Господи, я поверить не могла в эту чушь. Он просто вот так вот увидел меня и решил, что я соглашусь? А может ему и не нужно моего согласия? Меня вообще никто не спрашивает.
— Я не хочу за тебя замуж! — набравшись смелости сказала я. — Я хочу домой!
— Ты наверное меня не поняла, — голос мужчины стал жестким. — Это не предложение. Я просто ставлю тебя в известность.
— А я тебе еще раз повторяю, что этому не бывать!
Анварес протянул руку и сжал мое горло. Я судорожно сглотнула. Нельзя было разговаривать с ним в таком тоне, но меня было не остановить.
— Тебе повезло, что я не бью женщин! — прорычал он.
— Только насилуешь? — Я смотрела ему прямо в глаза, стараясь не выдавать своего страха. — Меня тоже будешь насиловать?
— Смелая Хельга? Ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать! — он немного помолчал и сжал сильнее мое горло. Я не выдержала и отпихнула его руку от себя. — Горячая сучка! Русские еще более сумасшедшие, чем мексиканцы. Мы станем отличной парой. — Он снова протянул ко мне руку и провел пальцем по моим губам. — Я не стану тебя насиловать, — сказал он, и у меня вырвался вздох облегчения. — Мне не нужна несчастная жена. У нас полно времени. Ты смиришься и покоришься.
— Зачем я тебе, Иисус?
— Я задаю себе тот же вопрос, но пока не придумал подходящего ответа. Не все свои желания можно оправдать. Мне 39. Я был женат уже трижды, но не нашел счастья. Все мои жены превратились в безвольных напыщенных теток. А у тебя есть стержень. Вирьен тебя не сломал, раз ты до сих пор надеешься уехать в Россию. Значит и я не смогу. Это будет самый интересный мой брак.
— Уже поздно, — это все, что я смогла ему ответить.
В голове была полная каша и ощущение безнадеги. Этот мексиканец не Алонсе — церемониться со мной не станет.
— Nos vemos, mi amor! (до встречи, любовь моя) — попрощался Хесус.
Он снова взял мою руку в свою, но теперь он не просто поцеловал ее. Он облобызал всю мою кисть и запястье. Затем поднес мою руку ближе к лицу, разглядывая шрам от ножа. Провел по нему большим пальцем, вызвав толпу мурашек.
Мексиканец взмахнул ресницами и пристально посмотрел в глаза, как будто размышляя откуда у меня этот тонкий порез. Я боялась, что он спросит, а мне придется отвечать, но он больше ничего не сказал. Отпустил мою руку и пошел к двери.
Я проводила его взглядом и потерла ладонями пылающие щеки. Этот мужик безусловно умеет соблазнять женщин. И он не приемлет отказов.
10. Ольга
Так прошло еще два года. Два самых трудных года в моей жизни. Безысходности, тревоги и неизвестности.
Мне следовало смириться со своей судьбой. Но я не могла. Не могла. Внешне я была абсолютно спокойна. А внутри меня гремел настоящий бунт, даже не протест. Меня рвало от моей беспомощности, от тоски по отцу, бабушке и… Максу.
Я снова начала писать стихи, чтобы хоть как-то освобождаться от душевных терзаний. Много писала. На бумаге. Любые гаджеты в доме Вирьена были под запретом, даже у прислуги. Только у охраны были сотовые. Телевидение только кабельное. Несколько каналов в основном с мультиками. Я даже не знала, что происходит в мире. Кто сейчас популярен? Путин все еще президент? Что с экономикой? Где сейчас война?
Может быть Россия нападет на Францию, и я спасусь? Эта бредовая идея была единственным выходом из моей тюрьмы.
Чтобы как-то справляться со стрессом, я начала выпивать. Сначала немного, затем много, бросая Варю на Надин. Я не помню сколько это продолжалось. В один прекрасный день я обнаружила на баре Алонсе огромный навесной замок. На мой вопрос, что это за хуйня, прислуга сообщила, что мой муж распорядился оградить меня от спиртного. Так я лишилась своей единственной радости в жизни.
Тогда я ударилась в спорт. О! Впадать из крайности в крайность — это мы умеем! Изматывала себя настолько, чтобы спать без сноведений, чтобы не лежать полночи в темноте, жалея себя и проклиная Анвареса и Вирьена.
Я похудела и пришла в ту форму, о которой мечтала. Анварес был вообще в восторге.
