По спине Хоуп побежали мурашки. Она фыркнула еще раз, и этот звук полностью успокоил медсестру.
— Должно быть, это очень приятно, доктор Бродерик… Иметь такого мужчину, который заботится о тебе.
Такого мужчину… Не слишком приятное напоминание о том, что в Тренте души не чают.
После ухода Келли прошло несколько часов. Хоуп давно поела, накормила Клейтона и животных, однако продолжала беспокойно расхаживать по дому. Она отчаянно нуждалась в сне, но не могла заставить себя лечь в постель.
Весь день она занималась любимой работой; в эти напряженные часы страх перед будущим уходил на задний план. И весь день, Хоуп ловила себя на этом, продолжала думать о своем госте.
Она прекрасно знала, чего хочет. Ей хотелось видеть Клея, хотелось невыносимо. Он обладал умением успокаивать ее… даже когда просто лежал и улыбался. Вскоре она стояла в дверях и искала предлог, чтобы войти.
Он крепко спал. Все к лучшему, подумала Хоуп. Она смотрела на Слейтера несколько минут, пытаясь внушить себе, что хочет проверить его самочувствие. Внушить, что это не имеет отношения к его внешности, к смягчившемуся во сне лицу, покрытому синяками. Волосы цвета морского песка падали ему на лоб, делая Клейтона юным и беззащитным.
Хоуп медленно отвела в сторону волосы со лба Слейтера, и, хотя он не проснулся, морщинки вокруг его глаз и рта разгладились.
Ресницы у него были темные и длинные, нос прямой. А губы… они были невероятно сексуальны. Даже разбитые.
Несомненно, Клейтон был одним из самых красивых мужчин, которых она видела. Мужчиной, который заслуживал большего, чем она могла ему дать.
Днем Хоуп решила подождать с признанием. Пятиминутного перерыва для такого разговора недостаточно. Это было бы просто невежливо. А он так плохо выглядел, был таким измученным, что хотелось плакать.
Теперь время настало. Она не сможет уснуть, если не сделает этого.
Сейчас, только одну минутку… Не в состоянии справиться с собой, она протянула руку и легко прикоснулась к его небритой щеке.
Почему она относилась к этому человеку не просто как к пациенту? Почему ей казалось, что он действительно мог бы быть ее любовником?
Щека была теплой, упругой, и ей так не хотелось убирать руку. Хоуп провела пальцами по его шее до самой ключицы — просто так, для собственного удовольствия. Потом пальцы скользнули по широкой, мускулистой груди; она заглянула в лицо Клейтона… и застыла на месте. Он проснулся.
Хоуп прокляла бы свою глухоту, но виновата в этом была не глухота, а чувственность, заставившая ее забыть об осторожности. Никакой ошибки. Оба его глаза были открыты и смотрели прямо на нее. Таинственные глаза цвета свежей листвы.
— Привет, — сказала Хоуп как дурочка и убрала руку, смущенная тем, что ее застали врасплох. Но Слейтер взял руку Хоуп и снова притянул ее к себе.
— Не надо, — хриплым со сна голосом пробормотал он.
— Что не надо?
Клейтон положил ее руку на свою покрытую светлыми волосами грудь, и женщина почувствовала гулкое биение его сердца.
— Не убирай ладонь. Мне приятно.
— Ох… — Как быть? Как сказать ему правду, если он так невыносимо, невероятно… принадлежит ей?
— Клей…
— Расскажи о нас, — попросил он, закрывая глаза и не отпуская ее руку. — Только не про то, как мы содержим этот странный приют для животных.
Хоуп ощущала его глубочайшую усталость, но на краткий мир — до того как Клейтон опустил веки — ее пронзило предчувствие чего-то необычайного. Она не почувствовала, а увидела что-то намного более глубокое, более захватывающее, чему суждено было случиться, суждено неминуемо. Ошеломленная Хоуп умолкла.
Нет, конечно, она ошиблась. Когда эта история закончится, он навсегда уйдет из ее жизни.
— Трудно, да? — Он вздохнул. — Знаешь, Хоуп, мне кажется, ты что-то скрываешь.
— Правда? — испуганно спросила она.
— Угу. Как будто раньше я был изрядным подонком. Это сводит меня с ума. К тому же не могу вспомнить, хорошо ли я с тобой обращался.
Он говорил тихо и немного неразборчиво. Хоуп приходилось читать по его потрескавшимся губам.
— Почему ты так думаешь? — прошептала она.
— Это следует из твоих слов. — Клейтон умолк и прикоснулся к ее руке. Хоуп вспыхнула так, что тонкая ткань блузки едва не задымилась. — Но если я действительно был такой сволочью, дай мне возможность исправиться. Раз уж я все равно ничего не помню.
Чувство вины заставило ее внутренне съежиться. Вина и страх переполняли ее сейчас.
