Я рассмеялась и радостно упорхнула умываться. Мне нравилось, что Макс шутил, значит, настроение у него что надо. Макс пришел в кухню минут через двадцать. Он был умыт, причесан и хитро улыбался, разглядывая через мое плечо, что я там готовлю.
— Моя зайка! — радостно произнес он и ущипнул меня за зад. Он открыл окно и закурил. — Ты бросила? — Я повернулась к Максу, не понимая о чем он. — Ты не куришь второй день.
— А… ну я… да, — растерянно протянула я.
Макс одобрительно кивнул. Курить хотелось неимоверно! Я изо всех сил сосредоточилась на салате. У меня уже у самой свело желудок от голода, поэтому я быстро накрыла на стол. Макс занялся кофе. Мне нравилось, когда мы делали что-то вместе.
— Соскучился по твоим завтракам, — сказал Макс, разливая кофе по кружкам.
— Неужели Ева тебе не готовит?
Я села за стол, Макс напротив.
— Неа. Она встает в двенадцать, — ответил Макс. Он намазал хлеб маслом и передал мне. — А я из дома ухожу в восемь. Ухожу — спит, прихожу — спит. Ну, я же не буду беременную заставлять что-то делать… Тем более я щас снова на массе, сама знаешь, что приходится готовить дохуища! — Я прекрасно понимала, о чем он говорит, во времена супружества я проводила у плиты не по одному часу в день. Тогда Макс и набрал плюс десять килограммов. — Приходится самому готовить и в магазин ездить… А потом мне еще ночью мозги ебут, чтобы я за мороженым или клубникой сходил.
Макс невесело рассмеялся.
— Ну, найми домработницу! — предложила я, искренне жалея Макса.
— Так, блядь, есть же уже, — сказал Макс. — Уборкой занимается, ну, там гладить бельё… Иногда ужин готовит. А завтраки — это вещь интимная, их не каждому доверишь. Не хочу с утра пораньше лицезреть дома постороннего человека.
— Значит, я была идеальной женой? — задала я вопрос и не смогла сдержать самодовольную улыбку.
— Ну да… — вздохнул Макс, нервно тыча вилкой в тарелке. — Все познается в сравнении. И с тобой никогда не было так тоскливо. Теперь у меня не жизнь, а день сурка. Скорее бы гастроли!
— Неужто, все так плохо?
— Знаешь, я всегда думал, что когда любишь кого-то, то как-то проявляешь свою любовь: беспокоишься о человеке, заботишься, ставишь его приоритеты выше своих… — Макс увидел, как я скорчила рожицу, когда он сказал о приоритетах. — Согласен, не удачный пример… — Макс посмотрел, как я стряхнула невидимую крошку с его рубашки, мне не хотелось ее испачкать. — Ева, пока что, никак себя не проявила, кроме того, что вымазала мою рубашку косметикой, чтобы нас поссорить, а когда ей это удалось, она уже действовала не стесняясь. Ты бы так никогда так не поступила. — Я внимательно слушала Макса, понимая, что самое «интересное» в браке, его еще ждет впереди. — Так что любовью в нашей будущей семье не пахнет, а пахнет тухляком и безысходностью.
— Тебя послушать, так тебя бессовестно наебали и заставили жениться!
Макс ткнул вилкой в мою сторону.
— Вот именно такое чувство меня не покидает.
— Я уже говорила, что любовь бывает разная. Если бы Ева тебя не любила, то зачем ей было все это затевать? Вот увидишь, рано или поздно она себя проявит, а пока что ешь мое проявление заботы и хватит драматизировать.
Мы закончили завтракать, Макс убрал со стола и помыл посуду. Я вернулась в спальню и включила телевизор. Я сидела на краю кровати, свесив ноги, и искала что-нибудь интересненькое, щелкая пультом.
— Спасибо за завтрак, детка! — прошептал Макс, целуя меня в щеку.
Он лег на кровать, положив голову мне на колени. Я рассеянно погладила его по волосам, не прекращая переключать каналы.
— Я тут подумал… — Макс перевернулся на спину, чтобы видеть мое лицо. — Ты же вроде как еще девственница в одном месте…
— Ты о чем? — я отвлеклась от телевизора и посмотрела на Макса.
— Я о твоей миленькой попке… — пояснил Макс, хитро улыбаясь.
Я покраснела и отвела глаза. Все же есть еще вещи, способные меня смутить.
— Этому не бывать! — я была категорична.
