— Слишком долго будет рассказывать. Следующий раз, хорошо? Наверное, тогда у нас будет больше времени?
— Да. Может быть, у меня. Ты придешь?
Да, он придет.
— Позвони мне завтра вечером, и мы обо всем договоримся. Хорошо?
Поцелуй, который, возможно, был слишком мимолетным, после того, что произошло. Во всяком случае, ему так могло показаться. Она исчезла, не оставив после себя ничего, что могло бы напоминать о ее пребывании здесь. Только терпкий, пряный запах глинтвейна.
Ане никогда бы в голову не пришло вести дневник, она не очень любила возвращаться к событиям прошедшего дня, особенно если они были сопряжены с отрицательными эмоциями. Лишь иногда она позволяла себе десять-пятнадцать минут раздумья перед сном, за стаканом пива или сухого вина, или с сигаретой. В особых случаях, когда день обрушивал на нее грандиозное событие, неважно, хорошее или плохое, она старалась как можно скорее добраться до постели и заснуть — уйти в сон, как будто провалиться в черную дыру.
Но у нее была маленькая слабость: по утрам она любила полчасика понежиться в постели, подумать о вчерашнем дне… Ее блаженство в эти минуты было бы совершенным, если бы кто-нибудь сильный и заботливый приносил бы ей и ставил у изголовья чашку с горячим и крепчайшим кофе. В это утро она сладко потянулась и подумала про кофе и про того, который мог бы ей принести его. «Когда-нибудь принесет», — лениво решила она и стала вспоминать вчерашний вечер. Его события прокручивались в ее воображении, как кадры видеофильма — яркие, красочные фрагменты.
Картины в мастерской Савелия — свечи, отбрасывавшие светлые блики на обнаженные тела. Задумчивое, отрешенное лицо хозяина мастерской. Калейдоскоп ночных огней. И — крупным планом — то, что произошло у профессора. Что она предчувствовала и чему суждено было свершиться.
Глаза профессора, впервые увиденные ею не за стеклами необыкновенных очков, а вблизи. Добрые, умные, но говорящие о беззащитности, непрактичности человека. Правда, в них не было и тени той безвольности, апатичности, которые она наблюдала у Олега.
Она успела рассмотреть своего второго мужчину — украдкой, когда он сбрасывал с себя одежду. Оценила его худощавость, отсутствие старческой дряблости, белизну кожи. Ее любопытные, быстрые руки исследовали самые интимные места партнера — как было удержаться? Она угадала и его состояние — некоторую неуверенность в себе, закомплексованность, которую постаралась спять так, как это умеют делать женщины. Впрочем, в интимной жизни у нее было немного преимущества над ним, тем более опыта. Только — женская интуиция, которая позволяет не делать крупных ошибок.
Она мягко, ненавязчиво руководила им — но не могла забывать и о себе, остро переживая каждое новое ощущение. С ним было не так, как с бывшим мужем, — тот начинал любовную борьбу грубовато, бесцеремонно, зная ее способность возбуждаться от первого прикосновения, интимного жеста — и она быстро, иногда совершенно неожиданно охладевала.
Вчера было иначе. Он был нежен и деликатен, даже слишком деликатен. Тем разительнее была перемена в ее состоянии, когда он вошел в нее. Она вскрикнула — и от неожиданности, и от сладкой боли — негромко, из привычки сдерживать себя.
Новые ощущения — его деликатность, ее забота о мужчине, которому она хотела принести наслаждение — совершенно вытеснили из-за ее сознания страх оказаться униженной. Взрыв собственных чувств грянул совершенно неожиданно для нее самой — в глубине ее тела мгновенно завязался и распустил лепестки горячий бутон. Острое наслаждение, испытанное ею, было коротко, как ожог. Она вскрикнула — вновь не очень громко. Позже, когда ее тело, непроизвольно вздрагивая, пыталось вернуть остатки таявшего наслаждения, она могла лишь пожалеть о том, что все длилось так мало. Это была, пожалуй, первая ее близость с мужчиной, не оставившая ни тени стыда или разочарования.
Но после…
Все могло бы повториться, и повторилось бы, не сделай он торопливого движения — в точности повторившего один из обычных приемов Олега. Она испытала — не само унижение — но боязнь его. Она панически боялась продолжения, боялась, что именно этим фатальным для нее чувством завершится ее первая ночь, проведенная с любимым человеком. Это была одна из причин, по которой она столь поспешно ретировалась. Кроме того, ей хотелось подольше оставаться для профессора неразгаданной, боялась, что ночь, проведенная вместе, слишком далеко продвинет их отношения — туда, где, она знала, часто и довольно быстро, нарастает охлаждение.
