Тедди моргал, глядя на газету, которая дрожала в его руках, словно на ветру. У него затряслись колени, и ему пришлось схватиться за металлическую ручку двери телефонной кабины. Продавец табачного киоска увидел, как Тедди покачнулся, но смог выпрямиться. Собрав остатки сил, Тедди буквально вполз в телефонную кабину. Он задыхался, и ему пришлось включить вентилятор. Не было нужды перечитывать заметку. Скомканная газета упала на пол. Воздух в кабине отдавал зловонием нестираных носков и старых окурков, и Тедди поднес руку ко рту, пытаясь подавить приступ тошноты. Он успел как раз вовремя, но, поперхнувшись, закашлялся так сильно, точно по груди застучали молотком. Его голова откинулась назад и прижалась к холодному черному металлу кабины. В стеклянную дверь монетой забарабанила женщина. Тедди непонимающе уставился на нее, еще больше раздражая ее этим. Наконец, превозмогая боль, он тронулся с места. Женщина что-то прокудахтала, но Тедди не смог разобрать ни слова. Он прошел мимо нее и направился к коктейль-бару в глубине вестибюля. Зал был набит молодыми брокерами, спустившимися из здания, и Тедди пошатнулся, получив в спину случайный толчок от двух молодых людей. Извинений он не услышал, только громкий раскатистый смех, битым стеклом обдирающий его чувства.
У стойки народ толпился в три ряда, и Тедди увлек поток Мальстрема. Кто-то тронул Тедди за плечо, и он услышал голос, спросивший: «Вам принести коктейль, сэр?» Это был один из младших клерков его конторы.
— Двойное виски.
Голос Тедди прозвучал нормально, в гуще толпы бизнесмен почувствовал себя спокойнее. Буквально тут же ему передали стакан, и Тедди вручил молодому человеку пять долларов. Пригубив коктейль, он совершенно не почувствовал его вкуса и, поставив стакан на стол, направился к выходу на улицу. Тедди уже на сорок минут опаздывал на обеденную встречу, — пора решать, что делать дальше. На эту встречу необходимо было прийти. Когда Тедди вышел на улицу, его снова захлестнула волна тошноты. Он направился в сторону, противоположную Бэттери, где его ждали. Посмотрел на ясное голубое небо цвета ляпис-лазури; громадные небоскребы и огромные деньги не пугали его так, как тысячи клерков, торопящихся успеть в свои конторы с последним движением стрелок часов, отсчитывающих обеденный перерыв.
Тедди на минуту забыл, кто он такой, и эта временная потеря собственной личности ввергла его в панику. Он должен был наметить дальнейший план действий — спокойно, рассудительно: в конце концов он — Теодор Франклин, сила, с которой приходится считаться во всех финансовых столицах от Цюриха до Гонконга. Он — вовсе не какой-то там убогий тип, вынужденный каждый день трястись в метро по дороге на работу и с работы, все благосостояние которого зависит от случайной улыбки босса, сопровождаемой похлопыванием по спине, а машина и дом зависят от милости прихотливого сотрудника банка. Если жизнь Тедди расстроится, он всегда сможет, улетев в Рио, провести там остаток жизни, недосягаемый для полиции и суда. Много лет назад Тедди тайно перевел в Бразилию триста тысяч долларов после одной махинации — тогда он опасался неминуемого ареста. Но в тот раз его не тронули. Деньги остались там; вложенные в собственность на побережье, они теперь выросли до суммы в два миллиона.
Почему ему нужно беспокоиться? Лопес вряд ли отправится в полицию, да и убийство совершил не он, а два грабителя. Тедди Франклин никогда никого не убивал. Существует одно основополагающее правило, которого нужно придерживаться, рассуждал он, не замечая, что думает вслух и прохожие изумленно оборачиваются ему вслед: не надо менять своего поведения. Обличающие улики надежно спрятаны в шкафу, и полиция не собирается обыскивать его дом. Тедди взглянул на часы. Он уже на час опаздывал на встречу. Нарочито неторопливо он направился по Бродвею.
* * *
Увидев в коридоре у дверей квартиры Фрера скопление людей, Барбара начала гадать, в чем дело. В нескольких футах от двери ее остановил высокий лысый мужчина в дождевике.
— Интересно, куда это вы направляетесь?
Барбаре не понравились интонации его голоса и резкое властное движение руки, перегородившей дорогу.
— У меня назначена встреча с доктором Фрером.
Еще один мужчина, пониже, чем первый, с копной рыжих волос, спросил:
— Вы его пациентка?
— Нет, я уборщица.
— Очень смешно, — сказал лысый, крутя зубочисткой перед лицом Барбары.
— Что случилось?
