— С этим трудно не согласиться. Однако, на мой взгляд, поднимать тревогу пока еще преждевременно… Мы вмешаемся, когда этого потребуют обстоятельства. И не вижу необходимости откладывать свою поездку. В конце концов, вы остаетесь здесь, а комендант Лубьер с помощью командира местного ополчения господина Гаренна, в крайнем случае, вполне в состоянии восстановить порядок и в мое отсутствие…
— Сударь, — настаивал Дювивье, — мятеж может вспыхнуть с минуты на минуту. Там уже есть главари, среди которых, не рискуя ошибиться, могу назвать господина де Бофора…
— Ну и что? — раздраженно воскликнул Лапьерьер. — Уж не собираетесь ли вы его арестовать? И не вздумайте! Вот тогда-то вы действительно увидите, как весь остров запылает в огне и повсюду польется кровь! Нет-нет, оставьте Бофора в покое! Или уж тогда поймайте его с поличным! Вам ведь известно, что Бофор был другом генерала и одним из завсегдатаев Замка На Горе!
Дювивье посмотрел в лицо этому человеку, который, судя по всему, упорно не желал принимать всерьез тревожные факты, и судорожно проглотил слюну. Он осознал свое бессилие. Потом заметил:
— Замок На Горе! Кто только там не бывал, господин губернатор… Это была весьма тонкая дипломатия. Мадам де Сент-Андре принимала очень радушно. Кстати, о ней, известно ли вам, господин губернатор, что ходят все более упорные слухи, будто они с генералом тайно обвенчались?
— Какая разница, сударь! В любом случае у меня не вызывает никаких сомнений, что нам не стоит трогать гостей Замка На Горе… Кстати, установили ли вы слежку за Ивом Лефором, которого я давеча уволил в отставку, я ведь, помнится, просил вас об этом? Вот он вызывает у меня куда больше опасений, чем Бофор! У этого человека очень сомнительное прошлое. Бывший пират! Готов на все, лишь бы набить карманы… Кроме того, очень честолюбив, так и рвется к власти…
— Да, господин губернатор, я установил слежку за этим человеком. Но он и с места не сдвинулся. Отдыхает, все время безвылазно сидит в одной лачуге, что у речки Отцов-иезуитов. Хижина принадлежит вдове одного колониста по имени Жозефина Бабен. Лефор помыкает ею как тиран, ест тоже, не выходя из лачуги, ходит с одним монахом-францисканцем на рыбалку, а по вечерам на часок-другой заглядывает в «Большую Монашку». Там он встречается с Байарделем. Оба говорят вполголоса, много пьют, однако ничто не дает оснований подозревать, будто они замышляют какой-нибудь заговор.
— Продолжайте наблюдение, сударь, — приказал Лапьерьер. — Благодарю вас за полезные сведения, однако не думаю, что они настолько серьезны, чтобы заставить меня отложить свою поездку. У меня, сударь, даже сложилось впечатление, что вы склонны несколько преувеличивать последствия решений господина де Туаси… Тем не менее вы можете полностью на меня рассчитывать в том, что касается любых распоряжений, какие сочтете полезными в сложившемся положении. А засим, сударь, разрешите откланяться.
Главный королевский судья острова уж было открыл рот, собравшись и дальше убеждать его в серьезности ситуации, однако Лапьерьер еще раз повторил:
— Разрешите откланяться, сударь!
Едва тот вышел из кабинета, как Лапьерьер принялся размышлять над только что услышанным. Он знал цену всем этим донесениям судебного люда, так что предупреждения Дювивье не слишком его обеспокоили, ведь пока все тихо и спокойно. Слов нет, умы все еще несколько взбудоражены недавними мятежами! А Дювивье, возможно, склонен паниковать даже больше всех остальных, вот почему он и видит все в чересчур уж мрачном свете… Нет, если что-то и могло заставить его отложить эту поездку, то уж, во всяком случае, не сведения, которые сообщил ему главный королевский судья острова. Совсем напротив! Этот визит в Форт-Руаяль позволит ему проехать через Карбе, Энс-о-Кокюс и Фон-Капо и самолично выяснить множество фактов, о которых никогда не узнать этому Дювивье. Вот так он по-настоящему сможет выяснить, насколько накалились страсти на острове!
Тем не менее хоть некоторые вещи из того, о чем поведал ему судья, действительно не на шутку его заинтриговали, он не подал и виду. Неужели генерал и вправду тайно женился на мадам де Сент-Андре? Конечно, как и все, он был в курсе их связи, однако ему казалось весьма странным, чтобы Дюпарке решился на брак с этой женщиной из простонародья, пусть даже она уже побывала замужем за господином Лешено де Сент-Андре!