Он навещал меня не так часто. Каждый раз я боялась, что он скажет, что развелся, но он не говорил. Я уже начала волноваться о том, что он передумал, потому что, как он и говорил, свыклась с этой мыслью.
За это долгое время мы сблизились. Пока что только духовно. Мы много разговаривали, иногда мужчина оставался на ужин. По моей просьбе, вместо цветов, он всегда привозил мне выпить, за что мне нравился еще больше. Однажды я даже сварила для него борщ в залог наших хороших отношений.
Анварес всегда держал себя в руках. Он не пытался меня трахнуть. Он предпринимал всего одну попытку меня поцеловать.
— Я замужем, Иисус, — напомнила я тогда мексиканцу. — Пока мы не поженимся не смей меня трогать! Я тебе не уличная потаскуха!
Было очень рискованно так резко отказывать этому горячему мужчине, но неожиданно для меня, Анварес оценил мою неприступность по-своему.
— Я знал, что ты достойная женщина! — сказал он. — Значит и мне изменять не будешь! Сколько ты уже без мужчины? И держишься? А у нас будет секс! Такой горячий, о каком ты и подумать не можешь!
О! Я, блядь, даже не сомневаюсь! Если он меня не смел лапать, то смотрел всегда так, что колени подгибались!
При каждей нашей встрече я задавала Анваресу неизменный вопрос. Когда вернется мой пока еще муж Алонсе? И каждый раз Хесус не мог сказать мне ничего определенного.
Меня это жутко бесило!
Вот и сегодня он только пожал плечами в ответ. Да когда уже хоть что-то поменяется?
— Мне кажется или тебе уже не терпится, чтобы мы поженились? — прищурившись спросил Хесус.
Мы сидели на диване в кабинете Алонсе. Он курил сигару, а я лакала Кальвадос, который принес мой гость.
— Мне надоело жить в ожидании, — поправила я мужчину.
— Мне тоже! — сказал Анварес и неожиданно схватил меня за талию и прижал к себе. — Чувствуешь, женщина, как мне надоело?
Хесус положил мою руку на свою ширинку, вставшую бугром. Я вспыхнула и убрала руку.
— Иисус, мы же договорились! — пробурчала я, дрожащим голосом.
Мужчина ничего не ответил. Он притянул меня к себе за шею и властно поцеловал. У меня все внутри перевернулось от этого поцелуя. Мне безумно понравилось целоваться с ним. Это давно позабытое чувство, когда ты кому-то пренадлежишь, кому-то сильнее тебя, тому, кто сможет о тебе позаботиться, снова поселилось во мне.
Больше я его не отталкивала. Я запустила руку в его волосы и застонала от удовольствия. Хесус расценил это, как сигнал к продолжению. Он вынул из-за пояса пистолет, который всегда был при нем, бросил на небольшой столик у дивана, и расстегнул свою рубашку.
— Потрогай меня, Хельга! — рвано выдохнул мужчина, прикладывая мои руки к своей груди. Я нервно сглотнула и подчинилась. Он все равно меня трахнет рано или поздно. Так чего тянуть? Надеяться больше не на что. Трогала я его с удовольствием. Это мужское тело было потрясающе твердым и мощным. — О, моя девочка! — простонал Хесус. — Иди ко мне!
Он повалил меня на диван, нависая сверху. Его руки задирали мое платье, а меня всю трясло от смешанных чувств. Сейчас произойдет что-то невообразимое. Я отдамся мужчине, и это будет не Макс. Хесус страстно шептал мне что-то по-испански в шею, а его руки потянулись уже к моим трусикам.
Страсть Хесуса захлебнулась выстрелом, прогремевшим совсем рядом. Он дернулся и обмяк, заваливаясь прямо на меня. Замершее в предсмертной гримассе лицо Анванеса мне не забыть до конца дней. Я завизжала и забилась в истерике, пытаясь вылезти из-под безжизненного тела мужчины.
С трудом, но все же мне удалось это сделать. Боже! На нас напали? Что происходит? С пола я подняться не успела. Меня отшвырнуло обратно от пощечины.
— Долбанная шлюха! — сквозь звон в ушах услышала я голос Алонсе. Это он? Он убил Хесуса? — Как ты посмела? — Мне прилетела еще одна оплеуха, да так, что я влетела лицом в столик. — Молись, тварь! Сейчас отправишься следом за своим любовником!
