раз я очнулся в своем подъезде, на подоконнике четвертого этажа. Друг жил на четвертом, а я на пятом. Дальше я кое как поднялся к себе. Футболка на мне была грязная. Мне было стыдно, и я ее снял. Я позвонил в дверь. Дома была тетя. Смутно помню те моменты. Все вокруг ходило ходуном. Я упал на кровать. Тут же домой примчался дед. Весть о том, что меня сбил мотоцикл со скоростью молнии разлетелась по колхозу. Как рассказывали свидетели, от удара меня подбросило вверх, и я перелетел через транспортное средство. Я провел неделю в больнице с сотрясением головы. Мотоциклиста нашли. Особо строго его не наказали. Потом, через несколько лет он в пьяном виде за рулем грузовика сбил насмерть
На работе что-то разговорились про телефоны. Мол сейчас они есть у каждого и ими никого не удивишь. Навороченные, с большим сенсорным дисплеем, с кучей функций. От выхода в интернет в любой месте, где бы ты ни был, до возможности делать фотографии высокого качества. Мне как-то вспомнился наш первый мобильный телефон в семье. Простенький с монохромным дисплеем. Но как это было круто, сделать звонок по пути, на улице или в общественном транспорте. А ведь было время, когда домашний, стационарный телефон был роскошью. Помню в детстве мы стояли в очереди и нам вот-вот должны были протянуть линию и подключить к городской сети. Это было событием. Каждый день, возвращаясь из школы, в подъезде я смотрел на стены выискивая, протянули ли нам заветный провод. Возможность общаться из дома с кем ты хочешь было чудом. Не надо было бежать на улицу в поисках автомата, кидать две копейки и говорить всего десять минут. Это сейчас, где бы ты ни был, можно позвонить, написать, сказать что-то важное и не очень. В памяти сохранился такой момент. Моя бабушка работала в детском саду. И я знал, что ночью там сидит сторож. И вот как-то под новый год мне подумалось, что ему, наверное, чертовски скучно в одиночестве встречать столь значимый праздник. Я заготовил заранее кассетный магнитофон. Набрал номер, поздравил, нажал кнопку воспроизведения и поднес к магнитофону трубку телефона. Сторожу было очень приятно.
– Аня, где ты? Иди скорее сюда. Я все решил, все придумал.
– Что случилось, Дим? Ты какой-то возбужденный.
– Я нашел решение, нашел выход. Через неделю в путь к звездам отправляется корабль. Ты должна быть на его борту.
– Что, что ты сказал, я не поняла? Надо куда-то ехать, лететь, опять? Надолго?
– Всего на пару месяцев. Я все посчитал, времени должно хватить.
– Но, но ты же знаешь, что эти месяцы, это все, что у нас с тобой есть. И больше не будет никогда. Ты слышишь никогда, ни часа, ни минутки вместе. Что если ничего не выйдет? Мы потеряем время впустую.
– Пойми, Аня, там, в космосе проходят дни, а здесь года. Врачи бессильны. Что они сказали, что тебе осталось всего полгода? Они даже не знают, что вызвало болезнь. Пока они бьются над вопросом, ты умираешь. Я не могу, не могу допустить этого. Для меня страшна мысль о том, чтобы сдаться, и смириться с безысходностью. Я знаю, уверен, что могу спасти тебя, я ведь ученый. Поверь мне, у меня все получится, но для этого мне нужны годы, а их нет. Ты улетишь к звездам, для тебя это будет коротким путешествием. Считанные дни. Долгим окажется мое время. Год от года я буду трудиться как вол, лишь бы тебя спасти.
– Не говори, не говори мне ничего. Я не хочу слышать ни слова о спасении. Я согласна пусть даже короткое мгновение, но быть счастливой до конца с тобой. С любовью в сердце мне хоть и печально, и грустно, но не страшно покидать этот мир. Там, в космосе, я буду совсем одна. Один на один с болезнью, что будто волк стережет меня. С тобой здесь мне легко. Да, в теле слабость, но душа то обрела крылья. Пройдут годы и все изменится. Люди, деревья и ты. Ты станешь старше, ты станешь другим. Узнаешь ли ты меня? Узнаю ли я тебя? Это даже слишком много, чем разлука. Все равно, что смерть. Нет, нет, я не согласна.
– Но почему, скажи, почему я должен так легко отдавать какой-то болезни самое дорогое на свете? Да, когда ты вернешься, я стану старше, но ненамного. Только потом у нас с тобой будет не мгновение на счастье, а целая, большая, огромная жизнь вместе, до самого конца.
– Как ты не понимаешь, Дим, что жизнь тем и ценна, своей неповторимостью и хрупкостью, тем, что ты можешь потерять пусть даже самое дорогое в любой момент. Тем ценнее дни, часы и минуты, что дарим мы близким людям.
– Нет, нет, нет! Мое сердце рвется. Господи, ну почему ты даруешь здоровое тело тем, у кого больна душа? Тем, кто прожигает жизнь впустую и не ценит ее вовсе? Другим же, кто хочет жить, радоваться ты даешь мгновения на счастье и неизлечимый недуг? Прости, прости меня Аня. Я сделаю все, как ты захочешь.
– Это ты меня прости, Дима. Мне ведь не ведомо, что легко уходить, труднее тем, кто остается. Я отправлюсь в путь к звездам. Но как же тогда наш любимый двор и дом, что будет с ним?
– Я сохраню его для тебя. Когда ты вернешься, будут шуметь деревья под нашим окном. И будет снег. Белый и пушистый. Много-много снега. Мы будем вместе любоваться его кружением. Ты вся моя нежность. Я позову тебя, любовь моя.
– Я вернусь к тебе, любимый. Я так устала, хочется спать.
– Спи крепко, милая моя.
Что творится в этой голове?
Что творится в этой голове? Если быть точнее, в моей. А если еще точнее, то в той ее части, что называет себя писателем. Ну или сочинителем на худой конец. Зарекался не писать и даже не думать о своих историях. Потом пришла мысль о том, что это слишком резкое, слишком отчаянное решение. Потом руки сами потянулись к клавиатуре, а мозг начал вырисовывать новые сцены, сочинять новые диалоги. Как так? Что там в голове живет своей жизнью и продолжает творить вопреки моим разумным решениям? Я ответ найти не могу. Как не могу найти
