Буря утихла, и баркас остановился. Деви глянула в окно — уже рассвело.
— Ниши, — сказала она подруге, — посмотри, какое чудесное, доброе утро.
— Да, — сказала Ниши, — значит, мое время пришло.
— Почему твое? — возразила Диба. — Скорее уж мое.
— Я имею в виду не время суток, — пояснила Ниши, — а совсем другое. Добрым я называю тот час, когда я не нужна. Теперь он настал — Деви Чоудхурани исчезает, а вместе с нею и я. Поэтому-то сегодняшнее утро доброе.
— О чем ты болтаешь, негодница? — рассердилась Деви.
— Я говорю правду. Деви Чоудхурани умерла, а Профулла воскресла. Сегодня она отправится в дом своего свекра.
— Ну, до этого еще далеко, — заметила Деви. — Пойди скажи, чтобы закрепили баркас.
Ниши отправилась исполнять поручение. Она проследила за тем, чтобы судно привязали к берегу, и вернулась.
— А теперь узнай у Ронгораджа, где мы, — сказала ей госпожа. — Как далеко отсюда до Рангпура и где находится Бхутонатх?
Ронгорадж дал исчерпывающий ответ на оба вопроса:
— За одну ночь мы прошли столько, сколько обычно проплывают за четверо суток. До Рангпура теперь далеко, несколько дней потребуется, чтобы добраться. А в Бхутонатх можно попасть посуху. Один день уйдет на дорогу.
— Паланкин с носильщиками здесь достать можно? — спросила Ниши.
— Если за дело возьмусь я, то все добудем, — заверил ее Ронгорадж.
Ниши сообщила Деви полученные сведения.
— Хорошо, — рассудила та. — Пусть тогда мой свекор совершает омовение.
— Так рано? — удивилась Диба. — К чему такая спешка?
— Ты, видно, позабыла, что его сын всю ночь просидел на ветру? — напомнила Ниши. — Не всякий способен преодолеть море по пути в Ланку.
Она позвала Ронгораджа и в присутствии Хорболлоба сказала:
— Сахиба мы повесим, а брахмана разрешили не сажать на кол. Приставь к нему подобающую стражу, и пусть идет совершать омовение.
— Насчет меня уже все решено? — с надеждой спросил Хорболлоб.
— Моя просьба удовлетворена. — Ниши заговорщически подмигнула ему. — Иди совершай омовение.
— Стража — это слуги, которые помогут ему при обряде, — шепнула она Ронгораджу на ухо.
Тот отправил брахмана на берег, обставив все надлежащим образом.
— А теперь пора уладить дело с сахибом, — сказала Деви. — Нужно отправить его в Рангпур. Это очень далеко отсюда, пешком ему не добраться. Дай ему сто золотых на дорожные расходы.
Ниши отнесла деньги Ронгораджу и, вручая их, передала повеление Деви, а заодно добавила несколько слов от себя.
Следуя ее распоряжениям, Ронгорадж взял двух ратников и вместе с ними явился к англичанину.
— Пошли! — сказал он офицеру.
— Куда ты собираешься меня вести? — насторожился лейтенант.
— Никаких вопросов! Не забывай, что ты пленный, — строго ответил Ронгорадж и вышел из каюты.
Сахиб молча последовал за ним. С двух сторон его конвоировали ратники. Они спустились на берег и прошли мимо Хорболлоба.
— Куда его ведут? — поинтересовался Хорболлоб у Ронгораджа.
— В лес, — коротко ответил тот.
— Зачем?
— Мы его там повесим.
Хорболлоб задрожал. От страха он сразу забыл все мантры, которые следовало произносить при омовении, и закончил обряд совсем не так, как полагается.
Ронгорадж привел англичанина в лес и остановился.
— Мы никогда никого не вешаем, — сказал он ему. — Можешь уходить, мы тебя отпускаем. Возвращайся к себе и оставь нас в покое. Не надо нас преследовать.
Лейтенант изумился.
«Бенгальцы не осмеливаются вешать англичанина», — решил он.
— Рангпур отсюда далеко, — предупредил его Ронгорадж.
— Как-нибудь доберусь, — ответил лейтенант.
— Вот возьми, здесь сто золотых. Это наша рани жалует тебе. Сможешь нанять лодку или купить лошадь в деревне.
Он стал отсчитывать деньги. Сахиб взял только пять монет.
— Этого мне хватит, — сказал он. — Я беру в долг.
— Смотри же, не забудь вернуть, если мы явимся к тебе, чтобы рассчитаться, — заметил Ронгорадж. — Раненых сипаев тоже присылай к нам, как поправятся. А если кто погиб, то пусть приходят их родственники.
— Зачем? — не понял сахиб.
— В таких случаях наша рани всегда помогает пострадавшим, — объяснил Ронгорадж.
Лейтенант не поверил ни одному его слову. Он молча повернулся и ушел.
