Ирина в свое время благодарила Бога, что первым у нее родился мальчишка - в заполошные молодые годы девочку она бы измучила своей неуравновешенностью, а с мальчишкой как-то сразу научилась дружить и советоваться. Так и идет. Костя видится с ней не часто, но звонит, всегда чувствует ее настрой, она ему платит тем же. Когда последний раз переезжала, часть своей собственной библиотеки и архива оставила у Кости. У него как раз и остался Иринин сборничек рассказов "Незабудки", туда вошел рассказ "Частный случай". Ирине еще в поезде показалось необычайно важным перечитать этот рассказ, написанный в начале 90-х и попытаться понять, что конкретно она подметила тогда в той училке. Мысль вычертить линию своей собственной жизни по контуру, намеченному в литературе Поревым ли, Сашей У., ей ли самой, показалась Ирине теперь просто жизненно необходимой. "Без этого непонятно, как жить дальше, как писать дальше (а ведь надо, надо написать о Витьке - Сашиных последних днях).
У Кости был включен автоответчик, Ирина посмотрела на часы и поняла, что еще слишком рано - поезд-то пришел в 7 утра. Поприветствовав сына и попросив его сегодня в любое время закинуть ей книжку, Ирина, наконец, отправилась в ванну, решив потом тоже пару часов поспать - ночи она и не заметила за всеми своими размышлениями и воспоминаниями.
Часов в двенадцать ее разбудил звонок Георгия. Этот ее новый знакомый пока интересовал, интриговал Ирину. Еще утром она вроде бы и обрадовалась его звонку Васе, а сейчас ей захотелось отложить всякие короткие отношения на потом, на будущее, когда все же удастся распутать все нити прошлого и точно выяснить, кто же она такая в данный свой период жизни - чему научилась, к чему пришла. Все теперешние отношения были бы фальшивыми. Еще не приведи Бог, опять скатишься в пародию на отношения, как с этим Ускисом или Никифором или другими. Георгий был ей симпатичен и, к счастью, пока неизвестен. Тут Ирина вспомнила циничного Славу и решила, что лучше ей пока что никому свое нутро не демонстрировать - неизвестно, какого качества у не душа, что людей-то в соблазн вводить. Ирине вдруг (она порадовалась!) хватило такта умно поговорить с Георгием и отложить их встречу примерно на полгода и если к тому времени интерес сохранится, попробовать еще раз созвониться. Милый человек, вошел в чужие психологические проблемы, принял все вежливо и без комментариев. У Ирины чуть посветлело на душе. Именно к рассказику, посвященному Георгию она и решила вернуться со свежей головой. "А остальное -"повременим", как писал Саша, маскируясь под какую-то Людочку".
Ирина углубилась в рассказ "Перевод на русский не желателен".
"Вот уже вторую неделю идет дождь и вторую неделю он пытается доказать, что его изобретательности нет предела. Вчера, например, он разъезжал под окнами, крутя педали велосипеда, установленного на крыше машины. Я, конечно, заметила, а он этого, конечно, и добивался, что машина, велосипед и нарядные шапочки - его и шоферская, были одного и того же цвета. По-моему, он начал готовиться к этому трюку еще в солнечные дни, а сейчас черное на черном... Впрочем, мы оба любим графику. Месяц назад он приехал ко мне в Вильнюс, где я читала лекции по истории костюма в Русском культурном центре, приехал нежданный, незваный. Я просто в день знакомства обмолвилась, когда он меня провожал, что вряд ли скоро увидимся - уезжаю и сказала куда. Значения сказанному я не придала вовсе, да и знакомство было сумбурное. Была помолвка приятельницы, которая нашла спутника жизни по брачному объявлению. Иностранного спутника А я и он в числе более или менее близких знакомых были приглашены на торжество в ресторан. Было весело, и как-то бодрила необходимость болтать на иностранном языке - друзей жениха было довольно много. Обстановка была какая-то нереальная: зимний сад, приятельница в объятиях белозубого седовласого господина, напряжение слуха и нервов --невежливо пропустить какой-нибудь тост - а там сплошные идиомы. В общем, я воспринимала все отстраненно и его ухаживания тоже. Он почему-то заговорил со мной на "школьном" английском, я отвечала тем же. Танцевали, перебрасывались фразами типа yes it is и даже после какого-то слишком заводного танца поцеловались. Ну и что, собственно? Праздник закончился, помолвленных умчала машина. Мы с ним оба "безлошадные" отправились к метро. Вот, собственно, и все знакомство. Поцелуй в щечку у подъезда, номер телефона и я о нем забыла. Сборы, звонки, улаживание домашних дел. И вдруг к концу моей второй лекции скромненько вошел, сел, достал блокнот - пишет. Потом, впрочем, я увидела, что он там "пишет". Он зарисовывал меня, но помещал в особый "интерьер" - аквариум, клетку для птиц, стеклянный куб и даже прикрепил меня в виде бабочки на занавеску. Тончайший штрих, растушевка, причудливые линии и точки. Один из листочков он мне подарил... После любовной ночи... Эта ночь была, и ему и мне она принесла радость. "Мы не чужие, сказал он, - и кажется был прав. Два вильнюсских дня мы болтались по городу, сидели в кафе и опять вокруг нас звучала иностранная речь. Мы оба были тогда погружены в иную - странную - среду, и кто-то, возможно, зарисовал нас стоящих под руку у башни Годемина или сидящих в крохотном кафе на три столика, где перед нами на фирменных кружочках крохотные круглые рюмочки с ликером. С самого начала сложились правила игры -"некие иностранные" правила. Перевод на русский язык нежелателен... Возвращались порознь. Мы оба начитанные люди.
