Если бы у Александра была возможность выбора, он предпочел бы обойтись без этих построек. Он оттягивал продажу земли сколько мог, но наступил момент, когда он понял, что не может брать на себя слишком много работы, а без наличных денег просто не обойтись. Застройщик заплатил хорошие деньги. В деревне приняли это как веяние нового времени, и Александр постепенно привык к зрелищу растущих построек на пустовавшей прежде земле.
Возмущение Лили сначала удивило его.
— На нашей земле стоят какие-то дома! И обнесены изгородью.
— Я знаю. Извини, мне следовало сказать тебе об этом раньше.
Она уставилась на него, не понимая.
— Но почему?! Что они там делают?
Александр придвинул стул и заставил сесть рядом с собой. Она уселась на самый краешек стула, пристально глядя на отца, как будто от этого нежеланные домики могут исчезнуть.
— Ты знаешь, что много лет назад, еще до твоего рождения, в Леди-Хилле был пожар?
Лили нетерпеливо кивнула. О пожаре редко упоминали. Почти все, что она слышала краешком уха в детстве, касалось ремонта и восстановительных работ. У нее в памяти сохранился один фрагмент, когда она забрела в темные, осыпающиеся закоулки дома и с испугом почувствовала удушливый комок в горле. Потом откуда-то появилась Джулия, взяла ее на руки и унесла.
— Дом сильно пострадал от пожара. Сгорели стропила, поддерживавшие крышу, и расплавились перекрытия на окнах и сточные желоба. Все покрылось копотью и дымом, а вода и пожарники сделали свое дело, испортив мебель, картины и ковры. Конечно, те, которые не успели сгореть.
Лили слушала отца, на какое-то время позабыв про бунгало. Описывая такие ужасные вещи, он говорил ровным, спокойным голосом. В его словах не было ни гнева, ни печали. И все же впервые Лили представила, как это все было. Огонь, жадно пожирающий дрова в камине, только в тысячу раз больше. Он стремительно уничтожает их дом. Она непроизвольно посмотрела вверх, как будто ожидала увидеть оранжевые языки пламени, лизавшие потолок у нее над головой.
— Пожар, разумеется, был погашен, — успокоил ее Александр.
Лили опустила глаза, и взгляд ее упал на загадочные шрамы, ярко-розовые и сероватые пятна на коже на тыльной стороне отцовских рук.
Ей сразу же стало понятно их происхождение, как будто у нее открылись глаза.
— У тебя тогда обгорели руки?
— Да. Но мне повезло. Их вылечили.
— А что случилось потом?
Под взглядом подростка, казалось, все выглядит яснее, но в более резких, холодных тонах.
— Потом нужно было отремонтировать дом. Я хотел восстановить его в прежнем виде. На это потребовалось очень много времени и очень много денег. Последние деньги, так как мне неоткуда больше было их достать, я получил от продажи деревенских лугов. И человек, купивший эту землю, поставил на ней дома для людей, которые могли бы их купить в качестве жилья. Ведь людям надо же где-то жить, Лили.
Но она не могла принять эту подслащенную пилюлю. Ее личико снова залила краска, и она почти закричала:
— Но они ужасны! Они… они похожи на куриные клетки. Их видно отовсюду, как только выйдешь из сада. А это значит, что и они могут видеть нас. Я привыкла ездить на Марко Поло по этим лугам. Я не хочу, чтобы там были эти дома!
— Лили, — твердо сказал Александр. — Эти дома нужны, а нам нужны деньги, которые мы, сдавая их, получаем. Я понимаю твой гнев и виноват в том, что не предупредил тебя об этой затее. Но ты тоже порядочная эгоистка. У тебя ведь много места, где ты можешь кататься на своей лошадке. В этом мы счастливее других. Не забывай этого, ладно?
Лили подняла свое расстроенное личико.
— Я не это имела в виду, — прошептала она. — Из-за них все изменилось. Куда ни повернешься, натыкаешься глазами на них, потому что они такие новые. И… голые. Я хочу, чтобы все оставалось неизменным. А теперь этого нет. — Слезы градом покатились у нее по щекам. Это была уже не девятилетняя девочка, а упрямый ребенок.
— О, Лили, — Александр обнял ее и прижал к себе. — Послушай. Я потратил годы, почти все свое время, с тех пор как ты родилась, стараясь сделать Леди-Хилл таким, каков он теперь, чтобы он оставался всегда таким, каким я его помню со времен своего детства, для тебя и твоих детей. И я только сейчас стал понимать, что тебе не следует пытаться сохранять все в прежнем виде. Это… это своего рода слабость. Если ты окажешься храброй, храбрее меня, ты не будешь бояться изменений, а будешь извлекать из этого пользу для себя. Феликс прекрасно отделал Длинную галерею благодаря деньгам, вырученным от продажи земли, часть из них пошла на ценные вещи. Можешь ты порадоваться этому и попытаться принять эти бунгало? Уверяю тебя, через месяц-другой ты забудешь даже об их существовании, как будто они всегда были там.