— Ну почему? Ты даже не хочешь попробовать? — Макс был очень настойчив и улыбался своей самой обаятельной улыбкой.
— Нет.
Макс приподнялся на локте, чтобы лучше меня видеть.
— Ты что, покраснела? — Макс развеселился еще больше. Он расхохотался в голос. — Что за милота… — Он заправил локон моих волос за ухо. Я сделала вид, что смотрю передачу. — Ты мне не доверяешь? Я сделаю все так, что тебе понравится. Поверь, у меня достаточно опыта.
— Да причем тут это?! — Я вспылила и вскочила с кровати, размахивая руками. — О! Я даже не сомневаюсь в твоей опытности! Я сказала, нет, значит, нет!
Макс тоже поднялся с кровати. Подойдя ко мне, он взял меня за руки.
— Жаль, — сказал Макс. — Может, передумаешь? Минет ты уже делаешь не краснея.
Я покраснела еще сильнее.
— Наверное, я еще не доросла до таких утех. Моя девственная попка предпочитает и впредь таковой оставаться! — категорично заявила я. Макс открыл, было, рот, чтобы снова мне возразить, но я его опередила. — Разговор окончен, тебе меня не уговорить!
Макс рассмеялся и обнял меня.
— Ну и чем тогда займемся? — немного разочарованно спросил Макс.
— Посмотрим телек.
— Тебе вообще не скучно у меня?
Мы легли на кровать животами вниз, лицом к телевизору, я весело болтала ногами.
— Ничуть. Поваляться и попялить телек, или поспать для меня несказанная роскошь, — призналась я.
— Я тоже телевизор не смотрю, мне тоже некогда. Посмотрим обзор на твой концерт? Или ты уже видела?
— Какой обзор? Нет не видела.
Макс забрал у меня пульт и включил на Ютубе ролик, в котором та самая блоггерша, певшая мне дифирамбы на автограф сессии, разнесла мое творчество в пух и прах. «Безграмотная бездарность» и «выскочка, пиарящаяся за счет знаменитого мужа» — так отзывалась обо мне автор ролика, упомянув в нем Лёху, который вовремя меня бросил и Тёму, как бывшего наркомана, которого я подобрала после того, как Макс вышвырнул его из группы. Видео уже набрало полмиллиона просмотров и 2000 лайков. Я быстро пробежалась по комментариям, где были некоторые и в мою защиту, но большинство людей были согласны с автором.
Макс молча смотрел на меня, наблюдая за моей реакцией. Я разревелась от обиды и отчаяния.
— Признаюсь, я уже видел этот ролик, — сказал Макс, обнимая меня. — Я хотел быть рядом, когда ты тоже его увидишь.
— Я никогда больше не буду выступать, — в голос причитала я. — В пизду все это!
Макс ничего больше не говорил. Он дождался, когда я проревусь и успокоюсь.
— Вот об этом я толдычу с первого дня, как ты полезла на сцену, — сказал Макс, вытирая пальцами слезы на моем лице. — Теперь ты в полной мере ощутила, от чего я хотел тебя уберечь?
Я кивнула не в силах вымолвить и слова, продолжая всхлипывать от рыданий.
— Но теперь, — продолжил Макс. — Когда ты прошла точку невозврата, тебе нужно найти в себе силы, чтобы продолжить.
— Продолжить? — переспросила я. — Зачем? Чтобы дать новую пищу для хейта? Ты же сам был все время против моего творчества? Напомнить, как ты разозлился, когда я издалась?
— Я никогда не был против твоего творчества! — возразил Макс. — Я всегда считал тебя талантливой и восхищался тем, как тебе удается проникать в людские души, задевая за живое. Я не хотел, чтобы ты плакала и расстраивалась. Не хотел, чтобы тебе было больно.
— Поздновато для признаний! Я все решила!
— Сейчас в тебе говорит обида и отчаяние, но я-то знаю, что ты уже не сможешь остановиться.
— Я не пишу уже два года! Я закончилась!
— Я знаю, — вздохнул Макс. — Но это пройдет. Вот увидишь! Когда случиться что-нибудь необыкновенное, восхитительное, удивительное ты воспрянешь! Поверь мне на слово! Так что хватит обращать внимание на хейт! Думаешь обо мне не несли всякую чушь? Да я в глаза выслушивал такое, от чего повеситься хотелось! Собаки тявкают, караван идет! Ты же продала первую партию альбома? — Я кивнула. — Билеты все продала? Зал был полный?
