— Так что, зверь пошел с нами добровольно?
— Нет. Но он знал, что мы пришли за ним. Или к нему. Знал, что мы пришли не убивать. И поэтому он не оборонялся.
— А какого хрена он с нами прется?
— Эрик, перестань орать! — Злобно посмотрела на меня Мелисса. — Это и я могу тебе сказать. Он не понимает, что он куда-то идет. Он перемещается. Там, где ему нравится или хорошо, или просто, вот так. Они видят мир образами. Меня, например, для него не существует, а Трис для него не представляет угрозы. И даже, наоборот, он пошел на контакт.
— Интересно, как тогда заставить его пугать Вольников, если это почти комнатная игрушка.
— Он почувствует агрессию. Он почувствует смерть, боль, страдания, включится защитный механизм. Главное нам самим не попасть под раздачу. Но передатчики вроде нормальные. Мне теперь, вот интересно, если подойти к нему без агрессии не дивергенту, он тоже пойдет на контакт?
— Я думаю да, — вклинивается Мартин, — если, как ты говоришь, он воспринимает эмоции, можно попытаться не только смотреть его образы, но и транслировать ему свои. Это интересно, Джанин до такого не додумалась, надо бы изучить этот вопрос…
Ну все, понеслась. Только бы они не потащили его в лабиринт, иначе забудет кто-нибудь включить передатчик, или батарейка сядет и все. Решили поселить зверя в одном из заброшенных домов деревушки. Шлейку привязали к столбу, ну бл*дь, тихая, мирная… В чем подвох-то?
— Ворон, Итон, предупредите, чтобы все носили передатчики. Во-первых нужен кто-то, кто будет контролировать животных, кто будет принимать тех, что будут приходить за главарем и привязывать их. Второе — чтобы они не разбежались. Надо не затягивать с наступлением. Не нравится мне, что рядом такая дура пасется.
Чувствую, что опасно было приводить сюда зверюгу. Но ничего не поделаешь, нам их вести еще в город, надо бы попривыкнуть. Придется брать с собой всех эрудитов, у них вроде получается управляться с животными. И тренировки по стрельбе, обязательно надо провести, хотя бы несколько.
К вечеру у нас было четырнадцать скримменов, включая главаря. Пятнадцать, если считать детеныша. Сколько соплей было по этому поводу, не описать, я уже сотню раз проклял идею использовать животных, да только, нет у нас другого выхода. Детеныш был беззащитный, жался к взрослой особи и вызывал умиление всех девиц в округе. Если взрослая особь вид имеет довольно свирепый, острые загнутые зубы уходящие в пасть двумя или тремя рядами, круглая голова без глаз и ушей, все это выглядит непривычно и жутковато, то детеныш не имея выступающих зубов и устрашающих размеров подкупал своей непосредственностью, тыкался во все руки, что пытались его погладить, и я понял, что еще пять минут — и весь лабиринт утонет в умилительных соплях. Тьфу.
Мелисса поселилась на улице. Она вообще не отходила от животных, все время что-то записывая и фиксируя.
— Дин, тебя не коробит, что твоя девица все время трется рядом с опасным хищником, который к тому же может не только ее сожрать, но и умертвить по всякому?
— А что я должен по-твоему сделать? — как всегда невозмутимо отвечает мне эрудит, — посадить ее на цепь, пригрозить чем-нибудь, или, может побить, а? Мелисса взрослая девочка, она отвечает за свои поступки сама. Если она решила, что ей надо поселиться рядом с животными, значит она будет это делать. О последствиях своих решений она в курсе.
— И что ты будешь делать, если она окажется не права?
— Я буду думать, что она проживает свою жизнь со мной, а не мою. И все равно свою голову я ей не приставлю, поэтому приходится мирится с таким положением вещей. Я просто очень люблю ее. И не хочу, чтобы со мной она была, как в тюрьме. Я хочу, чтобы она была счастлива. Тебе, кстати, тоже не мешало бы наладить контакт с животными. Иначе, в ответственный момент может сорваться операция. Или ты боишься? — серые глаза прищуриваются, смотрят выжидательно.
— Подловить хочешь? — Впервые получаю от Дина подобие эмоции. – Нет, не боюсь, опасаюсь. Мы не знаем, что от него ждать, как он себя поведет в следующий момент.
— Вот для этого Мелисса и изучает их. Чем больше о них мы знаем, тем лучше.
