Татарин выдохся, а я всем телом к нему прижалась.
— Я не молчу. Я тебя слушаю. Мне нравится, как звучит твой голос. Словно из забытого сна.
— К чёрту сны, возвращайся в реальность! Идём. — Настаивал, точно боялся, что вот-вот сорвусь. — Измайлова!.. — Задохнулся в этом ожидании, пока словно нехотя преодолевала каждую ступень. — Ты специально это делаешь? — Грозно глянул, а я в недоумении на него уставилась.
Не сдержался тогда, на руки схватил и едва не бегом по ступеням поднялся, а перед дверью на ноги поставил, чтобы сама этот шаг сделала. Тот самый символический шаг. В роскошной приёмной усадил на диван и внушительно посмотрел.
— Только не уходи никуда. — Предупредил сдавленным шёпотом.
Я рассмеялась в голос, нарушая интимность происходящего.
— Я никуда не уйду. — Заверила, когда смех мой поцелуем прервал.
— Я быстро. Пять минут и решу всё!
— Я никуда не уйду, даже если ты решишь испытать меня на прочность и исчезнешь до завтра.
— Да я сдохну до завтра без тебя! Не уходи только. — Умоляюще посмотрел, так и не решаясь скрыться за дверью регистратора. Отошёл, за ручку на себя потянул, когда я вдруг окликнула.
— Олег?! — Позвала и выждала, пока в глаза посмотрит. А он растерялся словно, так глянул. Секунду спустя лицо исказила волна судороги напряжения. Он неуверенно улыбнулся, не в силах разжать зубы, едва заметно кивнул, предлагая продолжить. — Олег, ты всё это серьёзно? — Тихо уточнила, и, казалось, слышала, как его сердце колотится в противоположном конце зала.
— У тебя будет время подумать. Обещаю. — Выдавил он из себя с мученической улыбкой и всё же в кабинет вошёл, плотно прикрывая за собой дверь.
Вернулся быстро. Так, что я и опомниться не успела, не успела выдохнуть, успокоиться. Навис надо мной с неестественно широкой улыбкой.
— Идём.
Я призыву поддалась. Шла, крепко вцепившись в его ладонь. По сторонам оглядывалась, словно не понимая, где нахожусь. Момент был волнительным. Совсем не таким, как четыре года назад с Максимом. И внутри, будто музыка играла. Ангелы на скрипках, не иначе. Как торжество справедливости. Как в эйфории.
— Олег, я совсем забыла уточнить: ничего, что здесь не проживаю и не прописана? Глупо звучит, но от волнения перестала ориентироваться во всех этих административных процедурах. — Торопливо ему на ухо шептала, а он улыбался.
— Наташа, ты меня порой удивляешь. — Неодобрительно головой покачал и указал, в каком месте расписаться нужно.
— А заявление? — Спохватилась, а Татарин зубами скрипнул.
— Я заполнил. — С давлением проговорил. — Вот здесь подпиши. — Снова пальцем ткнул.
— А на какую дату назначили? Я не успею передумать?
— Наташа, если ты передумаешь, это ничего не изменит. — Навис, словно в приступе лихорадки за каждым моим движением наблюдая. Так, словно жизнь его от этого зависит. — Ещё одну. Вот здесь. — На второй странице пальцем ткнул, а я послушно подписала, понимая, что словно под гипнозом команды его выполняю, что только его голос слышу, и радиус обзора сокращён до минимума.
— Я там расписалась? Буквы вокруг, точно пьяные, разбегаются в разные стороны.
— Всё правильно?! — Пробасил Татарин, обращаясь к регистратору так, что я на месте подпрыгнула, а вот та, вышколенная, выдержанная, лишь учтиво кивнула.
— Всё верно.
— Теперь я. — Перехватил он ручку и ловко черканул на обеих страницах.
Только стоя на улице из тумана вынырнула. Только прижимаясь к Татарину, поняла, что шутки закончились. А он удерживал меня, как и прежде. Крепко, надёжно, но боли не причиняя. Целовал легко и в лицо всматривался, словно понять пытался, отпустило или всё ещё колбасит.
— Татарин? — Позвала, а он всё никак не хотел отстраняться, чтобы взгляд поймать. — Татарин, скажи, а ты можешь считать себя честным человеком?
Дёрнула его снова, а он что-то невнятное промычал мне в шею.
— Татарин, неужели ты думал, что я процедуру подачи заявления не отличу от записи в книге регистрации гражданских союзов, так, что ли?