А Лефор? Что, интересно, означает это его затворничество? Он, видите ли, отдыхает! Воспользовался отставкой, в которую его отправили, чтобы забиться в лачугу какой-то вдовы колониста! И что, интересно, за женщина эта Жозефина Бабен? Все это казалось ему куда тревожней, куда опасней, чем возможные последствия нового повышения налогов!
«Нет никаких сомнений, — говорил он себе, — что с этого Лефора нельзя спускать глаз. Не будь Байарделя, я бы уже давно не волновался: Лефор преспокойно сидел бы себе за решеткой, и, во всяком случае с его стороны, можно было бы не опасаться никаких неприятностей!.. Надо будет непременно повидаться с капитаном!»
Тем не менее он выкинул из головы все заботы и собрался было отправиться в путь, когда в кабинете появился вестовой, доложивший, что пришла депутация колонистов, которая настоятельно требует, чтобы он ее принял.
— Передайте этой депутации, — надменно возразил он, — что я намерен покинуть форт и буду отсутствовать несколько дней. А их я приму по возвращении…
Вестовой тут же исчез. Однако, судя по всему, он не успел уйти слишком далеко, ибо не прошло и нескольких секунд с тех пор, как за ним затворилась дверь кабинета временного губернатора, как в нее тотчас же постучали.
Едва Лапьерьер раздраженным голосом крикнул «войдите», как дверь тотчас же распахнулась, и в ней показался господин де Бофор.
Губернатор столь мало ожидал этого визита, что даже побледнел и долго смотрел на вошедшего, не в силах произнести ни единого слова.
— Прошу прощенья, господин губернатор, — проговорил Бофор с наглостью, свидетельствующей, что тот полностью уверен в своей силе. — Нам сказали, что вы собираетесь покинуть Сен-Пьер, однако дело, по которому мы пришли к вам, не терпит ни малейшего отлагательства. Вот почему я позволил себе в некотором роде ворваться к вам против вашей воли…
Он сделал несколько шагов вперед, за ним следом вошли еще пятеро колонистов. Лапьерьер тут же узнал в них Франше, Фурдрена, Латена, Ларше и Арнуля. У последних двоих руки были на перевязи. Ларше, раненный в плечо, был так обильно перебинтован, что даже не смог натянуть свой камзол, который болтался у него за спиной.
— Что ж, господа, — с неохотой обратился к ним губернатор, — коли уж вы здесь, придется вас принять. Не хочу, чтобы, вы беспокоились понапрасну, однако прошу вас не мешкать, ибо я уже и так опаздываю…
— Весьма сожалею, сударь! — вновь проговорил Бофор. — Но вам все-таки придется уделить время, чтобы выслушать нас до конца. Вы видите здесь моих друзей, Ларше и Арнуля, которые, невзирая на тяжкие раны, все-таки сочли возможным без колебаний прийти сюда со мною. Кстати, господин губернатор, виновники той западни, в которую угодили мои несчастные друзья, все еще гуляют на свободе! Лефор с капитаном Байарделем околачиваются по вечерам в таверне, стены которой были свидетелями их гнусных проделок… Почему они до сих пор не арестованы, чего вы, интересно знать, ждете? Может, пока они искалечат добрую половину жителей острова или уничтожат остатки тех складов, в которых хранится продовольствие, необходимое для пропитания наших людей? Считаю своим долгом довести также до вашего сведения, что состояние здоровья господина Филиппа Лазье достаточно серьезно, чтобы без промедления отдать его убийц в руки палача! У постели его дежурит отец Фейе, который специально прибыл, чтобы пользовать несчастного, а также лекарь из форта господин Патен. И оба они согласны во мнении, что рана, нанесенная ему этим господином Лефором, угрожает его жизни!
— Выходит, — проговорил Лапьерьер, — вы явились сюда, господа, чтобы потребовать от меня ареста и расправы над капитаном Байарделем и господином Лефором?
— В первую очередь, господин губернатор, именно за этим…
— А известно ли вам, что рапорт главного королевского судьи острова не выдвигает против этих двоих ровно никаких обвинений? Эти люди никак не могли поджечь склады компании по одной простой причине, — что в тот самый час, когда начался пожар, Байардель и Лефор были заняты дракой с вами, господа.
— Именно так оно и было! — не без дерзости воскликнул Бофор. — Значит, вы, господин губернатор, сами признаете, что это именно они нанесли раны моим друзьям, и тем не менее медлите с наказанием? Может, вам угодно оказывать поддержку убийцам? И порядочные люди должны и дальше дрожать от страха перед негодяями, которые остаются безнаказанными, каковы бы ни были их преступления?
