— Что это было твоей самой большой ошибкой?
Они резко отсели друг от друга, чувствуя себя, словно подростки, которых родители застали целующимися. Глен первый пришел в себя. Он широко улыбнулся Марте:
— То, что не потащил тебя к алтарю, когда у меня была такая возможность.
— Правда?
— Тебе это так же хорошо известно, как и мне.
— Может, мне уйти? — сказала Джози.
— Глупости. — Марта отбросила назад локоны, падавшие ей на лицо. — Мы дурачимся. Я пришла сказать, что скоро буду бросать букет и хочу, чтобы вы оба присутствовали при этом. Потому что, чем черт не шутит, может, ты, Глен, в конце концов женишься на Джози!
Джози встала.
— Спасибо, не надо. Я уже один раз побывала «третьей лишней». С меня хватит.
— Но это совсем другое. Для меня все уже в прошлом, — сказал он. — Пришлось все забыть. Меня вышвырнули, как бешеную собаку!
— Ничего подобного! — сказала Марта, качнувшись на шелковых туфлях. Глен вытянул руки, чтобы подхватить ее. — Может, ты нас первая и благословишь, если мы решим соединить свои судьбы?
Марта неуверенно захихикала.
— Идем, Джози, — сказала она. — Кинем букет и посмотрим, суждено ли тебе еще раз сказать «Согласна».
— Я тебе это могу сказать и без того, чтоб испытывать судьбу, — предупредила Джози.
— Перестань, Джози, — раздраженно настаивала Марта. — Все ждут. Никто не знает, куда вы подевались.
— Мы просто вышли подышать воздухом, — возмутилась Джози.
— Можешь мне не объяснять, — поддразнила ее кузина.
Глен погрозил ей пальцем:
— Марта Россани, ты не одна такая.
Улыбка сошла с лица Марты, и она подняла палец с обручальным кольцом.
— Лабати, — поправила она. — Миссис Марта Лабати.
— Тогда, миссис Лабати, давайте вернемся к свадебному торжеству. Заставлять жениха ждать — дурной тон.
Марта неуверенно повернулась на каблуках и строевым шагом направилась к ожидающим гостям.
Уже темнело, и прохладные вечерние сумерки сгущались в чистую холодную ночь. Они встали и вышли из флигеля. Глен приобнял Джози за плечи, и они молча побрели по Мартиным неуверенным следам. Вместо того чтобы создавать уют и тепло, его напряженная рука, не найдя общий ритм с шагом Джози, билась о ее костлявые плечи, пока они шли по тропинке. Определенно, между Мартой и ее бывшим возлюбленным не все еще было досказано, и Джози было любопытно, так ли уж все Марта рассказала ей.
Марта шла впереди, топая, как солдат, и ударяя по ногам плотно связанным букетом. Лепестки цветов оставляли за ней на земле след. Если так пойдет и дальше, то от букета скоро ничего не останется.
Мэтт и «похавал», и «понагилился» до смерти. Он водил хороводы с пятилетними акселератами, с дядюшкой Хайми, с дядюшкой Томом Коблейхом, с тетушкой Долли и еще невесть с кем. Он исполнял танец цыплят, который оказался американской версией песни «На танцующих утят…», и электрик-слайд[41], потребовавший большего количества резких па, чем он мог из себя выдавить, а еще было немного обычного лайн-дэнсинг, под музыку, отдаленно напоминающую «Achy Breaky Heart». Под «Макарену» — которую, по его мнению, за пределами Ибицы следовало запускать только с предупреждением о потенциальной опасности для страдающих сердечной недостаточностью, — он, вместо того чтобы призывно извиваться по кругу, лишь вяло потоптался по танцполу. Слишком уж активное времяпрепровождение для прожженного рок-журналиста. Еще раз за эти выходные он усомнился в правильности выбранной профессии.
Он танцевал с очень милой подружкой невесты — не той, которую искал, но, тем не менее, очень милой. Хотя и с разбитым сердцем и оставив надежду найти мисс Джози Флинн в этом необъятном городе, он чувствовал себя довольно неплохо, угощаясь шампанским у Марты II — Ложной Невесты.
Его печень не подвергалась таким испытаниям со студенческих лет. К тому моменту, как он сядет в самолет до Хитроу, она скорее всего будет похожа на маринованный корнишон.
Мэтт и подружка невесты закончили свой танец. Подружка была очаровательным созданием — стройная как тростиночка, с каштановыми локонами, как у любимой куклы его сестры Тресси. Она тоже думала, что Уильям Шекспир делал отличные фильмы. А сейчас, затаив дыхание, она смотрела на него и улыбалась, и ему от этого стало очень грустно. И что только он тут делает? Он, среди всех этих тетушек, дядюшек, кузенов и друзей, — незваный гость. Ему здесь не место. Каким бы он ни был славным и веселым, все же это не его вечеринка.
