– Тише, малыш, тише, – меня усаживают на диван, Егор садится передо мной и аккуратно обхватывает мое лицо своими большими, теплыми ладонями. В этот момент я понимаю, что, собственно, в его руках и находилась. – Я тут, маленькая. Я же с тобой. Ты чего так испугалась?
Смотрю на него. Он так близко. Ощущаю тепло его дыхания, глаза в глаза. Непрерывный контакт. Его запах дурманит. Такой родной и долгожданный. И эта нежность в каждом его прикосновении. Хочу верить, что все это на яву.
– Страшно… – шепчу едва слышно. Но он понимает.
– Ничего не бойся, – заявляет твердо и решительно. – Ты теперь со мной! Я никому не позволю тебя обидеть и причинить вред, – делает небольшую паузу, взгляд так и не отводит. Большими пальцами нежно поглаживает по щекам и смотрит так, словно во мне весь его мир. Да уж, вот это игры разума… Чего только не привидится во время истерики. Но то, что Егор говорит в следующее мгновение дает мне маленькую надежду на то, что мне и не показалось все это вовсе. – Я клянусь тебе, рядом со мной тебе больше не нужно бояться, малышка.
И затем он меня целует. Никакого разврата и сексуального подтекста. Егор просто прижимается своими губами к моим, словно закрепляя свою клятву. И я верю. Киваю, прикрываю глаза и упираюсь своим лбом в его. Мне нужна эта минутка спокойствия и близости к родному человеку, чтобы позволить себе немного выдохнуть, поверить в то, что это реальность.
– Лер?
– М? – открываю глаза.
– Это Яр, – кивком указывает в сторону молодого мужчины в таком же черном обмундировании, что и на Егоре с Михой. Только за спиной у него рюкзак с нашивкой в виде красного креста. – Он наш медик.
– Ты хочешь меня усыпить? – перевожу взгляд с Яра обратно на Егора.
– Не усыпить, нет. Облегчить твою боль, Лер. У нас сейчас нет времени и возможности обработать все твои раны. Да и боли с тебя достаточно уже, – его голос проседает. Он морщится, словно ему самому сейчас тоже больно. Больно за меня. – Но ты права, ты поспишь. А потом я тебя разбужу, – продолжает гладить мои щеки, стирая с них слезы. – К тому моменту ты уже будешь в безопасности.
– Мне страшно…
– Девочка моя, – прижимает к своей груди, поглаживает затылок, успокаивая и даря чувство безопасности. – Все время, пока ты будешь спать, мы будем рядом. Либо я, либо Миха, либо Яр. Им всем я доверяю, как самому себе. А когда проснешься, я буду первым, кого ты увидишь. Я буду рядом.
– Обещаешь?
– Клянусь! – отстраняется и вопросительно смотрит в глаза. – Ну что, делаем укол?
– Ладно, – сдаюсь. Наверное, он прав и так мне будет лучше и проще.
– Умничка моя, – снова коротко целует в губы, обе щеки и лоб.
– Твоя? – вопрос сам срывается с моих губ. Но я даже рада. Хочу знать. Ведь не просто так он пришел за мной?
– Моя!
Дальше тот самый Яр делает мне какой-то укол, бережно обрабатывая место введения иглы. Егор стоит рядом, не отходя ни на шаг. Когда я потихоньку начинаю уплывать в сон, вижу, что он держит меня за руку, что-то говорит. Я не слышу уже. Просто вижу, как шевелятся его губы. Чувствую тепло его ладони. Снова темнота… Но уже не та, что преследовала меня все это время. Эта темнота другая.
Безопасная, потому что он рядом.
– Егор… – последнее, что удается сказать перед тем, как темнота полностью поглощает меня.
Глава 7
Егор
– Привет.
Хриплый ото сна голос отвлекает меня от изучения документов на экране лэптопа. Смотрю на Леру и сердце сжимается от боли за нее. Столько, сколько пережила эта хрупкая девочка, не каждому матерому мужику под силу пережить. А она смогла.
Моя девочка.
Сильная, смелая.
Моя.
– Доброе утро, – отодвигаю лэптоп, пересаживаюсь к ней диван.
Мы летим на частном борту, находящемся в собственности нашего ведомства. Моя команда раскрыла важное дело, оставшись в стороне и передав все лавры победителей руководству. Вот генералы и расщедрились на такой подарок. А мы не дураки, не стали отказываться от комфортного перелета домой.
