— А вторая твоя теория? — спросил я.
Нэш окинул меня холодным взглядом.
— Вы двое начинаете проводить время вместе, и вдруг у кого-то возникают претензии к Слоан. Возможно, это совпадение. Возможно, это как-то связано.
К такому же выводу я пришёл примерно в 5:00 утра.
— Ты наживаешь врагов быстрее, чем друзей. Кто-нибудь мог обратить внимание и увидеть вас вместе. Бывшая любовница, старый деловой партнёр, криминальный авторитет, с которым ты затеял противостояние. И, судя по выражению твоего лица, ты уже подумал об этом.
Возможно, я был неосторожен и привлёк внимание Энтони Хьюго к Слоан.
Я сидел совершенно неподвижно, не обращая внимания на то, что мой разум требовал встать и действовать. Когда-то я сидел неподвижно, чтобы оставаться невидимым. Теперь я делал это, потому что неподвижность ничего не выдает врагам.
Я недооценил Хьюго. Пока я забавлялся с его устройством слежения и «хвостами», я сыграл ему на руку, создав идеальный стимул, который он мог использовать против меня.
— Ты делаешь это каменное лицо, — заметил Нэш.
— Что за каменное лицо? — огрызнулся я.
— Когда у тебя такой вид, будто ты страдаешь запором и очень злишься из-за этого. Ты делаешь такое каменное лицо, когда испытываешь чувства, которых не хочешь испытывать.
— У меня нет никаких чувств, — настаивал я слишком громко.
Он отставил кружку с кофе.
— Послушай, дружище. Если уж на то пошло, я не думаю, что Энтони Хьюго приехал бы сюда на машине и подбросил бы кучу крысиных трупиков к порогу Слоан. Он не действует деликатными методами.
— Мы оба знаем, что у него есть армия преступников, готовых выполнять его приказы.
— Мы не знаем, имеет ли Хьюго к этому какое-либо отношение. С таким же успехом это могла быть Марджори Ронсанто, которая еженедельно не даёт библиотеке покоя. Или какой-нибудь идиот-подросток, у которого взыграли гормоны и который не хотел платить штраф за просроченную книгу.
— Или это мог быть Энтони бл*дский Хьюго. Я ожидал, что ты как никто другой отнесёшься к этому серьёзно.
Никто, казалось, по-настоящему не расстроился из-за этого. Когда я встал с кровати, Слоан перевернулась на другой бок, уткнулась лицом в мою подушку и попросила принести ей пончик. А теперь Нэш успокаивал меня, как будто я был чрезмерно взволнованным гражданином.
— Послушай, Люси, я понимаю. Тебе не всё равно, и ты волнуешься. Мы позаботимся об её безопасности. Учитывая тебя, меня и остальной участок полиции, никто к ней и близко не подойдет.
Я покачал головой.
— Я возвращаюсь в город, — решил я.
Если я был тем, кто привлёк внимание Энтони Хьюго к Слоан, то именно я должен был его отвлечь.
— Ты уверен в этом? — спросил мой друг.
— Тебе не нужно, чтобы я вмешивался в твоё расследование, — сказал я категорично.
— Как будто это когда-либо останавливало тебя раньше.
— Возможно, на этот раз я решил прислушаться к голосу разума.
Его глаза сузились.
— Или, может быть, ты превращаешься в трусливого обосравшегося зайчишку прямо в моём кабинете.
— Мы не состоим в отношениях. Мы трахаемся, — даже произнесение этого вслух заставило мои мышцы напрячься.
— Я люблю тебя как брата, так что послушай меня, не морочь голову Слоан, — предупредил Нэш.
— Она знает, что к чему, — сказал я.
Он покачал головой.
— Ты идиот.
— Почему люди постоянно повторяют мне это?
— Потому что даже я, эмоционально отсталый Морган, вижу, что у тебя к ней есть чувства. Всегда были. И теперь, когда ты близок к тому, чтобы найти с ней что-то настоящее, ты собираешься удрать обратно в город и притвориться, будто тебя не пугает до усрачки тот факт, что она в опасности. Если бы Лина попала в беду, ничто не помешало бы мне встать между ней и этой бедой.
— Если бы Лина попала в беду, она бы пнула эту беду по яйцам и поточила ногти об её глазницы.
— Слоан не такая, как Лина. Она накручивает себя и действует необдуманно, — напомнил он мне без необходимости.
— Это не моя проблема, — жгучая кислота разъедала мой пищевод.