— Я постараюсь, — насупленно сказала Лили, вытирая слезы. — Ладно, я попробую.
Она больше не протестовала. Может быть, подумал Александр, это потому, что она получила полезный урок, когда рядом не было смягчающего влияния Джулии.
Лили волновал еще один вопрос:
— Ведь это Феликс помогал тебе ремонтировать Леди-Хилл? А почему не Джулия?
Он немного помолчал, обдумывая свой ответ. Затем сказал:
— Джулия считала, что я слишком много уделяю этому внимания. И так как я не мог сделать ее счастливой, как не мог сделать счастливым и этот дом, она решила уехать и жить в другом месте. Это было ее право, понимаешь? И мы договорились, чтобы ты жила у нас по очереди.
Лили кивнула. А затем неожиданно спросила:
— Ты сказал, что не был храбрым. А что бы ты сделал, если бы был храбрым?
— Думаю, я тогда уехал бы с Джулией.
Александра удивила легкость, с которой он признался Лили в том, в чем не смел признаться даже самому себе.
А она тотчас сказала:
— Я рада, что ты этого не сделал.
— Почему?
— Потому что тогда мы бы не могли жить здесь, верно?
Он улыбнулся.
— Разве это так важно?
— Еще бы! Во всем мире нет места прекраснее, чем Леди-Хилл.
Он посмотрел на ее оживленное личико. Разве не этого он добивался всю жизнь? Но чувство удовлетворения, казалось, было не таким полным, как он ожидал.
— Ступай, — ласково сказал Александр. — Иди наверх и вымой лицо. А потом, думаю, тебе следует позвонить миссис Тови. Вероятно, твой ужин уже на столе.
Он позвонил Джулии, чтобы сообщить, что Лили благополучно добралась до Леди-Хилла. Разговор был коротким.
— Счастливой поездки, — сказал он под конец.
— Спасибо. — Пауза, затем — Александр!
— Да?
Опять пауза.
— Ничего. Это не имеет значения. Желаю вам обоим счастливого отдыха.
Отдых Лили вошел в обычную колею. По утрам Александр работал, а Лили отправлялась навестить своих подружек Элизабет или Фэй или помогала миссис Тови. В полдень они завтракали на открытом воздухе, гуляли или плавали в речном пруду. Лили больше не вспоминала о бунгало, но решительно отказывалась ездить на своем Марко Поло в нижние луга.
В конце первой недели приехал Феликс.
Его визиты теперь, когда дом почти полностью был восстановлен, стали редкими, но все же он приезжал на несколько дней, обычно весной, а потом еще летом. Он всегда привозил что-нибудь: картины, ковры или изделия из фарфора, собранные за период его отсутствия, и представлял Александру на предмет одобрения. Обычно эти вещи были очень дорогими, но всегда выбирались с учетом точного места их размещения и чаще всего так удачно вписывались в интерьер, что Александр не в силах был устоять и покупал их, ворчливо попротестовав для виду. То, что Леди-Хилл блистал теперь утонченным великолепием, когда-либо украшавшим его с ушедших во мрак дней сэра Перси Блисса, было отчасти заслугой Феликса.
И если его деловые визиты в Леди-Хилл уже не были столь необходимыми, Александр понимал, что они служат для него подходящим предлогом, чтобы на несколько дней вырваться от Джорджа. У Джорджа Трессидера развилась какая-то мышечная болезнь, причинявшая ему сильные боли и ограничивавшая передвижение. Болезнь сделала его очень раздражительным. Феликс взял на себя ведение их дел и ухаживал за Джорджем, добродушно подшучивая над ним, но они уже не были больше любовниками. Феликс неуклонно, но втайне от Джорджа продолжал свои любовные похождения. Легальность таких отношений и благоприятные возможности сопутствовали ему, а обилие выбора напоминало Флоренцию много лет назад. Однако он приезжал в Леди-Хилл не для того, чтобы искать себе мальчиков. Этого добра было достаточно и в Лондоне. Он приезжал туда исключительно ради того, чтобы наслаждаться цветущей красотой истинно английской местности, и еще потому, что, несмотря на все их несходство с Александром, они стали теперь друзьями.
Александр уже ожидал его, и, когда услышал звуки белой «альфы» Феликса, он быстрыми шагами направился во двор, чтобы приветствовать приятеля. К своему удивлению, он увидел, что машина, вместо того, чтобы быть нагруженной какими-нибудь драгоценными изделиями старины, утопающими в мягких древесных стружках, доставила еще одного пассажира. Он удивился еще больше, когда им оказалась Мэтти.
