— Сегодня я буду отмечать праздник, — сказала Барбара.
— Как?
— Как? Я собираюсь купить себе рейтузы.
— Что такое рейтузы?
— Средство от сквозняков.
— А.
— Мне сейчас придется положить трубку.
— Кому-то нужен телефон?
— Да, тут одна молодая леди — enceinte[16] — немного озабочена тем, что хочет сделать аборт. А после двенадцати недель с ней соглашается иметь дело только одна милая цветная дама.
— Когда мне еще позвонить вам?
— Когда у вас будут лишние десять центов.
— Да… Ну, спокойной ночи.
Весь следующий день он ходил по своей конторе с улыбкой на лице. Некоторые акции, на которые он возлагал большие надежды, пошли вверх, но Тедди радовали не столько деньги, сколько то, что он сумел избавиться от всего содержимого папки Хикмана. За него он выручил девять тысяч семьсот долларов, что даже было больше, чем он рассчитывал. Получив деньги, Тедди приобрел три тысячи трехдолларовых акций новой компании по производству электронных компонентов, которую поддерживала его фирма и которые в ближайшее время должны были подняться значительно выше номинала. Тедди хочет увеличить капитал Барбары быстро, а добиться этого можно было, только вкладывая деньги во все новые перспективные предприятия и быстро перепродавая их акции. Тедди также понимал, что, хотя он никогда не признался бы в этом Барбаре, в случае неудачи этих операций он возместил бы ей весь ущерб.
Когда его автомобиль ровно в пять подкатил к «Брабурну», молодая женщина уже ждала у подъезда. Тут же стояло еще несколько девушек, которые изумленно раскрыли рты, увидев, что Барбара садится в «роллс».
— Могу я попросить вас об одолжении? — спросила она.
— Разумеется, можете.
— Если вы еще когда-нибудь приедете за мной, можно я встречу вас за углом?
— Да. А почему?
— Видите ли, когда эти клушки смотрят, как я сажусь в машину, я почему-то чувствую себя «шлю» богатого человека.
— Что такое «шлю»?
— Это из лондонского просторечия.
— И его смысл?
— Содержанка.
Барбара неожиданно задрала юбку, и рука Тедди метнулась вверх, закрывая глаза.
— Это — рейтузы. А вы можете открыть глаза, потому что все равно ничего не увидите. Они защищают не только от сквозняка.
— Понятно. А я решил, что мне досталась специальная премия.
— Тогда к чему закрывать глаза?
— Я строю из себя воспитанного человека.
— Боже мой, я и так знаю, на что вы способны. Куда мы направляемся?
— В центр, в мою контору: будем праздновать Рождество.
— Если бы я знала, надела бы бархатное платье.
— Хотите, вернемся, и вы переоденетесь?
— Нет, у меня нет бархатного платья.
— Барбара, — с серьезным лицом произнес он, — вы все время смешите меня.
— Отрада и любовь вашей старости.
— Вполне возможно.
— Конец связи.
На Бэттери нагруженный снегом ветер с ревом бил по автомобилю, но Барбара впервые за много лет чувствовала себя в безопасности. Это чувство происходило не от комфорта салона, а от того, что она была рядом с Тедди. Молодая женщина испытывала к нему искреннюю симпатию и в то же время гадала, долго ли сможет держать бизнесмена на расстоянии вытянутой руки. Она лишь знала со всей определенностью: несчастная святая Варвара, обнимая Христа, должна была чувствовать, что наконец нашла мужчину, которому могла полностью довериться.
* * *
Изогнутый нервный узел здания администрации порта, словно уворачивающегося от несущихся по Девятой авеню грузовиков к развороту Восьмой, захватил Тедди, как только он переступил порог. Было два часа ночи. Остановившись на углу у моментальной фотографии, Тедди огляделся, нет ли кого подозрительного, следящего за ним. Он доверял Лопесу, но не был уверен в его парнях: возможно, они сейчас ошиваются у кабин телефонов-автоматов или у стойки ночного кафе. Специально на такой случай Тедди захватил дополнительные пятьсот долларов. Однако парней это могло не удовлетворить. Возможно, они захотят еще, еще и еще. И когда в таком случае наступит конец? Не доведут ли его до крайности, когда придется прибегнуть к насилию? Тедди нервно кусал сухие обветренные губы. Если бы он доверил все это Фрэнку, то теперь мог бы апостолом невиновности лежать дома в кровати. Однако, хотя Тедди уверенно поручал вести другим свои дела, даже весьма важные, цену секретности он знал. А как потенциальный противник Фрэнк был бы для него значительно опаснее, чем Лопес. Фрэнк — никуда от этого не деться — знал о нем гораздо больше.