— Однажды это было твоей проблемой. Вчера вечером, после ужина, я просмотрел старые материалы по делу Огдена. Слоан была той неназванной несовершеннолетней, на которую напал Ансель Роллинс, не так ли? Именно так она сломала себе запястье.
— Она, чёрт возьми, его не ломала. Это сделал он, — сказал я, поднимаясь на ноги. — И если тебе нужны подробности, тебе придётся спросить кого-нибудь другого, потому что меня там не было, бл*дь. Я сидел в тюрьме.
— Но тебя освободили на следующее же утро, не так ли? — не унимался он. — Интересное совпадение, не так ли? То, что она выступает в защиту несправедливо осуждённой женщины.
— Позаботься о её безопасности, — холодно сказал я и направился к двери.
— Я говорил серьёзно, — крикнул Нэш мне вслед. — Не морочь ей голову.
— Не буду, — пробормотал я себе под нос, стремительно покидая полицейский участок и на ходу набирая номер.
***
— Где мой пончик? — надулась Слоан.
На ней была моя футболка, она разливала кофе на моей кухне и выглядела восхитительно растрёпанной. У меня в груди что-то неловко сжалось. Волна собственничества выбила меня из равновесия. Я хотел этого. Её. И я не мог этого получить. Не тогда, когда близость ко мне делала её мишенью.
— Я не принёс его, — сказал я категорично.
— Злюка. Что сказал Нэш? Кто-нибудь сообщал о массовой краже крыс?
Я забрал кружку у неё из рук.
— Тебе лучше уйти.
— Почему? Что не так? У тебя такое странное лицо. О Боже. Что-то случилось с Мяу-Мяу?
У Слоан была только одна кнопка, на которую я мог нажать, чтобы заставить её уйти.
— С твоей кошкой всё в порядке. Я просто не хочу, чтобы ты была здесь.
— Прошлой ночью ты говорил совсем другое, — самодовольно сказала она.
— Можешь оставить футболку себе, — сказал я, оглядывая её с головы до ног и стараясь сохранить бесстрастное выражение лица.
— О нет, Люцифер. Я никуда не уйду, пока ты не скажешь мне, почему всего несколько часов назад ты умолял меня заставить тебя кончить, а теперь ты мистер Мороз.
— Я вспомнил все причины, по которым ты мне не нравишься.
Слоан фыркнула.
— Хорошая попытка. Ты о них изначально никогда не забывал.
— Я поговорил с Нэшем. Он покопался в материалах дела об аресте моего отца и сопоставил некоторые факты.
Она промолчала.
— Ты добровольно полезла в опасную ситуацию.
— Ты поступал так каждый раз, когда твои родители ссорились, — отметила она.
— Это другое. Это была моя ответственность. Ты не должна была находиться там. Я не должен был говорить тебе о том, что происходит. Достаточно того, что он разрушил твои планы. Он мог оборвать твою жизнь. И ты пошла туда добровольно.
Слоан скрестила руки на груди.
— Потому что ты любил её. Потому что ты хотел, чтобы она была в безопасности. И потому что я не могла больше вынести ни минуты того, что ты сидел за решёткой за преступление, которое совершил он, — она говорила мягко, но твёрдо.
— Он сломал тебе запястье в трёх местах. Тебе пришлось перенести операцию. Все твои планы, мечты — всё пошло прахом, потому что ты не могла послушать меня и поступить правильно.
Треск.
Моя свобода этого не стоила. Моя жизнь этого не стоила.
Треск.
— Люсьен, — осторожно произнесла она.
— Что? — я понял, что кричу. Я не повышал голос, как он. В этом не было необходимости. — Что? — повторил я тихо.
— Прости, что не я послушала тебя, когда ты просил меня не звонить в полицию. Я понятия не имела, что так получится. Но я не сожалею о том, что сделала, чтобы вытащить тебя.
Я повернулся к ней спиной, чтобы не поддаться искушению встряхнуть её и внушить немного здравого смысла. Многолетняя паника и гнев поднимали свои уродливые головы.
— Меня всё ещё тошнит от того, что произошло той ночью, от того, что я увидела, от того, с чем ты, должно быть, жил так долго, — продолжала она. — Я знаю, как мне повезло, что всё не закончилось по-другому. За последние несколько лет я потратила много времени, размышляя о всяких «что, если». Что, если бы я пришла туда слишком поздно? Что, если он бы навредил моему отцу? Что, если бы ему это сошло с рук? Но я ни разу не пожалела о том, как всё сложилось. Он сел в тюрьму, а ты вышел. Справедливость восторжествовала.
