— На следующий день после вашего отъезда, — объясняла Вероника, — на белой машине полетело сцепление. Ехать было почти невозможно, каждый раз при переключении передачи раздавался ужасный шум. Я нашла номер телефона того продавца из Нормандии, у которого вы ее купили, позвонила ему и спросила, как у него хватило наглости продать машину с испорченным сцеплением.
— И что он сказал? — спросила мать.
— Сначала ничего: он просто расплакался.
— Бедный…
— Он так расстроился… Когда же он взял себя в руки, то сказал, что прежде никогда не продавал плохих машин, что завтра же приедет и заменит на другую, лучшую во всех отношениях, но только ярко-оранжевую.
— Она, конечно, очень даже оранжевая.
— Да, — согласился отец, — и это, пожалуй, самое примечательное в ней.
— На следующее утро он приехал на оранжевой машине. Обругал белую, попинал ее и отвез в ремонт, тут за углом, а потом уехал на ней в Нормандию.
— Как мило с его стороны.
— Да, он так извинялся…
— Зря он принял это так близко к сердцу… Я хочу сказать, что машины часто ломаются, а та была уже довольно старая, и мы знали, что рискуем, покупая ее. По правде говоря, мы были бы удивлены, если бы он предложил оплатить новую муфту сцепления.
— Но это у него была первая жалоба за почти тридцать лет торговли автомобилями, и он считал делом чести заменить ее на лучшую модель. Сразу видно, что она стоит дороже, чем та.
— М-да, — сказала мать, поворачиваясь к отцу, — надо будет навестить его, когда будем в тех краях, и поблагодарить.
— Да, надо. Нам следует свезти ему подарок.
— Нет, — сказала Вероника, — нельзя.
— Отчего же нет? — спросила мать.
В своих репетициях Вероника не заходила так далеко. Она полагала, что родители удовлетворятся ее тщательно продуманным объяснением, разговор на этом закончится, и они начнут рассматривать привезенные фотографии. Как бы не так, и надо выходить из положения.
— Потому, что он наверняка этого очень не хочет, — сказала она.
— С чего бы вдруг ему не хотеть, чтобы мы сказали ему «спасибо» и вручили красивый горшочек меда или сувенир из бенинской бронзы?
— Он сказал, что не хочет.
— Что? Он возражал именно против продуктов пчеловодства или западноафриканских украшений? Может, мы подарим ему что-нибудь другое…
— Нет, он вообще ничего не хочет.
— Правда? Какой странный…
— Он так расстроился, что попросил больше об этом не упоминать. Он понимал, что мне придется объяснить вам появление новой машины, но он упал на колени и умолял, чтобы я никогда никому не говорила о неполадках в сцеплении, а ему особенно. Я заверила его, что тема закрыта и об этом никогда никто из нас не скажет. Он даже заставил меня пообещать, что эта история не всплывет и после его смерти. Он сказал, что не сможет обрести покой в мире ином, если будет думать, что история со сцеплением может быть обнародована после его смерти.
— Для торговца подержанными автомобилями у него довольно неожиданная реакция на случившееся, — сказал отец, — но кто мы такие, чтобы жаловаться? А знаете, я всегда мечтал иметь ярко-оранжевую машину, и теперь она у меня есть. Если взглянуть на все с этой стороны, то вот оно — воплощение мечты.
— Что? Ты никогда не говорил мне, что мечтаешь об оранжевой машине, — сказала мать Вероники и посмотрела на дочь. — Живешь с человеком тридцать два года, стираешь ему носки, нянчишься с его детьми и думаешь, что знаешь его от и до, а тут всплывает вдруг такое… Оранжевая машина… Да если бы я знала, что тебе так легко угодить, я бы гораздо меньше усилий тратила все эти годы.
— Может быть, именно поэтому я никогда об этом не говорил, — сказал он. — В любом случае он может считать вопрос закрытым. Я даже думать больше не буду на эту тему.
Они долго не ложились спать. Вероника наслаждалась бенинскими бронзовыми поделками, которые ей предстояло присоединить к своей обширной коллекции, навязанной ей за последние три-четыре года, и все они не отрываясь смотрели на фотографии тех замечательных детишек, которых ее брату как-то удалось произвести на свет.
Иногда Вероника жалела о том, что принцесса не приходит к ней во сне. Ей хотелось, чтобы та появилась среди ночи, взяла за руку и посоветовала не жалеть о содеянном. Ей хотелось услышать банальности, вроде того, что некоторые вещи предопределены, и не следует убиваться из-за совершенных ошибок, — лучше извлечь из них уроки и идти дальше.