-Ты помнишь "Солнечный удар" Бунина.?
-Да
-Так вот, я должна уехать первой. Хотя у нас вовсе не "солнечный удар". --Как у кого. А мне целый день шататься по городу?
-И репетировать
. Так перебросившись цитатами, мы расстались. Мы сверстники. Нам за сорок. Хорошо бы действительно, в какую-нибудь теплицу, в зимний сад, устроиться там экзотическими красными цветами, прижиться, склонять головы друг к другу и знать, что не срежут, дадут доцвести и будут приходить любоваться. В условиях московской скороспелой флоры я нас не вижу. Я в мыслях объединяю его и меня - на словах - всегда разделяю. Он читает мои мысли и поэтому уже вторую неделю доказывает, что в Москве он живет, цветет, радуется и сможет закружить меня в танце. А я? Смотрю в окно, читаю телеграммы, распутываю букеты, отвечаю на звонки. Как объяснить, что я уехала, сбежала, эмигрировала. Мне претит родной язык, на котором мы неминуемо заговорим, как только закончится танец. Возможно, и это скорее всего, первой заговорю я ... Вот еще куда бы хорошо - в словарь! Х-игриковый- игрик-иксовый словарь. Перевод с его языка на мой - и обратно. "Люблю" - "Юл? Бюл? Ты мне нужна... Ан? Жун? Ен? Мыт? И ты нужен..." Без комментариев. Там уютно. Все заглавные буквы --хорошенькие головки: букольки, локоны, косички. Где-то там в многозначности слов скрывается андрогин. Сидит, смеется и хлопает в ладоши или, как перевернутая восьмерка, лежит оброненным бантиком на песке и смотрит в небо. Бесконечность отражается в бесконечности. Слово - в слове. Ты - во мне, я в тебе. Это - теория. Перевод на практический уровень нежелателен. Но все же завтра я выброшу белый флаг. Ты придешь. Придет ночь. Но потом нас как ,птичек, накроют платком и мы перестанем петь. Перед тем, как нас скучной книжкой поставят на полку во второй ряд среди второстепенных зарубежных писателей, я попрошу нарисовать нас двумя куколками - мы готовимся стать бабочками. Так останется надежда. Вечная надежда. Куколки будут вечно лежать и вечно готовиться... А мы за это время с тобою состаримся и умрем!"
Ирина очередной раз подумала, как же надоедает интересничать с самой собой - ведь на самом-то деле эмоции все отпускаются в последнее время хилые и серые. Хочется расцветить! Зачем все это про андрогина, да про словари - жестче надо. Кто будет такое читать? Разве что дамочка, у которой еще времени невпроворот, а у кого ж такое сейчас найдется. Даже барышням это ни к чему - у них впереди совсем другие герои. Не публиковать! Безусловно не публиковать! Ирина сняла очки, посмотрела на часы. Полвторого. Что же не звонит Костя? Она набрала его номер еще раз. Все тот же автоответчик. Пришла пора звонить родителям - у них в доме жила ее тринадцатилетняя дочь Катя. После разрыва с Петром Ирина очень долго не могла придти в себя, вот тогда-то ее пожалели - не юную дурочку "Тонечку", а уже довольно взрослую и настрадавшуюся- без условий и претензий оставили Катю у себя, не поссорили их ., а просто стали растить как дочку, не отбирая у нее прав на любовь к матери и на уважение к ней. Ирина тогда после Петра долго отлеживалась в норах друзей, долго была подвержена депрессиям и отчаянию, после пришла стервозность.
Где же, где же Костя? Позарез нужно свериться с "Частным случаем". Катю Ирина видела перед отъездом, четыре дня назад, смотрели вмести по видео у них там "Дикую собаку Динго", обе плакали. Катька давала свой дневник - там об одном мальчике. В общем, с Катей пока все благодаря крепкому укладу родительского дома все складывается неплохо, да и Костя ее любит, ей близок. Еще раз Ирина поблагодарила Бога за то, что смогла почти не впутать детей в ад своей жизни. Трубку сняла мать. Катя в школе еще, сегодня какое-то мероприятие. Все нормально, сегодня вечером ждет Ирину с рассказами о Минске
