Одна американка, ехавшая вместе с ней в автобусе, спросила, где она остановится.
— Я еще не знаю, — объяснила Синьора, — подыщу что-нибудь.
— Вы местная или приезжая?
— Я уехала отсюда много лет назад, — ответила Синьора.
— Так же, как и я… возвращение к истокам. — Американка выглядела довольной. Она собиралась неделю потратить на то, чтобы отыскать свои корни; она считала, что этого времени будет достаточно.
— О, конечно, — сказала Синьора, осознавая, как ей трудно ответить правильно по-английски.
Выйдя из автобуса, она пошла по набережной. Вокруг нее толпились молодые люди, стоявшие по одиночке, по парам и в компаниях. Отовсюду слышался веселый смех. Она вспомнила, что читала где-то о молодеющем населении страны; половина населения не достигла возраста двадцати четырех лет.
Она не ожидала, что увидит столь очевидное тому подтверждение. Молодежь была ярко одета. Когда она раньше уезжала в Англию на работу, Дублин казался серым и тусклым городом. Многие здания снесли, повсюду были красивые автомобили, а раньше на улицах было много велосипедов и подержанных машин. Магазины сверкали витринами и приглашали покупателей войти. Ее взгляд привлек журнал, на обложке которого красовалась девушка с большой обнаженной грудью. Раньше такое, конечно же, было запрещено.
Она пошла дальше, вниз по улице, следуя за потоком людей, вышла на площадь, которая напомнила площадь в Париже, куда однажды давным-давно они с Марио ездили на выходные. Выложенные булыжником улицы, открытые кафе, куда ни глянь, толпятся молодые люди, смеющиеся и болтающие друг с другом.
Никто не писал ей, что Дублин стал таким. Ни Бренда, которая, выйдя замуж, полностью погрузилась в семью и работу, ни ее сестры, ни братья… Все они были не такими людьми, которые любят гулять в подобных местах.
Синьора почувствовала, как ей нравится этот новый для нее мир, и зашла в кафе, чтобы выпить кофе.
Девушка лет восемнадцати с длинными рыжими волосами, точно такими же, как когда-то были у нее, принесла ей кофе. Она подумала, что Синьора иностранка.
— Из какой страны вы приехали? — поинтересовалась она, медленно проговаривая английские слова.
— Из Италии, с Сицилии, — ответила Синьора.
— Красивая страна, но знаете, я бы не поехала туда, пока бы не выучила язык.
— А почему так?
— Ну, я бы хотела понимать, о чем говорят парни, чтобы не вляпаться во что-нибудь, а как понять, если не знаешь языка.
— Я совсем не разговаривала по-итальянски, когда приехала туда, и действительно не понимала, что говорят вокруг, — сказала Синьора. — Но, ты знаешь, у меня все сложилось хорошо, даже отлично. Все было замечательно…
— И на сколько вы там остались?
— Надолго. Я прожила там двадцать шесть лет, — она сама удивилась, когда произнесла эту цифру.
Девушка с изумлением посмотрела на нее.
— Вы так долго оставались там, должно быть, вы полюбили эти края.
— О да, да.
— А когда вы вернулись?
— Сегодня, — ответила Синьора.
Она тяжело вздохнула и поняла, что девушка считает ее немного странной. Синьора знала, что она должна следить за собой и не позволять людям так думать о себе. Не ронять итальянских слов, не вздыхать в голос, не произносить непонятных, бессвязных фраз.
Девушка собралась идти.
— Простите, мне кажется, это очень красивая часть Дублина. Как вы думаете, я могла бы здесь снять комнату?
Теперь девушка точно убедилась, что женщина, сидящая перед ней, со странностями.
«Может быть, люди больше не сдают комнат, — подумала Синьора. — Наверное, стоило сказать апартаменты? Квартиру? Место, где остановиться?»
— Просто что-нибудь обычное, — сказала Синьора.
Девушка выслушала хмуро. Это была одна из наиболее престижных частей города; всем бы хотелось жить здесь. В этом месте располагались пентхаусы, поп-звезды покупали тут отели, бизнесмены вкладывали деньги в строительство домов. Здесь было полно ресторанов. В общем, самое модное и дорогое место в городе.
— Я понимаю. Но не могли бы вы подсказать мне, где я могу остановиться, не в столь респектабельном месте?
Девушка покачала головой. Трудно было ответить на этот вопрос. Казалось, она не знает, на что рассчитывает Синьора, есть ли у нее деньги и сколько времени она собирается пробыть здесь?
Синьора решила помочь ей:
— Я смогу оплатить неделю проживания с завтраками, но за это время мне нужно будет подыскать недорогое место и найти работу, возможно… с детьми.
