Я надуваю губы. — Я становлюсь больше с каждым днем. Сейчас ты даже не можешь меня обнять.
— Ничего такого, с чем я не мог бы справиться. — Он подходит ко мне сзади, обнимает за талию. — Лучше?
— Возможно.
Хадин приподнимает мой подбородок и запечатлевает на мне томный поцелуй.
Отстраняясь, он шепчет: — Лучше?
— Я не уверена. Думаю, мне нужен еще один, чтобы определиться.
— И я думаю, ты устала ходить в этом платье. — Он поднимает меня на руки.
Я визжу. — Хадин, я слишком тяжелая.
— Ты для меня легкая, как перышко, детка. — Он улыбается и несет меня в спальню.
***
Недели спустя я просыпаюсь оттого, что что-то течет по моей ноге.
Либо я описалась, либо…
Я поворачиваю голову в сторону. Рядом со мной спит обнаженный Хадин. Как будто чувствуя, что я не сплю, он приоткрывает один глаз.
— Детка, что случилось? — бормочет он.
— Я думаю, что ребенок скоро родится.
Его веки разлепляются. Он вскакивает с кровати так быстро, что чуть не спотыкается и не раскалывает голову. — Нет.
— Да.
— Нет.
— Хадин, если ты еще раз со мной поспоришь, клянусь, я сверну тебе шею.
Волосы растрепаны, грудь тяжело вздымается, он бросается к шкафу за детской сумкой. — Ладно, мы это практиковали. Сумка. Туфли. Ключи. Сумка. Туфли. Что будет дальше?
Я скатываюсь с кровати, когда начинаются схватки. — Срань господня! — Я сгибаюсь от волны агонии. — Почему женщины обрекают себя на эту боль?
Он спешит ко мне. — Детка, ты в порядке? Подожди. Я отвезу тебя в больницу.
— Не таким, какой ты не сейчас. — Я хватаю его за запястье и пытаюсь отдышаться. — Единственный человек… который может видеть твое… сексуальное тело… это я.
Хадин опускает взгляд, понимает, что он дико раскачивается, и кивает. — Одежда. Тогда мы уходим.
Он надевает рубашку и спортивные штаны и усаживает меня в машину.
По дороге он звонит в больницу. А потом звонит Дон.
— Ты, черт возьми, шутишь! — Кричит Дон. — У нее будет ребенок?
— Мой худший кошмар. Наконец-то в мир приходит еще один Хадин, — иронизирует Макс.
— Дон, можешь отшлепать своего мужа за меня? — Я спрашиваю.
Следует глухой удар.
— Готово, — гордо говорит Дон.
— Эй, мы не одобряем насилие в браке, — ругает их Хадин.
Макс посмеивается. — У тебя все отлично получится, Ван.
— Да, — говорит Хадин, глядя на меня влюбленными глазами.
Я крепко сжимаю его руку, когда начинается очередная схватка.
— Ах! — Я кричу.
— Детка, детка. Помни, что тебе сказал доктор. Хи-ху. Хи-ху.
— Хи-ху. Хи-ху, — говорю я.
— Хи-ху. Хи-ху, — говорит Дон.
Макс ворчит. — Держись, Ван. Встретимся в больнице.
Оказывается, Макс не единственный, кто встречает меня в больнице.
Появляется вся команда.
Кения и Алистер.
Санни и Даррелл.
Даже мама Мойра.
Она обнимает меня, и я тону в любви и масле какао. Это похоже на объятия моей мамы, и я крепко обнимаю ее.
В поле моего зрения снова появляется Хадин. — Я только что звонил твоему отцу и своим родителям. Они скоро будут.
Я собираюсь ответить, когда боль пронзает снова.
— Ах! — Я кричу.
— Ах! — Хадин ревет от боли, когда я впиваюсь в него ногтями.
Макс выглядит так, словно готов упасть в обморок.
Начинается бурная деятельность. Медсестры кружатся вокруг меня. Хадин бежит рядом с моей инвалидной коляской. Мама Мойра кричит, чтобы я была ‘сильной’.
Но я не хочу быть сильной прямо сейчас.
Я хочу, чтобы боль прекратилась.
— Похоже, ее схватки приближаются друг к другу. Я позову доктора Пуму!
Меня вкатывают в комнату, и то, что происходит дальше, — это пятно боли, пота и ругани в адрес Хадина, что я никогда больше этого не сделаю.
Кажется, целую вечность спустя я слышу плач ребенка.
— Это девочка, — говорит доктор Пума, его глаза сияют между моих раздвинутых ног.
