Я повернулся к ней лицом, хотя и не хотел на неё смотреть.
— Справедливости не существует, — выплюнул я.
— Это звучит как разговор, на который у нас обоих нет времени.
— Тебе кто-то активно угрожает. Ты не только не подумала сказать мне об этом, но и не воспринимаешь это всерьёз. Это снова пи**ец как эгоистично.
Слоан ахнула, и в её глазах вспыхнула непокорность.
— Эгоистично? Ты думаешь, что отправить твоего отца в тюрьму, чтобы все знали, кто настоящий монстр, было эгоистично?
— Ты считаешь, что знаешь, как будет лучше для всех, и это эгоистично. Ты снова отказываешься соблюдать минимальные меры предосторожности — это эгоистично. Ты подвергаешь себя опасности — это эгоистично.
Она шагнула ко мне и упёрлась ладонями в мою грудь.
— Ты начинаешь по-настоящему выводить меня из себя, а я не люблю злиться по четвергам, потому что по четвергам у нас день «Меняемся Ланчами», и я люблю четверговые ланчи. Итак, я скажу вот что. Я сожалею о своём участии во всём этом. Я сожалею, что не сделала того, чего ты от меня хотел, или не была той, кем ты хотел, чтобы я была. Я сожалею, что создала впечатление, будто не воспринимаю эти угрозы всерьёз, потому что это не так. Я пи**ец как волнуюсь из-за того, что кто-то решил подбросить кучу дохлых крыс на моё крыльцо! Теперь мы можем поговорить обо всем как взрослые люди, или ты собираешься снова засунуть голову в задницу?
К концу своей тирады Слоан уже кричала. Её подбородок выпятился, пока она смотрела на меня снизу вверх. Мне захотелось поцеловать её. Запереть её в спальне и уберечь. Мне хотелось трясти её до тех пор, пока у неё не застучат зубы и она не образумится. Не поймёт, что ей не следовало вмешиваться. Что, в очередной раз, находясь рядом со мной, она столкнулась с опасностью.
Но на этот раз я мог что-то с этим поделать.
— Мне нужно возвращаться в город, а тебе нужно идти домой, — объявил я. — Этот маленький фестиваль потрахушек закончен.
— Я смотрю, ты стоишь на своём, — съязвила она. — Хорошо.
Она ухватилась за край футболки, которая была на ней, и стянула её через голову. Слоан Уолтон была обнажённой на моей кухне. Я не знал точно, сколько моих фантазий начиналось так, но их определённо было не меньше тысячи.
— Оставь футболку себе, — настаивал я.
— Да я скорее пойду домой голышом, — рявкнула она.
Мы тратили на это слишком много времени. Ссорились, потом возвращались друг к другу, чтобы снова поссориться. В один момент мы были словно магниты, притягиваемые друг к другу, а в следующий наоборот отталкивали друг друга. Но на этот раз это должно быть навсегда. На этот раз мне нужно похерить всё навсегда.
Я последовал за ней к вешалке. Слоан сняла с крючка свою парку и быстрыми, резкими движениями просунула руки в рукава.
— Бедный мрачный мальчик с его большим членом и всем этим эмоциональным багажом.
Она попрыгала на одной ноге, натягивая на другую зимний сапог.
— Ты могла бы, по крайней мере, одеться, — сухо сказал я.
— Спасибо, но я скорее сожгу всё это, чем буду смотреть на это снова и думать о тебе.
Она играла с огнём. Я был зол, а она нажимала на мои кнопки, как ребёнок в лифте. Она либо не замечала моего гнева, либо была самоуверенна в своих несуществующих способностях защитить себя.
— Я провёл достаточно времени с женщиной, у которой не было чувства самосохранения. Я не собираюсь делать это снова. Только не тогда, когда на этот раз у меня есть выбор.
Слоан перестала прыгать на одной ноге и сердито посмотрела на меня. Ярость вспыхнула в ней, как искры в костре.
— Никогда не смей сравнивать меня со своей матерью. И если уж на то пошло, развлекайся тем, что проведёшь остаток своей жизни в одиночестве, потому что ты слишком упрям, чтобы научиться быть лучше, бл*дь.
— Если мне не придётся иметь с тобой дело каждый день, я буду с нетерпением ждать этого. Мне жаль твоего будущего мужа.