— Наташ…
— Ты женился на мне сегодня, Татарин! А ведь обещал, что время передумать ещё будет.
— Соврал. — Выдохнул он, не чувствуя себя виноватым. Надышаться мной не мог. Словно не в ЗАГСе заявление подали, а в преисподней кровью расписались и союз этот нерушим и вечен.
— Но ты ведь не думал, Татарин, что я это тебе так спущу с рук?
— Загадывай! — Решительно кивнул он, пьяно улыбаясь то ли от усталости, то ли от эйфории.
— Я кольцо хочу, Татарин. И платье, и цветы тоже хочу. И чтобы до утра гулять. Так сможешь?
— Я всё смогу. Загадывай! — Повторил едва не в приказном тоне, и я плечи расправила, его защиту чувствуя.
— Платье. Белое. Самое красивое. — Рассмеялась той неловкости, что зародилась вдруг. Точно только-только познакомились и нужно что-то о себе рассказать. Что-то красивое, достойное и более-менее правдоподобное. Слишком откровенным казался этот его призыв. И желания собственные, сокровенные, озвучить нужно было. Громко, чётко. И так волнительно…
Татарин на мгновение всего задумался, а потом потянул вверх по улице. Я первая его остановила, приметив платье из белой марлёвки в магазинчике типа «восточной лавки». Его увидела и «растаяла» от ощущения сказки, волшебства, раскрывшейся интриги. Тонкое, почти прозрачное, оно повторяло силуэт, не подчёркивая ни одну из чётких линий. Парило, заставляя додумать, предугадать, слюной давиться в предвкушении. Я пальчиком поманила Татарина в примерочную, а он окинул меня волчьим взглядом.
— Кольцо выбираю я. — Туго сглотнул и многообещающе улыбнулся.
В этот раз по улице не побежал. Поймал такси и назвал точный адрес. А как вошли в магазин, будто приклеенный, завис у одной витрины. Меня не торопил, позволяя разглядывать, примерять, демонстрировать выбранное, его ревностным взглядом забавляясь.
— Кольцо выбираю я. — Напомнил и поманил к себе. — Вот это. — Напряжённым пальцем прямо в стеклянную витрину ткнул и губы вытянул, ожидая, пока я оценю и соглашусь принять.
Продавец, что до этого любезно отзывалась на любую мою просьбу, округлила глаза и несколько растерянно приблизилась, чтобы вытащить лоток с украшениями.
— Это не обручальные кольца, но если вы хотите, то для вас могут сделать нечто подобное под заказ. — Пояснила.
В ответ на мой вызывающий смех Татарин непонимающе нахмурился, а я смотрела на кольцо в виде трёх широких завитков белого и красного золота, губы поджимала, чтобы улыбку всё же сдержать, и согласно кивала, намекая на то, что шутка удалась.
— Это на тот случай, чтобы даже из космоса видно было, что за Татарина замуж вышла? — К его плечу щекой прильнула и по груди погладила. Продавец, услышав такое моё обращение, от витрины отшатнулась и округлила глаза ещё больше, теперь только к Татарину присматриваясь. Молодожён сарказм не оценил и напрягся сильнее. Снова ткнул пальцем в витрину.
— Я хочу, чтобы ты носила это.
— Татарин, как мне его носить? Кольцо такое широкое, что даже палец не согнётся. — Рассмеялась я его упрямству и снова направилась в поисках того самого, идеального. Продавец не двинулась с места. Татарин скрестил руки на груди. Я невольно на него засмотрелась. — Татарин, ты тиран, да?
— Я любящий и заботливый.
— Ты не терпящий отказов и возражений. Пока только это знаю наверняка. Давайте примерим.
Кивнула я продавцу, а она нервно улыбнулась, но украшение не подала. Татарин наградил её уничижительным взглядом и, заставляя опомниться, звонко постучал по металлической оправе витрины костяшками пальцев. Та вздрогнула и суетливо вытащила колечко из лотка, подрагивающими руками его подала, едва не выронив. Татарин спас. Кольцо перехватил и ловко мне его на палец надел, своим выбором любуясь. Я была вынуждена признать, что палец всё-таки сгибается, но, чувствуя ставший требовательным взгляд продавца, поторопилась украшение снять.
— Это ведь не единственный магазин в городе? — Оглянулась на Олега. — Я не хочу торопиться. — Намекнула на то, что дискомфорт чувствую, а Татарин уступать не собирался: желваками сверкнул и не сдвинулся с места.