А Ронгорадж отправился добывать паланкин.
Увидев, что Деви осталась одна, Броджешор вошел в каюту и сел рядом с ней.
— Хорошо, что ты пришел, — сказала Деви. — Сегодня все мои мысли заняты тобой. Видишь, я выполнила твое повеление — осталась в живых, только что мне теперь делать? Деви Чоудхурани больше нет, она умерла. А как быть Профулле? Может быть, и ей последовать примеру Деви?
Броджешор ласково поцеловал Профуллу:
— Теперь ты должна вернуться в мой дом, внести в него свет и радость. Если ты не сделаешь этого, я тоже не вернусь туда.
— А как отнесется свекор к моему появлению?
— Это дело предоставь мне. Отправь только его поскорее отсюда. А мы с тобой поедем позже.
— Он вот-вот тронется в путь, — сообщила Деви. — Носильщики пошли за паланкином.
Вскоре паланкин прибыл.
Тем временем Хорболлоб, поспешно закончив обряд омовения, вернулся на баркас. Там его ждало обильное угощение. Ниши собралась на прощание попотчевать брахмана самыми лакомыми блюдами. Она приготовила сладкую рисовую пасту, творог, сливочное масло, положила отборные манго и бананы.
— Раз вы теперь мой родственник, то я не отпущу вас, не накормив перед дорогой, — заявила Ниши.
— А где Броджешор? — обеспокоенно спросил Хорболлоб. — Я не видел его с тех пор, как он ночью вышел из каюты.
— О нем не тревожьтесь, — успокоила его Ниши. — Теперь он станет моим зятем, и ему ничего не грозит. Он тут, на баркасе. Садитесь, кушайте, а я позову его, и вы с ним побеседуете.
Хорболлоб принялся за еду, а Ниши послала за Броджешором. Когда он неожиданно вышел из опочивальни рани, оба они, и Ниши и Хорболлоб, смутились.
«Видно, эта ведьма рани тоже не устояла перед моим мальчиком, — решил старый брахман. — Что ж, наверное, это к лучшему».
— Послушай, сынок, — обратился он к Броджешору, — я никак не возьму в толк, как ты здесь очутился? Ну да ладно, мы это после обсудим. А теперь у меня к тебе просьба. Ты должен ее исполнить. Эта брахманка, — он указал на Ниши, — принадлежит к роду праведных кулинов. Ее отец очень уважаемый человек. Так вот, у нее есть незамужняя сестра. Ей никак жениха не сыщут. Надо бы помочь им, а то позор для всего рода. Кому же, как не кулину порадеть другому брахману? Простой индус, какой-нибудь носильщик или наемный работник, тут не подойдет. Поэтому заведи-ка ты себе еще одну семью. Кстати, это не только мое желание, но и твоей родительницы. Мы с ней давно об этом подумывали, с тех самых пор, как скончалась наша старшая невестка. Ну вот, я тебе свою волю сказал, и потому ты обязан жениться. Свое согласие я уже дал.
— Как прикажете, — послушно ответил Броджешор.
Ниши так и разбирал смех, но она даже не улыбнулась.
— Меня уже ждут носильщики с паланкином, — продолжал Хорболлоб. — Я сейчас еду домой и позабочусь о том, чтобы там подготовились к вашему приезду. Пусть молодая хозяйка сразу же и попотчует всех своим рисом. А ты тут действуй как положено. Соверши свадебный обряд по всем правилам, а потом отправляйся с новой женой домой.
— Слушаюсь, — покорно отозвался Броджешор.
— Смотри же проследи, чтобы все было соблюдено, ты уже не маленький, — предупредил его отец и, понизив голос, добавил: — Ну и, сам понимаешь, насчет приданого и подношений не забудь.
— Хорошо.
Хорболлоб поднялся. Броджешор и Ниши почтительно приняли прах от его ног.
Усевшись в паланкин, старый брахман вздохнул с облегчением и несколько раз с благодарностью помянул Дургу.
«Не беда, что мальчик остался среди этих злодеек, — подумал он. — Он знает, как себя вести. Такой красавец нигде не пропадет».
— Что это у тебя за новые выдумки? — спросил Броджешор у Ниши, когда его отец уехал.
— А ты не догадываешься, кто это? — улыбнулась та.
— Ах, вот оно что! — сообразил Броджешор. — Как же тебе удалось его уговорить?
— О, у женщин существует множество способов для этого. Не удастся один, всегда найдется другой.
— Ах, что б тебя! — рассердилась Диба. — Ну и бесстыдница же ты. Разве с мужчинами так разговаривают?!
— Кто это здесь мужчина? — возмутилась Ниши. — Броджешор? Ну, нет. Мы вчера убедились, кто тут мужчина, а кто женщина.
— Вы и сегодня получите этому подтверждение, — проговорил Броджешор. — Имей в виду, твой женский ум сослужил тебе неважную службу. Ничего хорошего ты не придумала.