Усевшись у стойки бара, Тедди заказал черный кофе и оглядел унылые осколки человечества, готовившиеся отправиться очередным рейсом на Грейхаунд. Тедди сосчитал людей, приготовившихся путешествовать: двадцать восемь взрослых, девять детей. Были представлены все расы, кроме индейцев. Насчет национальностей уверенности не было. Тедди сосредоточился на лицах «испанской наружности». Шесть кандидатов. Двоим за пятьдесят; один лет тридцати — с семьей; одному около пятнадцати. Таким образом, оставались два парня, оба двадцати с небольшим. Оба угрюмые, с преждевременными сердитыми морщинами вокруг рта — профессиональные террористы из Центрального парка, чьи предки, вероятно, занимали высокое положение в Святой Инквизиции и передали сквозь века врожденную злобность своим дальним потомкам. Один с шумом жевал комок резинки; другой выпускал между зубов смачные плевки, истребляя этим враждебный мир, ежедневно окружавший его.
Тедди потягивал кофе, отвратительный горький напиток, с кружащимися по поверхности пятнами жира. Он подумал: возможно, ему стоит переговорить с парнями — договориться быстро и решительно. А может быть, лучше сначала убедиться, действительно ли они уезжают. Тедди подобрал экземпляр «Дейли ньюс», который валялся на соседнем стуле. Газетные строчки колониями бактерий заплясали в его руках. Газета сообщала о нанесении телесных повреждений в Бронксе, разбойном нападении на Стейт-айленд, очередном мошенничестве очередной компании, грядущих забастовках, разводе прекрасной кинозвезды, которой еще только предстояло сняться в фильме, но чье имя уже гоняли киношники по всему пространству от Джуно до Балтимора из-за недавно разошедшихся фотографий, на которых обнаженная актриса демонстрировала медузоподобные груди с нарисованными на них психоделическими рисунками. Метеослужба предсказывала температуру за восемьдесят, высокую влажность и кратковременные грозовые ливни во второй половине дня.
Стальной безжизненный голос объявил, что автобус на Вашингтон отправляется через десять минут. Часть ожидающих очнулась от дремоты. Оба парня, однако, не сделали ни движения к выходу. Один чистил ногти зубочисткой, другой свистел.
Одновременно поднявшись безо всякой видимой причины, парни направились к кабине моментальной фотографии. Жующий резинку остался снаружи, а второй зашел внутрь фотографироваться. Появившись через несколько минут, он что-то шепнул своему сообщнику, и оба быстро направились к выходу на Восьмую авеню. Бросив на стойку монету, Тедди проследовал за ними на улицу. Парни что есть мочи неслись в направлении Сорок второй улицы.
Тедди вернулся в здание вокзала. Никто не взглянул на него. Проходя мимо фотокабины, он раздвинул шторы и увидел, что ящик кассы был взломан. Тедди с облегчением обнаружил, что помыслы юнцов не поднимались выше мелкого воровства. Достав из кармана горсть серебра, он стал изображать из себя безобидного прохожего, собирающегося позвонить и медленно перелистывающего страницы в поисках нужного номера.
Тедди обнаружил ключ. Он был втиснут в переплет на странице 248. Движением волшебника, обманывающего вас перед самым вашим носом, Тедди накрыл ключ ладонью и двинулся к камерам хранения. Неизвестно почему, но он очень удивился, что ключ подошел. Ячейка пахла, словно морилка для грызунов. Достав из нее сумку, Тедди носовым платком вытер свои отпечатки с ключа.
Когда он выходил на улицу, его ноги дрожали; свободу и благосклонность удачи он обнял словно возлюбленных, восставших из мертвых. Ну кто станет показывать пальцем на путешественника, поздней ночью вернувшегося из округа Грейхаунд?
Очутившись дома, Тедди обнаружил, что слишком устал, чтобы тотчас исследовать содержимое сумки.
Заснув, он крепко проспал до семи часов следующего утра. Проснувшись, он первым делом увидел лежащую на полу сумку. С усилием поднявшись с кровати, Тедди помассировал голову, начавшую болеть, как только он открыл глаза, и засел в ванну. Включив контрастный душ, он откинулся назад в надежде успокоиться. Когда Тедди стал бриться, его руки тряслись, и он дважды порезался. Одевшись и выпив кофе, Тедди почувствовал себя лучше. Без обычного интереса он просмотрел «Нью-Йорк таймс». Когда в спальню зашел Холл, чтобы забрать поднос, Тедди торопливо запихнул сумку под кровать.