Обозвав себя в мыслях сентиментальной дурочкой, Аня все же не спешила выбираться из-под одеяла. Подумывала даже о том, чтобы пропустить первую пару. Но зазвонивший телефон как катапультой выбросил ее из постели. Это не мог быть он. Она просила профессора позвонить вечером. И все же…
Это был не он. Она узнала голос своего нового знакомого — покровителя профессоров и художников.
— Как мы выполняем взятые обязательства? — весело спросил Игорь, поздоровавшись.
— Обязательства есть обязательства, — ответила она без особого воодушевления.
— Я свое слово держу, — продолжал Игорь. — Профессор поедет в Грецию. Увидит горы и коз… Неужели он думает, что там козы не такие, как у нас? Почему бы ему не выбрать, скажем, Египет — там пирамиды. И крокодилы. Послушай, Ань, хочешь, я тебя свожу в Египет?
— По-моему, мы договаривались не о Египте, — напомнила Аня. — Речь шла о ресторане. И о моей подруге.
— Да-да, о ресторане и подруге… Кстати, как подруга? Она уже знает?
— Она в восторге. Сгорает от нетерпения познакомиться.
— Да? — с недоверием протянул Игорь. — Откуда же она…
— Я ей все про тебя рассказала. Какой ты богатый и щедрый.
— Ладно. Пусть не сгорает. Все это очень быстро сбудется. Завтра. Идет?
— Так скоро? — удивилась она.
— Можно подумать, я вас приглашаю не в ресторан, а на субботник.
— Нет, но нужно ведь приготовиться. И потом…
— Слушай, откладывать нет смысла, я уже столик заказал. Но… конечно, если ты передумала, пожалуйста. Но тогда…
Она поняла, что «тогда».
— Нет-нет, я не передумала. Завтра так завтра.
В конце концов, будет даже лучше, если она пригласит профессора к себе не завтра, а послезавтра. В субботу. Будет больше времени. Не нужно будет думать о завтрашних занятиях… Ей представилось, что Игорь каким-то образом может прочесть ее мысли, проследить ее воспоминания о том, что произошло вчера, и она невольно засмеялась, представив его изумление. Он, на том конце провода, по-своему оценил ее смешок — в свою пользу. Все мужчины самонадеянны, он не исключение, решила она. Поэтому не случится ничего страшного, если он переживет маленькое разочарование. От этой мысли ей стало еще веселее и, положив трубку, она решила вставать.
Впереди ждал день — еще более насыщенный суетой и заботами, чем все предыдущие. Тот жесткий распорядок, по которому она заставляла себя жить со времени развода, был настолько плотным, что любое отступление от него нарушало весь последующий ритм. Университет, вечерние курсы английского, перепечатка чужих рукописей, иногда театр или кино, иногда встреча с подругой — за эти пределы Аня почти никогда не выходила. Вчера она позволила себе послабление — да еще какое! За это предстояло расплачиваться — той двойной энергией, с которой Аня предалась обычным занятиям. По крайней мере, теперь в ее жизни появилась какая-то цель — еще неоформленная, неопределенная. Если бы Ане предложили изложить словами тот смысл, который обрели в ее глазах повседневные занятия, она высказалась бы так: чтобы быть на уровне со своим профессором. Не ровней, не опережать его — этого мужчины не любят — по каким-то образом соответствовать. По интеллекту, утонченности. Опережать — лишь в тех вещах, в которых женщина обязана быть первой.
Так или иначе, день принес массу забот, старых и новых. Они обрушились на ее плечи, как камнепад. Лишь вечером, сбросив часть этой тяжести, она могла приготовить себе чай с лимоном и капелькой душистого рома. Удобно устроившись в кресле, перекинув ноги через подлокотник, она ждала. И телефон не замедлил разразиться звонком. Возможно, он трезвонил и в ее отсутствие. Теперь звонила Марина.
Аня немедленно сообщила ей о приглашении Игоря. Марина была в восторге.
— Послушай, это класс! Как раз то, чего не хватало. Мишель меня уже достал… Слушай, а куда он нас поведет?
— В какую-то «Медузу». Слышала?
— Не была, но слышала. Говорят, там великолепные рыбные блюда. И вообще все, что из моря. Сколько раз хотела там побывать, полакомиться какой-нибудь лососиной, но этот Мишель… Он терпеть не может рыбы, и меня туда не ведет. Эгоист.
— Там подают только рыбу? — с сомнением спросила Аня.