За длинной рукой, загораживающей ей дорогу, Барбара разглядела Фрера, беседующего с двумя мужчинами в прихожей своей квартиры. Махнув рукой, она привлекла его внимание. Врач подошел к двери, покачивая головой.
— Все в порядке, — сообщил он высокому. — Это моя пациентка.
Мужчина опустил руку, и Фрер вышел в коридор. Втиснув руку под локоть Барбары, он увлек ее к лифту.
— Вы надолго? — спросил рыжий.
— Всего на минуту.
— Нам нужно торопиться в Бронкс.
— У меня дома полиция весь день, пришла вчера поздно вечером, — сказал Фрер.
Барбара непонимающе уставилась на него.
— После того как вы проводили нас, мы обнаружили в нашей квартире ночного портье, убитого.
— Что он здесь делал?
— Полиция считает, что он застал врасплох воров, громящих квартиру, завязал с ними драку и был зарезан.
Барбара в ужасе закусила губу.
— Боже мой! Это словно какая-то ужасная заметка в газете. Как хорошо, что вас со Сьюзен не было дома!
— Если бы я был здесь, то сказал бы: «Берите все, что вам нравится. Я не желаю видеть ваши лица; забирайте все, что хотите, и уходите». Но этот цветной старик — воспитанник другой школы. Такие, знаете ли, готовы драться за любую мелочь. Наверное, он считал, что в особом долгу перед жильцами. Можете себе представить… умереть буквально не из-за чего.
— Вы хотите сказать, из квартиры ничего не похищено?
— Несколько историй болезней. В том числе, ваша. Но я не думаю, что их действительно собирались похитить. Это был просто акт вандализма. Грабители не стали брать меха и драгоценности Сьюзен; не думаю, что они предполагали, что картины де Коонинга и Поллона стоят больше, чем все остальное, вместе взятое.
Барбара была ошеломлена, губы задрожали. Сзади кто-то снова прокричал что-то о Бронксе.
— Моя история болезни? — воскликнула она. — Она же принадлежит мне — нам — это нечто личное. Это же Я!
Барбара уже кричала, ее неистово дергающиеся руки, казалось, зажили своей жизнью.
— Но Барбара, все будет в порядке, — сказал врач, нетерпеливо поглядывая на ожидавших его следователей. — Я уверен, они не станут утруждать себя и заглядывать в ваше дело. Наверняка они уже выбросили его в мусорный бак.
— Это же я. Я — в мусорном баке. О Господи, Пол. Со мной покончено!
— Барбара, вы ведете себя неразумно.
— Что все это значит?
Взяв ее за руку, Фрер провел ее через заслон.
Когда они вошли в кабинет, он помог ей снять жакет. Барбара закатала рукав, и Фрер протер руку смоченной в спирте ватой. Опытным движением воткнув шприц в мышцу, он так быстро вытащил его назад, что Барбара даже не почувствовала укол. От запаха спирта у нее начало выворачивать внутренности.
— Наверное, мы дюжину раз звонили вам сегодня, чтобы перенести визит.
Голова Барбары стала легкой и начала отрываться от тела, а тело расслабилось.
— Именно так себя чувствуют наркоманы? — спросила она.
— Это не наркотик. Это успокоительное.
— Но я ведь спокойна, разве не так?
— Вы сегодня вечером увидитесь с Тедди?
— Я весь день провела в библиотеке. Вот почему вы не могли до меня дозвониться.
— Я приму вас завтра. К тому времени у нас уже все утрясется. Надеюсь, — добавил он.
— Нет, сегодня вечером я не увижусь с Тедди!
— Почему вы произнесли это с такой злобой?
— Возможно, я — чистое создание — лежу сейчас рядом с банановой кожурой в мусорном баке.
— Итак, до завтра, да? — спросил он. — Вы сможете дойти до лифта, да?
— Не разрешается пользоваться лифтом детям до шестнадцати лет без сопровождения взрослых.
Барбара покачала головой. Фрер помог ей надеть жакет. Она сказала:
— Оставляю вас с вашими фараонами.
Спуск в лифте очаровал Барбару, заставив ее вспомнить о «Чертовом колесе» и захватывающее ощущение взлетающей вверх юбки.
— Ну, поездка была просто великолепной, — сообщила она лифтеру. — Вам следует взимать за это плату. В дождливый день у вас не будет отбоя от местных мальчишек.
Выйдя на улицу, Барбара первым делом исследовала содержимое ближайшего мусорного бака. В нем она обнаружила обрывки письма, написанного красными чернилами на розовой бумаге. Оно было адресовано некоему Деннису, и то немногое, что смогла прочитать Барбара, убедило ее: автор письма ненавидит жену Денниса, а сам Деннис впутан в ситуацию «или — или».
