Глава 32. Стон и Блин
— Ты потерял, — произнес он, бросив жетон Вейцу. — А кто тебе разрешал вставать? — Подойдя к нему, Шеймас помог ему подняться и обойти кровать. Уложив Вейца обратно в постель, он потрепал его по волосам и сказал: — Спи давай, шпион недоделанный. И будь добр, не кидайся больше на нашу будущую жену. Это в моей манере.
Немигающе гладя на Шеймаса, Вейц нервно сглотнул, а я открыла от потрясения рот.
— Вы все выяснили? Спать хочется, — Шеймас широко зевнул. — Но, пожалуй, сегодня мы будем ютиться тут втроем. А то вы так до утра будете друг с другом детскими секретиками делиться. — Он лег на другой край кровати и выжидающе посмотрел на замершую меня. — Ты идешь?
— Ты знал, — выдохнула я.
— Я сын бывшего императора Опретауна. Богатый сын. А за деньги можно почти любую инфу купить. Даже в Трейсе. Ложись спать. Ненавижу пустую болтовню.
Я покосилась на застывшего Вейца.
— Да не укусит он тебя. Ложись! — настойчивее повторил Шеймас.
На непослушных ногах доплетясь до кровати, я легла между мужчинами, но оставила максимально возможное расстояние между собой и Вейцом.
— Ты в Трейсе, Мариэль, — добавил Шеймас. — Здесь у всех тайны. Людьми нас делают не ошибки, а выбор, принятый после их совершения. Когда у нас появятся дети, что ты скроешь от них? Ложь Вейца? Или мои убийства? Нутро подсказывает мне, что Вейц в выигрыше.
Покрепче прижавшись к нему, я головой уткнулась в его грудь, но даже не видя лица Шеймаса, чувствовала, как он безгласно, одним губами, что-то говорит Вейцу, в возможно, еще и улыбается. Псих!
Утром я проснулась в объятиях Вейца. Он гладил меня по голове, а его глаза блестели от неподдельного счастья. Шеймаса в комнате уже не было. Я не стала отталкивать Вейца, но и кидаться с поцелуем не спешила.
— Вы идиоты, — сонно пробормотала я вместо пожелания доброго утра. — Особенно твой друг.
— Да, Саймуса сложно назвать нормальным, — с улыбкой согласился Вейц.
— Даже Стон и Блин говорили, что он всегда был странным.
— Тебе не нравится, что он простил меня, поверил и доверился?
— Я боюсь, что он простит Луиса, — призналась я, сев в постели. — Я знаю, он не вернется в Опретаун, даже если его оправдают, а Тальину посадят за решетку. Он останется здесь с нами. Но Луис может стать его слабым местом.
— Давай не будем думать о том, что может не произойти вовсе. Скоро наша свадьба. Если, конечно, ты не передумала.
Я засмеялась и, пальцами уложив взлохмаченные волосы, ответила:
— Миротворец под прикрытием звучит возбуждающе. Остается надеяться, что больше у тебя сюрпризов нет.
— Нет, — улыбнулся Вейц. — Зато теперь ты знаешь, как наши судьбы связаны от одного-единственного накопителя.
Я взяла Вейца за руку.
— Мы найдем его! А сейчас давай-ка я помогу тебе спуститься к завтраку.
— Лазанью сделаешь?
— Вы заразились вирусом флиомов? — приподняв бровь, улыбнулась я. — Прямо эпидемия.
— Вкусно готовишь.
— Ты еще не знаешь, как вкусно я режу колбасу! Пальчики оближешь!
Вейц засмеялся, но тут же схватился за заболевшую грудь. Ребра дали о себе знать.
Я встала, влезла в халат и помогла Вейцу подняться. Поддерживая его под руку, повела его на кухню.
Прощать сложно. Особенно прощать самого себя. Я понимала, что Вейцу намного сквернее на душе, чем Шеймасу и тем более мне. Но я хорошо помнила совет Гильи во всем поддерживать друг друга и замечала его плоды. Я не зря видела в Шеймасе светлую душу. Без красивых речей и «мишуры» он превосходил своего «правильного» младшего брата абсолютно во всем! У того даже молодая невеста завела любовника втрое старше себя. А Шеймас хорошо знал, как сделать так, чтобы у его любимой не возникло желание искать кого-то на стороне. Вейц был прав, в его голове созревают самые фантастические идеи, и никогда не узнаешь, о чем он думает.
Как и сказал Шеймас, в замок стали прибывать новые рабочие с семьями. Здесь стало веселее и уютнее, когда его украсили женские улыбки и детский смех. Мне больше не приходилось работать. Я лишь руководила и заботилась о Вейце, кормя его, выводя на прогулки, помогая мыться и переодеваться. Шеймас целыми днями пропадал то в городе, то на поле. Возвращаясь поздними вечерами, он валился с ног, и мне приходилось кормить и мыть еще и его. Но меня даже забавляла эта забота. Я относилась к этому, как к репетиции перед заботой о будущих детях. Материнство — это должность без выходных, праздников и отпусков. А раз папы детей будут слишком заняты (один — своими железками, другой — политикой и бизнесом), я могла рассчитывать только на помощь Гильи.
Свадебные наряды и кольца привезли за день до даты церемонии. Я еще не видела платья прекраснее. Спрятав его в комнате Гильи, чтобы женихи не видели, я не могла на него насмотреться. Бирюзовое с пышными юбками, тонкими бретельками и тугим корсетом, украшенным множеством сверкающих страз. Гилья ахнула при виде этого волшебного платья.
— А почему вы выбрали такой цвет, госпожа? — спросила она, когда я примеряла его перед зеркалом.
— В мире, где я выросла, обычно невесты надевают белое. Но белый — цвет невинности. А я далеко не невинна. — Я покрутилась вокруг своей оси. — Люблю бирюзовый. В моей прошлой квартире портьеры были такого же цвета.
— А какого цвета костюмы ваших мужчин?
— Бордового, — улыбнулась Мари. — Вот такие у меня капризы.
— А кольца вы видели? — Гилья восхищенно хлопнула в ладоши. — Там так камни сверкают, аж слюнки текут. Тамани умеет удивить.
— Ага. Наверное, Шеймас приставил ему дуло бластера к виску.
Гилья засмеялась.
— Госпожа, я так рада за вас! Завтра вы выйдете замуж!
— Честно, мне не верится, — я помахала перед собой ладонями. — Не упасть бы в обморок.
Гилья избавилась от улыбки, глубоко вздохнула и сказала:
— Ни господин Саймус, ни Вейц не пользовались здесь успехом среди дам. Теперь о них жужжит вся область. Вы стали звездой сплетен и новостей. Всем интересно, что же нашла в этих мужчинах единственная чистокровная представительница высшей расы палал, хранительница ее памяти и истинная принцесса Палалии? Скоро все женщины Трейса будут воздыхать по вашим мужчинам. Вы с поразительной легкостью меняете все вокруг себя.
