45
***
Когда шум извне стих, Ромашка тяжело опустилась на стул и потёрла кончиками пальцев виски. Выглядела она при этом бледновато и немного измученно.
— Ну что за цирк, — пробормотала недовольно и нахмурилась. — И чего он добивается?
Сергей прекрасно понимал, чего добивается Макс, но объяснять Рите не хотел. Ещё даст ему по голове… тупым предметом.
Мишин сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться — поступок Юрьевского его всё же изрядно взбесил, — затем сел на корточки рядом с Ритой, заглянул ей в лицо и спросил:
— Ромашка… зачем тебе увольняться?
— Затем. — Она отвела глаза. — Я обязана перед тобой отчитываться, что ли? Хочу — увольняюсь. Законом не запрещено.
— Я чем-то обидел тебя?
Она покачала головой.
— Нет, Серёж.
— Тогда почему? Объясни, пожалуйста. Я хочу понять.
— Секунду назад ты спрашивал, зачем. Это разные вещи, — съязвила Рита, по-прежнему не глядя Мишину в глаза.
— Ну хорошо, объясни, зачем и почему.
Она вздохнула.
— Ты же должен понимать. Не можешь не понимать.
— И всё-таки. Пожалуйста, Ромашка.
— Да не хочу я тебе жизнь ломать, — сказала Рита тихо, опуская голову ниже. — Вон, с невестой порвал. От фирмы семейной отказался.
— А про фирму ты откуда знаешь? — поразился Мишин. — Хотя… глупый вопрос. Верещагин просветил?
— Он. Серёж… не нужна мне твоя жалость. Спасибо тебе, конечно… Ты меня не обидел, нет. Просто я… как призрак из прошлого. Увидел-захотел-получил. А я своими рассказами о себе голову тебе ещё заморочила, вот ты и… проникся, пожалел. Я поняла это, по глазам твоим увидела. Не надо. Я проживу без тебя, честно.
— Зато я без тебя — нет.
Рита наконец подняла голову, и Сергей улыбнулся, поймав её удивлённый взгляд.
— Дурочка ты, Ромашка…
***
Я вздрогнула, услышав это: «Дурочка ты, Ромашка». Вспомнила свой сон, где то же самое говорила мне Нина.
— Я тебя люблю. Смотри мне в глаза, пожалуйста. Разве в них жалость? Разве можно из-за одной только жалости полностью поменять планы на жизнь? Бросить невесту, отказаться от возвращения фирмы? Ромашка, я влюбился в тебя ещё тогда, на первом курсе. Совершил кучу ошибок, которые, наверное, никогда себе не прощу… Но дело не в них. И не надо про жалость. Я тебя люблю.
Я чувствовала себя ужасно растерянной. Очень хотелось поверить, да и глаза Сергея не могли лгать. Но…
— Не может быть. — Я помотала головой. Вновь попыталась отвести взгляд, но Мишин не дал — зажал мою голову ладонями, заставив посмотреть на себя, и спросил:
— Почему, Ромашка? Почему не может?
Как объяснить?..
— Столько лет прошло… Ты ведь меня совсем не знаешь.
— Я уверен, что знаю тебя, но раз так… Дай мне узнать себя. Пожалуйста, не убегай. Я понимаю, что ты меня пока не любишь, но надеюсь…
Услышав подобное утверждение, я хихикнула. Сергей нахмурился.
— Ромашка?..
И тут я начала ржать. Видимо, на нервной почве…
Вырвалась из его ладоней, удерживающих мою голову, и стала хохотать, раскачиваясь из стороны в сторону, как психованная. Всхлипывая и подвывая, смеялась, словно в этой ситуации действительно было что-то смешное.
— Ромашка! — Мишин схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул. — Что с тобой? Да перестань ржать уже! Что ты смеёшься?
Я в последний раз хихикнула, а потом завыла и расплакалась, захлёбываясь слезами, как секунду назад смехом.
Сергей что-то говорил, продолжая трясти меня, как куклу, но я ничего не слышала. Плакала, как одержимая, выливая из себя всю боль прожитых без него лет, и в конце концов прошептала, размазывая слёзы по щекам ладонями:
— Ты… такой… дурак… Господи, какой ты дурак…
— Почему? — Мишин внезапно обнял меня и перетащил со стула на пол, к себе на колени. Я вцепилась в него, как утопающий в спасательный круг, и ответила:
— Я тебя увидела ещё на вступительных. И влюбилась, как последняя идиотка. И все пять лет… ты издевался, а я тебя любила. Я мазохистка, видимо.
Я почувствовала, как Сергей напрягся всем телом. А потом вдруг разом расслабился и начал поглаживать меня по спине.
— Ты меня любила, Ромашка?
— Угу. Не веришь? Я не вру.
Он немного помолчал, а затем спросил очень тихо:
— А… сейчас?
Я рассмеялась, утыкаясь лбом в его плечо.
— Какие мужики всё-таки идиоты…
И почувствовала, что он тоже улыбается.