Девушка была в замешательстве.
— На работу няни обычно берут женщин помоложе, — сказала она.
— А может быть, в ресторане найдется какая-нибудь работа?
— Нет, здесь, я думаю, вы вряд ли что-то найдете… если честно, в этих местах хватает своих, сюда трудно устроиться.
Девушка была довольно милой. Синьоре не хотелось выглядеть жалкой, и она решила скрыть свою тревогу и грусть.
— Это ваше имя вышито у вас на переднике? Сьюзи?
— Да. Боюсь, моя мама была фанаткой Сьюзи Кватро. Это певица, вы знаете? Много лет назад она была популярной. Не знаю, как в Италии.
— Уверена, что и там тоже, просто я не слушала ее тогда. Хорошо, Сьюзи, я не могу занимать у вас целый день со своими проблемами, но я была бы вам очень благодарна, если бы вы смогли уделить мне полминуты и рассказать, какой район подешевле?
Сьюзи перечислила названия маленьких районов, пригородов, отдаленных от города. Во времена молодости Синьоры они считались почти что деревнями, но сейчас, видимо, превратились в большие районы, где жили в основном рабочие. Возможно, многие там сдают комнаты в аренду, особенно те, у кого дети выросли и уехали.
— Вы очень добры, Сьюзи. Откуда вы все это знаете?
— Ну, я выросла в этих краях, как же мне не знать?
Синьора потянулась за кошельком, чтобы заплатить за кофе.
— Спасибо вам огромное за помощь, я ценю это, и если у меня получится устроиться, я обязательно заеду к вам и подарю вам небольшой подарок.
Она увидела, что Сьюзи прикусила губу, о чем-то задумавшись.
— Как вас зовут? — спросила она.
— Я знаю, что это будет звучать странно, но меня называют Синьора. Это не потому, что я требую к себе формального отношения, но меня так называли в Италии и мне нравится.
— Вы в самом деле не подозревали, что это за место?
— Да. — У нее было серьезное лицо, и стало ясно, что Синьора не понимает людей, которых волнует, в каком именно окружении они живут.
— Послушайте. Я не очень лажу со своей семьей и поэтому больше не живу дома. Только пару недель назад они говорили о том, что сдали бы мою комнату — несколько фунтов в неделю им не помешают. Сейчас она пустая, так вы могли бы сказать, что один знакомый дал вам адрес… ну и заплатить им наличными.
— Вы думаете? — Глаза Синьоры засветились.
— Послушайте. Мы с вами говорим о совершенно обычном доме. Вокруг стоят точно такие же дома, немного получше или похуже… ничего особенного. Родители все время смотрят телевизор, орут друг на друга, а еще мой брат Джерри. Ему четырнадцать лет, и он ужасен.
— Мне просто нужно где-то остановиться. Я уверена, все будет замечательно.
Сьюзи написала адрес и сказала, на каком автобусе доехать.
— Поспрашивайте там у кого-нибудь, как добраться. Когда придете, не забудьте сказать про деньги и что вы ненадолго. Вы им понравитесь, потому что вы уже взрослая женщина и с вами не будет проблем. Только не говорите, что вы от меня.
Синьора посмотрела на нее благодарно.
— Им не нравился ваш друг?
— Друзья, — поправила ее Сьюзи. — Мой отец говорит, что я шляюсь не пойми где, но, пожалуйста, не пытайтесь ему противоречить, когда он будет вам об этом рассказывать, потому что тогда он поймет, что мы знакомы. — Выражение лица Сьюзи сделалось серьезным.
Синьора задумалась, было ли у нее такое же выражение лица, когда она уезжала на Сицилию.
Она села в автобус и, когда он тронулся, все время смотрела в окно, не переставая удивляться, как же город, в котором она выросла, разросся. Дети играли на улицах прямо под колесами без конца снующих автомобилей, а раньше они убегали подальше от дорог в поля или в небольшие сады и там гоняли на велосипедах.
Синьора спросила у пассажиров, как добраться до дома, адрес которого ей написала Сьюзи. Мужчина и женщина сказали ей, что у них в домах все занято.
— А вы можете посоветовать кого-нибудь? — спросила она.
— Попробуйте к Салливанам, — предложил кто-то.
Она постучала в дверь. Станет ли это место ее новым домом? Сможет ли она зажить по-новому и унять боль по потерянной жизни в Сицилии? Не только по любимому человеку, но по всей своей жизни. По всему. Но ей не нужно отчаиваться, если ей откажут.
Джерри открыл дверь, жуя. У него были рыжие волосы и все лицо в веснушках, в руке он держал сандвич.