Сразу же вся боль становится забытым воспоминанием, и мое сердце наполняется любовью.
— Ты так хорошо справилась, — говорит Хадин, беря на руки нашу малышку и передавая ее мне.
— Привет, — говорю я маленькому хлюпику. У Проекта Вегас есть лицо, два глаза и десять маленьких пальчиков на ногах. Она идеальна.
Я разрыдалась от изнеможения и благодарности.
Медсестры ненадолго забирают нашего ребенка, и Хадин остается рядом со мной.
— Ты такая потрясающая, — говорит он мне, целуя в макушку и вытирая пот с моей шеи. — Ты невероятна, Ви, я так сильно тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я. — Ты папа.
Он издает звук, похожий наполовину на всхлип, наполовину на смех. — Я стал отцом в тот момент, когда услышал, что она на подходе.
Возвращается медсестра и передает мне на руки нашу малышку. — Как ты ее назовешь?
Хадин смотрит на меня сверху вниз.
Я поднимаю на него взгляд. Тихим, многозначительным голосом я говорю им: — Ее зовут Олли.
Его глаза наполняются слезами. — Что?
— Не слишком тронься, — поддразниваю я. — Ее полное имя Оливия, но мы будем сокращенно называть ее Олли.
— Я люблю тебя. — Он бросается ко мне и целует меня. А потом целует нашего ребенка.
Проект Вегас.
Олли.
Свет нашей жизни.
ЭПИЛОГ
ВАНЯ
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ
— Ты уверена, что с тобой все в порядке, чтобы бродить по центру города в поисках чайного заведения? — Спрашивает Деджона, озабоченно вскидывая голову.
Я толкаю свою коляску. Малышка Олли надежно устроилась внутри со своими игрушками в форме гаечного ключа от Дон и Макса.
— Послушай, Дидж. Если я не выйду из дома, я сойду с ума. Хадин чрезмерно опекает меня. Я не могу дышать без его волшебного появления и вопроса, не нужно ли мне чего-нибудь. Этот мужчина не хочет, чтобы я и пальцем пошевелила!
— Бедняжка. Какая у тебя ужасная жизнь, — сухо бормочет она.
— Попробуй, чтобы тень следовала за тобой из одной комнаты в другую, подслушивая, когда ты писаешь, и посмотри, каково это.
— Он слушает, когда ты писаешь? — Ее глаза выпучиваются.
— Однажды во время беременности у меня могла закружиться голова, и я чуть не потеряла сознание в ванной. Но головокружение часто бывает у беременных женщин, а у меня больше не было головокружения с тех пор, как родилась Олли.
Деджона обвивает мои руки своими. — Ты должна была сказать мне, что молодые мамы приходят с предупреждениями об опасности. Я бы не стала твоей сообщницей.
— Сейчас же отступи, и я не скажу Хадину, что ты тайно снабжала меня чаем.
Она смотрит на меня полными ужаса глазами. — Ты бы не стала.
— Ты увязла слишком глубоко, милая. Теперь никуда не деться. Если мы пойдем ко дну, мы пойдем ко дну вместе.
Деджона закатывает глаза и смеется. — Вот почему я не связываюсь с наркоманами.
— Ах, да, но ты прониклась ко мне нежностью. Именно поэтому ты вытащила меня из тюрьмы. — Я опускаю взгляд на коляску. — Не так ли, Олли?
— Она такая милая, — говорит Деджона. — И материнство тебе идет.
— Мне все идет, — самоуверенно заявляю я, поправляя солнцезащитные очки.
— Ладно. Это последний раз, когда я делаю тебе комплимент.
Я ухмыляюсь и оглядываюсь. — Ты тоже хорошо выглядишь. — На ней укороченная футболка, джинсы mom и кроссовки. Это повседневно, но отлично смотрится на ее миниатюрном теле. Ее кудри распустились и обрамляют лицо мягким облаком.
Деджона — смехотворно раздражающая девушка с влажной кожей, которая выглядит симпатичной без макияжа. Я бы возмутилась на нее, если бы она не была такой чертовски милой и немного порочной. Хотя я не большая любительница заводить друзей, мне нравится находиться рядом с независимыми женщинами, которые готовят отличный чай.
— Эй, ты это слышишь? — Спрашивает Деджона, резко останавливаясь.
— Что? — Я наклоняю голову. Мы находимся недалеко от переулка, рядом со средней школой Бейли, Майкла и Бет.
Вдалеке я слышу ворчание и звуки борьбы.
