— От них я скрываюсь давно и небезуспешно! — Издевательски усмехнулся Татарин и в азарте по коленям себя прихлопнул.
— Бери билеты! — С показательной небрежностью швырнул он на стол ещё и свой паспорт, что извлёк из внутреннего кармана пиджака. — Я планировал поездку на следующий вторник. — Устало выдохнул он, волосы на голове взъерошивая, и примирительно моего бедра коснулся. Сначала едва ощутимо, потом более основательно, с давлением, с желанием ответ во мне разглядеть.
— Паспорт мне был нужен не для билетов. Я на учёт хотела стать. — Выдохнула я, опустив голову. Не хотела ссор, а вышло…
— В психо-неврологический диспансер? — Язвительно уточнил Олег, а я нахмурилась.
— Отчего же в психо-неврологический? — Пробормотала я в недоумении. — На учёт по беременности, Татарин.
— А ты беременна! — Хмыкнул Олег с недоверием, как вдруг опомнился и нервно сглотнул. — Ты беременна?
— Когда ты отказывался от презерватива, не говорил, что дети в твои планы не входят. — Попеняла я, он же задохнулся возмущением. Внимательным взглядом с головы до ног меня окинул и медленно в своё кресло опустился. Смотрел, и казалось, что как дышать забыл.
Жилы на его шее напряглись, когда ко мне подался, чтобы губами колен коснуться. За ягодицы с обеих сторон ладонями обхватил и подтянул к себе ближе, как со стороны глядя, так даже малейшего усилия для этого не прикладывая, так этого прикосновения, этой близости хотел. Лицом к бёдрам прижался, и запах кожи втянул, возбуждённо, воодушевлённо улыбаясь. Языком по бедру провёл, этим действием упиваясь, и заколотился от напряжения, в глаза мне глядя.
— Скажите, что я хорошо старался, Наталья Викторовна? — Головой в мою ладонь толкнулся.
— Вы были идеальны в своём рвении, Татарин! — Подчёркнуто вежливо ответила я на его призыв.
— Ты у врача была? — Выдавил из себя хриплый шёпот, на что я выгнула бровь.
— Без паспорта? — Напомнила и он смущённо улыбнулся.
— Прости, я параноик. Если честно, сам про него забыл, вот только вчера и забрал, когда билеты смотрел для поездки. — Признался нехотя, а я обиду прощать не хотела.
Колено из захвата дёрнула, и стопой в его плечо упёрлась, от себя отталкивая. Он это движение как призыв воспринял и ладонью по бедру повёл, лаская, моему давлению сопротивляясь, а когда борьба Татарина утомила, ладонью за щиколотку обхватил и её за своё плечо перебросил, к основанию бедра щекой прижимаясь.
— И вину искуплю. — Многозначительно проговорил и, извернувшись, взгляда не отпуская, несильно нежную кожу зубами прикусил, распаляя желание. Но, поддаваться напору не желая, я пышной шевелюрой взмахнула.
— Не все косяки можно исправить сексом, Татарин. — Проговорила, глядя на него свысока. Олег вызывающе хмыкнул.
— Нет? — Потянул в наигранном удивлении. — А жёстким сексом? А грубым? А крышесносным?
— Татарин, понимаю, что выйти за тебя замуж, это меньшее, что я могла сделать после всех ошибок, но… неужели ничего не изменилось? Неужели ты не чувствуешь ничего?
В его волосы пальцы запустила, а он грустно улыбнулся и обречённо вздохнул.
— Даже чудовищу бывает больно, если ему в спину воткнуть копьё, Наташ. — Прошептал, зло улыбаясь. — И если тебе вдруг показалось, что чудовищу не больно — не верь. — Проговорил, ядовитым смехом давясь, а я вдруг уязвимость его разглядела. Кончики пальцев задрожали, пересохло горло. Татарин, осознав, что именно сказал, какую тайну выдал, устало прикрыл глаза и неодобрительно покачал головой, а я обеими руками его за щёки обхватила.
— Ты… ты к врачу меня вести собираешься, нет? — Подавилась глотком воздуха. — Я всё же волнуюсь! — Добавила, резко соскакивая со стола, а Татарин, словно моему пониманию и не рад, тяжело из кресла поднялся.
— Наташ, солнце, я тебя даже на роды за руку поведу, если понадобиться.
— Вот ещё!
Я возмущённо фыркнула, а он сделал выводы.