— Ты… не был сволочью, Клей. — Почему-то она была уверена в этом. — А память к тебе вернется. Я обещаю.
— Мне нравится, как ты это делаешь. — Он сжал ее пальцы и бессильно уронил руку на кровать. — То, как ты читаешь мои мысли раньше, чем я сам их осознаю, и успокаиваешь меня.
Ему нравится, что она понимает его чувства. Если это правда… Еще никто не говорил Хоуп таких слов.
— Спасибо за обед, — едва слышно прошептал Клейтон. Он так устал, что, казалось, вот-вот уснет. — Я знаю… как ты была занята.
— Я люблю свое дело.
— Но ты работаешь слишком много. Как ты себя чувствуешь?
Хоуп хотела пошутить, что больной здесь он, а не она, но тут же прикусила язык.
Как и все остальные, он считал ее беременной. Она сама сказала ему об этом.
От нежности, звучавшей в его сонном голосе, у нее защекотало в горле. Хоуп на секунду закрыла глаза и позволила себе поверить в чудо. Как хорошо, когда тебя по-настоящему любят, заботятся и хотят знать о тебе все…
Увы, несмотря на соблазн новизны, это было невозможно. Она поставила на своей судьбе крест в тот миг, когда солгала ему.
— Нормально, — с наигранной бодростью сказала она. — А как ты? Тебе лучше?
— Угу… — Он умолк. Хоуп пыталась найти нужные слова, однако это было нелегко: жар его ладони пронизывал не только ее руку, но и все тело. — Сегодня ты была великолепна. Кажется, я могу гордиться тобой.
Его губы едва двигались. Она не поняла и половины слов.
— Что?
— Твоей работой. Томми и его мелком. — Он хрипло хохотнул. — Надо признаться, это был хороший способ увидеть тебя. Я бы и сам испробовал его, если бы хотел привлечь твое внимание. К счастью, меня вовремя избили.
Это заставило ее рассмеяться.
— А еще тем, как ты лечила упавшего мальчика и ту девочку-подростка.
Он все слышал, поняла Хоуп, глядя на стену, отделявшую спальню от ее кабинета. Она пыталась вспомнить то, что он мог услышать, как будто была в чем-то виновата.
— Клей, это были беседы с глазу на глаз.
— Она боялась, потому что отдалась мужчине, — с закрытыми глазами протянул Клейтон. Хоуп пристально следила за ним. Измученный Слейтер едва шевелил губами, и она с трудом понимала слова. Все еще не открывая глаз, Клей покачал головой. — Она думала, Господь покарает ее смертью. Бедняжка…
Это была грустная правда. У девочки была фанатически религиозная тетка. Хоуп потратила битых два часа, пытаясь убедить свою пациентку, что Саваоф не поразит ее молнией. Но больше всего ее потрясло, что девочка понятия не имела ни о контрацепции, ни о СПИДе. Большая часть времени ушла у нее на то, чтобы просветить глупышку.
Хоуп очень надеялась, что трудилась не напрасно. Дай-то бог… Это было еще одним подтверждением того, как нужна и важна ее работа.
— Ты хорошо поработала с ней, Хоуп. Я когда-нибудь говорил, что горжусь тобой?
— Ни разу.
Слейтер нахмурился и промолчал.
Она вздохнула, села на край кровати и, не зная, куда девать руки, принялась укрывать Клейтона, лишь бы найти им дело. Настала пора сказать правду.
Хоуп набрала в грудь побольше воздуха.
— Клей… Мне нужно кое-что сказать тебе… но я не знаю, с чего начать. — У нее вырвался нервный смешок. — Все это очень странно. Ты мой пациент и в то же время нет. И это… Ну, я не знаю, как мне быть.
Хоуп сделала паузу, надеясь, что Слейтер скажет что-нибудь и успокоит ее, но он молчал.
— В ту ночь, когда я нашла тебя, — быстро продолжила она, пытаясь сохранить присутствие духа, — я была не в себе. Я просто…
Она закусила губу. Осторожнее! Не нужно причинять ему боль. Как ей ни хотелось, чтобы к Клейтону вернулась память, нужно было, чтобы это произошло само собой. Ему будет тяжело, если происшедшее вспомнится слишком рано.
— Со мной произошла одна неприятность, — заикаясь, пролепетала она и уставилась на свои руки. Руки, которые вылечили множество людей и могли вылечить еще больше.
Ну, говори же…
— Я знала, что это может изменить мою жизнь, и была выбита из колеи. Это, конечно, не оправдание, но…
Говори, черт побери!
— Ну… — Она осеклась, тяжело вздохнула, а затем подняла голову. — Клей…
Ответом ей было тихое посапывание. Хоуп непроизвольно хихикнула. Приятно знать, что она осталась самой собой. Все мужчины скучали с ней… кроме Трента. Хоуп беспомощно вздохнула и посмотрела на Слейтера.