Смех Слоан был резким и безрадостным.
— На твоём месте я бы не тратила время на размышления обо мне или моём будущем муже. Потому что я собираюсь забыть о твоём существовании.
— Удачи тебе в этом.
Но она меня не услышала, потому что уже захлопнула за собой входную дверь.
Я распахнул её и вышел на улицу.
— Сегодня днем к тебе приедет охранная компания, чтобы установить камеры видеонаблюдения, — крикнул я, пока Слоан стремительно направлялась к своему дому.
— Если они имеют к тебе какое-то отношение, то они и близко не подойдут к моей собственности.
— Не будь упрямым идиотом.
— Это монопольное право принадлежит тебе!
Слоан добралась до подъездной дорожки к своему дому и уже направилась к крыльцу, но тут передумала и направилась к двери гаража.
— Если ты заметишь что-то, что покажется тебе странным, позвони Нэшу. Немедленно.
— Продай свой чёртов дом, мудила!
***
Эмри: В этом костюме я выгляжу так, будто мне следовало отказаться от печенья несколько десятилетий назад?
Глава 32. Мёртв для меня
Слоан
Мудила: Просто предупреждаю, команда по установке будет у тебя дома в час.
Мудила: По крайней мере, признай, что ты будешь там, чтобы впустить их.
Мудила: Игнор. Очень по-взрослому.
Мудила: С меня станется пойти по пути закона.
Мудила: Я не знаю, что, по-твоему, ты доказываешь, натравливая копов на мою команду, когда они просто пытаются обезопасить тебя.
Мудила: То, что мы больше не занимаемся сексом, не значит, что мне всё равно.
Мудила: Я нашёл твоё нижнее бельё за тумбочкой. Ты хочешь получить его обратно?
***
Расцвет здания суда в Лоулервилле, похоже, пришёлся на 1970-е годы, судя по его ныне пятнистым плиточным полам, заплесневелым деревянным панелям и потолочной плитке, пожелтевшей от многолетнего табачного дыма.
Я поёрзала на слишком низкой и слишком жёсткой скамье и уставилась на дверь напротив меня.
Металлическая табличка на стене гласила: «Судья Дирк Аткинс». За этой дверью находились три человека, которые, как я надеялась, воплощали в жизнь мечты Мэри Луизы. А я торчала здесь, стараясь не обгрызть ногти до костей.
И стараясь не думать о Том, о Ком Не Следует Думать.
Как по команде, на скамейке рядом со мной пиликнул мой телефон.
Мудила: Лина говорит, ты сейчас в здании суда. Удачи.
Я сердито уставилась на сообщение. Прошло полторы недели с тех пор, как Люсьен выгнал меня из своего дома. С тех пор он не возвращался в Нокемаут. Я была занята библиотекой, своей семьёй, делом Мэри Луизы и моими друзьями, которые пытались как бы невзначай вытянуть из меня информацию о Люсьене. Но не настолько занята, чтобы забыть о существовании этого придурка.
Я уже дважды попадалась в его ловушку. Если попадусь в третий раз, то заслужу, чтобы меня растерзали стальные зубы извращённых прихотей Люсьена. Он заботился обо мне. Он ненавидел меня. Он хотел меня. Он не желал иметь со мной ничего общего.
Это были американские горки, на которые мне не хотелось снова садиться. Я хотела стабильности, а не непостоянства. Отношений, а не приятеля для перепиха. Будущего, а не прошлого.
Я открыла приложение для знакомств и, сделав глубокий вдох, начала листать.
Дверь зала суда открылась, и я вскочила на ноги. Мой телефон отлетел в сторону.
Фрэн вышла в коридор, свирепо глядя на окружного прокурора, мужчину с редкими седеющими волосами и в очках с толстыми стеклами. Он выглядел старше своих сорока семи лет, о которых сообщал мой поиск в интернете. Но я предположила, что именно такой эффект со временем производит на человека система уголовного правосудия.
— Классно ты поддержал меня, Ллойд, — огрызнулась Фрэн.
Плечи адвоката ссутулились.
— Судья, сокращающий собственные сроки, выглядит не очень.
— Этот срок выходит за рамки приличий, и ты это знаешь, — возразила она, и её розовые туфли на шпильках стояли нос к носу с потёртыми мокасинами мужчины.