— Ну вот, теперь точно поведу! — Рассмеялся, а я обиделась, себя не контролируя, точно эмоции вздумали отделиться и жить своей жизнью.
— Ты это специально делаешь? — Уличила, а он натурально удивился.
— Что именно?
— Мне назло. Каждое слово и каждый жест.
Татарин показательно ахнул и в недоумении руками развёл.
— Ты подумала вообще, что сейчас сказала? Расстраивать беременную жену — последнее дело!
— Ты с этого свой день начал, Татарин!
— Это было ошибкой. — Признал он с плохо скрываемой улыбкой, чем задел снова.
— Считать, что я вздумаю сбежать? За кого ты меня принимаешь?!
— Если вспомнить каждый раз, когда ты меня с отношениями прокинула, пальцев на руке не хватит. Что тебе стоит этот фокус проделать разок-другой. Я беспокоюсь и это нормально.
— Сравнил тоже! Тогда я была твоим преподавателем и имела весьма расплывчатые представления о каких-либо отношениях в принципе. Ты раскрыл мне глаза. Можешь гордиться этим.
— Лучше скажи, что любишь.
— А какой в этих словах смысл, если доверием ты себя не утруждаешь?
— Я верю, просто… — Напряжённо сглотнул он, не зная, как продолжить, а я усмехнулась и подсказала.
— Просто подозревать меня тебе гораздо привычнее, не так ли?
— Если ты так считаешь… — Сдался Татарин, махнув на меня рукой, и я растерялась.
Пока в машине ехали, так и не смогла выдавить из себя ни слова. Татарин злился, а я не имела ни малейшего желания его успокоить.
— Наталья Викторовна Татарина. — Выглянула из-за двери молоденькая медсестра, а я как от зубной боли скривилась.
— Татарин, тебе не стыдно? У меня была такая красивая фамилия… — Едва не расплакалась я от расстройства.
— Мы здесь.
Махнул он медсестре рукой, чтобы дверь придержала, и едва не поперёд себя толкал, так стремился подтверждение от врача услышать. А вот когда на экран аппарата УЗИ уставился, я поняла, что в его глазах затаился страх. Татарин моргнул, и страх растворился, как и не было, но что-то неприятное, колючее, как заноза, прочно застряло во мне уже тогда.
— Я тебя люблю. — Прошептала в тот момент тихо-тихо, в его ладонь вцепившись, а он просто кивнул. Как будто моё признание в очередной раз прозвучало просто для галочки.
Демонстративно заботливый, с неподдельным участием, он изо дня в день доказывал свою состоятельность как мужчины. Мужчины взрослого, умного, достойного. Как-то его мать улучила мгновение и неуверенно улыбнулась, шепнув, что очень во мне ошиблась. И какая-то неестественная, приторная правильность в отношениях молодой семьи никому, кроме меня самой, будто и не бросалась в глаза.
Стоит ли говорить, что слово своё Татарин всё же сдержал и через положенные сорок недель следом за мной ещё и в родзал ввалился. И тогда пусть не сразу, но его поддержку я оценила. В тот самый момент, когда перед глазами всё поплыло от боли, а его руки рядом были и держали крепко-крепко, так, что, пожалуй, с того света могли бы вытянуть. И только когда малыша мне на грудь положили, отступил. Вокруг сразу стало пусто и необъяснимо холодно. Словно солнце пропало, ушло. Я должна была чувствовать себя безгранично счастливой, но на каком-то интуитивном уровне от страха заколотилась и просто расплакалась, взглядом пытаясь Олега найти.
— Татарин, мать твою, куда ты делся, когда так мне нужен?! — Простонала и знакомый смешок со стороны услышала. На звук обернулась, от счастья, что здесь, рядом, расплакалась громче. — Куда ты ушёл? — Слезливо проронила с обидой в голосе.
Татарин приблизился, но прикоснуться отчего-то не смел… или не хотел… может…
— А что, ещё нужен? — Осторожно уточнил, а я едва не взвыла от досады.
— У меня от обезболивания галлюцинации или ты действительно этот бред вслух произнёс?! — Голову в его сторону повернула, а вот взгляд поймать не смогла. Ни его взгляд, ни ощущения, что на меня смотрит.
— Прости… — Плечом повёл, но так и не сдвинулся с места. Ребёнок на груди что-то тихо мяукнул и я дыхание задержала, пытаясь какое-то равновесие поймать.
