого, что он был так близко. Оттого, что она тонула в запахе его одеколона и плавилась от серебристого взгляда.
Это было неправильно. Что, если она лишь одна из тех многих, с кем он ведет себя так же? Что, если она ничем не отличается от них? Он слишком хорошо знал, как расположить к себе, как завлечь и обезоружить. А она понятия не имела, как бороться с этим. Как выпутаться из прочной паутины, в которой уже давно билась, как глупая бабочка, надеющаяся, что еще сможет спастись.
Гермиона немного отвернулась, нахмурившись, а потом едва заметно вздрогнула, ощутив прикосновение холодных пальцев на подбородке. Малфой повернул ее лицо к себе, и она вновь задержала взгляд на его губах.
Неправильно.
Хотелось ощутить эти самые губы на своих, но она вновь отвернулась, пряча блестящие глаза за длинными опущенными ресницами. Он собирался ее поцеловать. Она знала, но не могла себе позволить этого. Не могла переступить через свои сомнения, которые напоминали диск луны, затмевавший солнце. Малфой опустил руку и отодвинулся. Мерлин, как тяжело было осознавать то, что он находился так близко, а она все перечеркнула. Но так ведь будет лучше?
Где правда, а где то, что она придумала себе сама? Как отличить реальность от картин, нарисованных воображением? Таких ярких и живых. Заставляющих верить в свое существование. Где проходила та грань, отделявшая настоящее от вымышленного?
— Я, наверное, пойду, — сказал он сухо, вставая из-за стола. — Уже поздно.
Гермиона поднялась следом и вцепилась пальцами в мягкую обивку спинки стула.
Просто дай ему уйти. Несколько минут. И все закончится.
— Но я… — это говорило сердце, которое никак не соглашалось с предшествующими действиями разума. Оно отчаянно боролось за то, что считало правильным.
А что было правильным?
— Знаешь, Грейнджер, — Малфой нервно выдохнул, смотря на нее недобрым взглядом, — я совершенно тебя не понимаю. Ты абсолютно не замечаешь того, что буквально находится у тебя под носом. Постоянно бежишь или прячешься. Ты боишься. Чертовски боишься. К тебе не подступиться, как ни пытайся. Три чертовых месяца я стараюсь что-то сделать, но ты просто невыносима!
Она хотела что-то ответить, но замерла, заметив, как он делает шаг навстречу к ней.
— Я не…
Гермиона и моргнуть не успела, как он оказался в паре сантиметров от нее. Малфой злился. Она впервые видела, как он теряет самообладание. Впервые слышала нотки раздражения в голосе, который звучал на тон ниже обычного.
— Порой мне кажется, что твои действия говорят громче, чем слова, но в то же время я совсем не понимаю, о чем ты думаешь. Я смотрю на тебя, но не могу разобраться, что происходит в твоей голове. Но я бы очень хотел это знать. Понимаешь?
Она понимала. Теперь она все понимала. Вновь терялась в его глазах, ловя в них честность и открытость.
— Я хочу, чтобы ты решила, чего хочешь ты.
И она решила. Решила, что им пора перестать лгать друг другу. Гермиона сама не поняла, как так вышло, что спустя секунду уже крепко прижималась к губам Малфоя своими. Ей пришлось встать на носочки, чтобы дотянуться и поцеловать его. Его руки скользили по ее талии, касались открытой спины. Казалось, еще секунда и она растворится в нем и в тех чувствах, которые накрывали с головой, словно многотонная снежная лавина. Гермиона задавалась вопросами, почему он такой чертовски высокий и почему ее так сильно это заводит.
Грейнджер мягко провела ногтями по шее Малфоя и почувствовала, как он несильно прикусил ее губу. Это ощущалось безумием — таковым оно и было. Растворяясь в поцелуе и теряясь в объятиях, Гермиона была готова рассмеяться в лицо всем своим страхам.
Он тоже…
Незаконченная фраза крутилась в голове, и Гермиона боялась продолжить ее даже в мыслях.
— Кажется, я задолжал тебе поцелуй, — сказал Драко, немного отстранившись, но по-прежнему прижимая Гермиону к себе. Она чувствовала, как тяжело вздымается и опускается его грудная клетка, и в какой-то момент осознала, что дышала в унисон с ним.
Еще секунда, и он вновь поцеловал ее. Жадно, по-собственнически, теряя контроль и равнодушную маску. Гермиона сделала шаг назад, увлекая его за собой в комнату. Ее руки хаотично и судорожно скользили по его широкой груди, пытаясь найти пуговицы рубашки. Смотря Грейнджер в глаза, Малфой остановился около самой кровати.
— Ты точно этого хочешь? — голос звучал серьезно, а серебристый взгляд казался иссиня-черным. Он выдавал Малфоя.
Тихое «да» утонуло в новом поцелуе и глухом стоне, когда Гермиона почувствовала прикосновение холодных пальцев к спине. Драко смотрел на нее с легкой ухмылкой, заметив, как приоткрылись ее покрасневшие губы, когда ткань платья соскользнула по плечам до пояса. Он провел костяшками пальцев по плоскому животу вверх до груди, скрытой под черным кружевным лифом. Следы от его прикосновений невидимыми татуировками оставались на ее коже, навечно вплетаясь в воспоминания.
Гермиона хотела вновь прижаться к Драко, но он одной рукой мягко сжал ее запястья, не позволяя коснуться себя. Она прикусила нижнюю губу, наблюдая за тем, как он опускается перед ней на колени, чтобы снять платье, которое спустя пару секунд упало к ее ногам. Гермиона сделала шаг вперед и провела кончиками пальцев по подбородку Малфоя. Как непривычна была его новая версия — немного покорный, но одновременно своевольный. На нее никто и никогда так не смотрел. В его блестящих глазах она видела свое отражение. Видела то же самое, что чувствовала сама.
Она не знала почему, но доверяла ему. Так искренне и самоотверженно глупо. Была готова поверить каждому его слову, даже если бы он говорил откровенную ложь. От одного его взгляда дрожали ноги. Сердце пропустило удар, когда Гермиона спиной ощутила холодное мягкое одеяло, а Драко вновь прижался своими губами к ее. Его руки изучали изгибы ее тела. Медленно и осторожно. Она ненавидела это ожидание. Ненавидела его черную рубашку, что по-прежнему была на нем.
Гермиона непроизвольно выгнула спину, еще крепче прижимаясь к груди Драко, когда почувствовала легкое прикосновение к внутренней стороне бедра. Его пальцы поглаживали мягкую кожу, а губы оставляли поцелуи на шее.
Ей было мало этого. Гермиона прикрыла глаза, сжимая ткань рубашки Малфоя. Негромкий стон сорвался с губ, когда она почувствовала, как он медленно вошел в нее двумя пальцами, позволяя привыкнуть. Она закинула руки на его широкие плечи, притягивая к себе, и уткнулась носом в плечо, вздрагивая от каждого его движения, что были нарочито медленными и неспешными. Он изводил ее, не давая испытать весь спектр ощущений.