– Утро? – удивляется Лера, – я опять так долго спала?
– Тебе полезно спать сейчас. Да и препараты, которые ты принимаешь дают нехилый такой седативный эффект.
– Но я устала спать, – капризничает. Такая девочка, в любой ситуации.
– Вот ты капризуля! Иди тогда ко мне, – перехватываю ее и усаживаю к себе на колени, лицом к лицу. – Соскучился.
– И я…
Я рад, что Лера смогла принять то, что с ней произошло и позволила помочь ей это пережить. После того, как мы ее вытащили из того ада, она почти три недели пролежала в больнице в Стамбуле. Благо, связи ведомства позволили оказать малышке должный уход и помощь. Почти все раны на ее нежном теле затянулись. А встречи с психологом помогли облегчить ее душевные терзания. Я, как и обещал, всегда был рядом и помогал, как мог. Всем, чем мог.
Сначала было много слез. Откат был жестким. Но мы справились. С каждым днем и с каждой пережитой истерикой становились все ближе и ближе. Да, я прекрасно понимал, что являлся для Леры своеобразным якорем, за который она цеплялась, чтобы выдержать весь тот ужас, что выпал на ее долю. Но также и понимал, что ее отношение – это не просто психологическая зависимость в рамках “жертва–спаситель”. Все же она была влюблена в меня задолго до той лютой жести. И я тонул в ней. Эта девочка прочно поселилась в моем сердце сурового вояки, одиночки по сути своей. Она будила во мне новые, незнакомые до этого момента, чувства. Именно с ней рядом я понял смысл выражения “задыхаться от нежности”. Я задыхался от нежности к этой малышке.
Когда я понял, что люблю Леру? Когда впервые в жизни испытал на себе жгучую, неконтролируемую ревность.
Как ни странно, Лера подружилась со всеми парнями из моей команды. Они регулярно навещали ее в больнице, приносили цветы, игрушки, сладости. Сами они прониклись к ней теплыми чувствами. Все были в шоке от того, что она пережила и тоже старались помочь. И все бы ничего, но вот с Яром Лера заобщалась больше всех. Они реально сблизились за пару недель. Яр следил за ее состоянием, ему она не стеснялась говорить что и где у нее болит. Она ему доверяла. А меня это бесило. Я ревновал. И боялся. Боялся потерять Леру, потому что Яр подходил ей по всем статьям в разы лучше, чем я. Да, он тоже был старше нее, но их разница в возрасте была не такой огромной, как у нас. Яру двадцать семь, он старше Леры всего на девять лет. Я же старше на двадцать. Но уступать ему я не собирался. А потому и решил с ним поговорить.
Но то, что Яр мне рассказал, остудило мой пыл и утихомирило ревность. Оказалось, что я дурак, не видящий дальше своего носа.
Яр узнал, что Лера ни врачу, ни психологу не рассказала до конца то, что с ней там происходило, кроме очевидного. И решил, что раз уж она молчит, то есть риск, что ее все же кто-то изнасиловал. В таком случае та терапия, что была прописана, ей не подходила и это могло впоследствии оказать огромное влияние на ее будущее состояние. Поэтому он стал проводить с Лерой больше времени, общаться, рассказал ей о девушке, в которую влюблен до безумия, но она не подпускает его к себе, потому что когда-то давно он ее очень обидел. Лера же в ответ доверилась Яру и рассказала о своих чувствах ко мне. Вот на этом-то моменте я и понял, какой я дурак ревнивый. Ну и Яр, конечно, озвучил это вслух.
Мне было страшно спрашивать Яра о том, рассказала ли ему Лера все. Это бы не поменяло моего отношения к ней и все мои планы относительно нее и нас в целом. Но знать правду я хотел. Яр сам рассказал. Так я узнал, что мою девочку не тронули.
Не смотря на свои чувства, я не давил на Леру. Мы много общались, проводили почти все время вместе, не затрагивая темы наших отношений. Рано. Все, что нужно было сказать на тот момент, я сказал в особняке. Со мной она в безопасности и она это знала. Но я видел в ее глазах тоску. Тоску по мне. Наверняка, она видела отражение своих чувств и в моем взгляде на нее, но мы упорно молчали. Оба понимали, что сейчас не время.