Ей как-то снилось, что на руке у нее часы, в которых плещется живая рыба, в другом сне она выступала в костюме панды, а как-то раз она кормила грудью очень странного ребенка. Но принцесса не приходила, не гладила ее по волосам и не успокаивала.
В течение нескольких месяцев газеты и журналы были полны всевозможными рассуждениями о том, что же произошло той ночью. Некоторые авторы пришли к заключению, что, видимо, МИ-6 и ЦРУ, объединив свои усилия, убили Диану и ее египетского любовника для того, чтобы будущий король Англии не получил магометанина в качестве отчима. Другие обвиняли агентов, нанятых ключевыми фигурами в международной торговле оружием, которые были недовольны ее выступлениями против использования противопехотных мин, в результате чего часто гибли невинные люди. Ходили также слухи о частных армиях, одиноких наемных убийцах и ревнивых любовниках.
Веронику всегда интересовали те версии событий, в которых ее помещали на основную сцену. Согласно одной из них, она сознательно вывела из строя водителя, направив ему в глаза слепящий луч, а по другой — они с Цезарем взяли на себя управление обреченным «мерседесом» при помощи сложного дистанционного приспособления. По обоим сценариям подержанный «фиат» ее родителей был снабжен не только броней, но и турбодвигателем, что позволило ему убраться со сцены с быстротой молнии.
Она понимала, почему столь многие готовы выслушивать все эти теории, откровенно притянутые за уши. Договор о самоубийстве с любовником был бы более романтичным, а авария катера на Сейшелах — более драматичной; исчезновение частного самолета в Бермудском треугольнике содержало бы больше таинственности, а затворничество и алкоголизм — больше остроты. Даже воссоздание трюка с шарфиком Айседоры Дункан и прыжка со скалы Грейс Келли показались бы более приемлемыми, чем столкновение с бетонной колонной. Те люди, которые плакали на улицах, предпочли бы все что угодно такой ее гибели в уродливом тоннеле, даже если это произошло в сердце Города Любви и даже если они нашли среди обломков крушения нити жемчуга и массивный золотой портсигар.
В этой разнузданной кампании иногда всплывали факты, которые снимали часть ответственности с плеч Вероники. Он узнала, что их водитель выпил в четыре раза больше, чем следовало, и что он шал с двойным превышением положенной скорости машину, управлению которой он не был обучен. Она также услышала, что никто из погибших не был пристегнут ремнями безопасности, словно они думали, что несокрушимы, — едва ли она могла взять вину за это на себя.
Иногда в новостях упоминался и «фиат». Было объявлено, что владельцы всех подобных автомобилей в Париже обязаны обратиться в полицию. Она сделала вид, что не слышала этого приказа. Машина ее родителей была зарегистрирована в Нормандии, и, насколько ей было известно, никаких записей о ней в Париже не имелось. А следствие тем временем приобрело подозрительно небрежный и весьма формальный характер, словно полиция давала понять, что ей скорее стоит заняться поимкой преступников, чем розыском некоего автомобиля, который, весьма возможно, сыграл незначительную роль в дорожно-транспортном происшествии, произошедшем, бесспорно, по вине пьяного водителя некоторое время назад.
И что бы не обнародовали детективы или пресса за эти месяцы, последовавшие после аварии, они так и не сказали о главном — о том, что некая девушка, только что бросившая своего приятеля, вела машину, накачавшись вином и раскуривая косяк, слушая радио и беседуя со своей собакой. А если бы не она, то, возможно, путешествие принцессы было бы безопасней, куда бы та не собиралась.
Жан-Пьер увидел в этом знак.
Когда наконец план «Икс» был завершен, они с Вероникой несколько раз звонили подозрительному Клеману. Он не торопился помочь им, но в конце концов, чтобы от них отделаться, он назвал им имя того торговца, которому продал стереоустановку. Они понеслись на ярком оранжевом «фиате», и Жан-Пьер выскочил у магазина, не дожидаясь полной остановки машины. К тому времени, когда Вероника, поставив машину, присоединилась к нему, он уже разыскал свой усилитель, колонки, свой тюнер и проигрыватель. Дека была уже продана, но он был рад тому, что нашел. После краткого пояснения о происхождении оборудования, он умудрился выторговать крошечную скидку и погрузил стерео в багажник.