Ладно, хрен с ними, пусть делают что хотят, главное результат.
Уже два дня я не могу связаться с Эшли. После того сеанса связи, долго не могла зарядится антенна, а когда она зарядилась, соединения не было. Каждый день простоя уменьшает наши шансы на то, что мы сможем вытащить ее оттуда без проблем. А если она убежала, куда она пойдет? В городе везде патруль, они ее схватят сразу же, про тоннели она знает или нет? Вроде Вайро говорил, что они обследовали тоннели, но без фонаря там заблудится — раз плюнуть. Может она догадается, что надо мне сообщить, если ей удалось вырваться.
Когда завибрировал коммуникатор, я не сразу понял, что это он.
— Эшли, как у тебя там?
— Эрик… – она, что? Рыдает, что ли? — Эрик…
— Эшли, что случилось?
— Я попробовала сбежать, а Сэм сказал, что введет меня в какой-то там сон, чтобы я не рыпалась. Он меня держит здесь и не думает отпускать, хотя сначала говорил, что отпустит…
— Так, успокоилась, быстро! Ты где сейчас?
— Сейчас в своей комнате, но Эрик… Мне так… Я нашла лабораторию. Сэм нашел способ доработать сыворотку и я ему действительно нужна для этого, сыворотка будет готова через несколько недель. Эрик, надо уничтожить лабораторию, иначе… Это будет точно конец…
— Завтра, Эшли. Мы придем завтра. Будь готова, не выдавай себя пока ничем. Соглашайся на все, только, чтобы быть в сознании. Не выходи никуда, я приду за тобой. Слышишь? Завтра.
— Я поняла, завтра. Хорошо.
— И не реви. Нельзя сдаваться, ясно? Он ничего не сделал с тобой? Ты в состоянии передвигаться?
— Да, это без проблем.
— Почему надо ждать несколько недель, чтобы доработать сыворотку? Он тебе что-то ввел? Эшли? Эшли, ответь мне…
Соединение сброшено. Бл*дь, что значит… Никак не удается соединиться повторно. Что у нее такое, что ее надо там держать несколько недель? А если он и правда ее усыпит, я так понял, чтобы взять у нее кровь, она не обязательно должна быть в сознании. Черт, да что же за еб твою мать. Надо собрать командиров и проработать план атаки. Выступаем на рассвете.
Этой ночью я так и не смог уснуть Если все получится, завтра от диктатуры Сэма не останется и следа. А мы вернем себе Бесстрашие. Завтра. Завтра я верну себе мой мир. Я не знаю, как там и что будет, но знаю точно, что он будет другой. Не такой, как раньше. Со времени моделирования прошло почти пять месяцев, а кажется что целая жизнь.
Выбираюсь из лабиринта на улицу. Курить в помещении можно, но потом ужасно болит голова. Конечно удобнее открыть окно в своей комнате, но пока это непозволительная роскошь. Мелисса сидит рядом с главарем, что-то бормочет. Затянувшись, подхожу к ней.
— Ты чего бубнишь? — девица вздрогнула.
— Тьфу, Эрик, напугал меня, ты чего подкрадываешься? Я не бормочу, я изучаю. Между прочим, без передатчика сижу. Пока ни у кого нет агрессивных мыслей, животные не опасны. Он мне показывает. А я записываю. Это, знаешь, ни на что не похоже, как будто ты просто знаешь и все. Из ниоткуда. Хочешь попробовать?
— Ну уж нет, увольте. У меня все мысли агрессивные, так что я сразу попаду в пейзаж. Не надо мне такого счастья.
— Да ладно, суровый лидер Бесстрашия испугался милую зверушку.
— Эта милая зверушка убила четырех человек разными изощренными способами. Так что, я, может, и бесстрашный, но не безрассудный и рисковать головой, когда нет необходимости, не буду.
— Дай-ка руку.
— Нет.
— Боишься?
— Мелисса, я уже вышел из того возраста, когда меня можно было взять на слабо. Нам завтра выступать, я не могу рисковать.
— Я обещаю, это будет безопасно. Дай мне руку и подумай о чем-нибудь хорошем.
Ладно, что там Дин говорил про доверие и еще там что-то… В конце концов связь с животными действительно надо устанавливать. Мелисса прикладывает мою руку к голове зверя. Кожа, покрытая чем-то бархатистым, на ощупь неожиданно теплая. Я почему-то думал, что они холодные, а они оказывается теплые.