Он взял подружку невесты за руки.
— Было очень приятно. Спасибо, — сказал он. — Но мне пора.
— Так рано? — запротестовала она. — Все только-только начинается.
Сомнений в этом у него не было.
— Еще полно еды. И будет много танцев.
У Мэтта было такое чувство, как будто он съел целый вагон продуктов и танцевал больше, чем Рикки Мартин, когда бывал в ударе.
— Мне еще нужно успеть побывать кое-где.
— Было очень приятно, — сказала она.
— Да. Отлично. Спасибо… — Он даже не знал, как ее зовут.
— Алана.
— …Алана.
И почему только эти радушные женщины не встретились ему до того, как Джози Флинн околдовала его? Все эти целых две радушные женщины.
Он попрощался с тетушкой Долли и дядюшкой Хайми — они обнимали и целовали его на прощанье, словно вновь обретенного сына, обещая обязательно разыскать его, когда приедут в следующий раз в Лондон посмотреть Шекспира. Он попрощался с Мартой II, пожелал ей семейного счастья и подумал, что сразу же по возвращении в Англию надо будет послать ей неприлично дорогой подарок в знак благодарности.
Мэтт прошел к гардеробу забрать пальто. Он посмотрел на несколько опавших лепестков, одиноко съежившихся вокруг вазы с цветами, и печально хмыкнул. Итак, его кампания по поиску Джози Флинн потерпела грандиозный провал тогда, когда, как ему казалось, он был уже у цели. Так близко и так бесконечно далеко. Как, впрочем, и всегда. Он натянул пальто и намотал на шею шарф, думая о том, идет ли все еще снег.
Перед входом в отель швейцар останавливал такси, и Мэтт встал в очередь. Ну что, и куда теперь? Он взглянул на разбитые в драке часы и заметил, что потерял лопнувшие стекло, пока старательно выделывал па «Макарены». Кроме того, он вдруг осознал, что время-то еще совсем детское — не было и восьми, и возвращаться в отель, чтобы провести вечер в гордом одиночестве, было слишком рано. Впрочем, для того, чтобы отправиться в бар и напиться там в одиночку, тоже. Еще чуть-чуть — и огни Бродвея замерцают во всей красе. Плотнее обмотавшись шарфом, он продвинулся еще на шаг. Было очень холодно, резкий ледяной ветер обжигал лицо, завывая в переулках и пробираясь под пальто прохожих, стоило тем потерять бдительность. Казалось, что вот-вот снова пойдет снег. Господи, этот город мог быть поистине безотрадным местом, когда тебе холодно и ты один. Даже более безотрадным, чем «Лэйк Дистрикт»[42] зимой.
И тут его осенило. Мысль появилась совершенно внезапно, упала, словно снег на голову, но от этого она была не менее согревающей. Было одно место, куда он мог пойти, — место, где, он знал, его будут рады видеть. Холли. И почему только он раньше не подумал о ней? Швейцар засвистел в свисток. Подошла очередь Мэтта. Нельзя было так обращаться с бедной девушкой, приближая ее, когда она ему нужна, и бросая, когда в ней больше нет надобности… словно с вещью, которую можно взять в необходимый момент и положить на место, когда она больше не нужна.
Прежде чем Мэтт успел серьезно задуматься, он набрал ее номер, прижав телефон к замерзшему уху.
Гудки шли до тех пор, пока не заговорил автоответчик:
— Привет. Извините, но меня нет дома. Оставьте свой номер телефона, и я перезвоню.
Сообщение. Сообщение. Сообщение. Да придумай же ты наконец какое-нибудь сообщение, Мэттью!
— Я, э-э-э… Привет, э, Холли. Это, э, Мэтт. Мэтт Дж…
Автоответчик заскрежетал, прерываясь, и на другом конце провода ответили.
— Привет, — сказала Холли, тяжело дыша.
Подъехало такси, и Мэтт знаками показал мужчине, стоявшему за ним, что пропускает свою очередь.
— Это, э, Мэтт.
— Я надеялась, что ты позвонишь.
— Ты запыхалась.
— Я бежала обратно по ступенькам, когда услышала телефонный звонок. Я уже собиралась уходить.
— А-а-а. Ну… хорошо, тогда ладно.
— Что «ладно»?
— Я, ну… Того…
— Ты свободен?
— Я, э… Я, э… Мои планы пошли прахом, — сказал он трусливо. — Я, э-э…
Холли резко прервала его неумелые объяснения:
— Приходи прямо сейчас.
— Хо-о-орошо.
И что только она себе думает? Что он всерьез ею заинтересовался? Наверное, это было очень неудачной идеей. Хотя, впрочем, отнюдь не более неудачной, чем найти Джози Флинн в городе, по сравнению с которым пресловутый стог сена с затерявшейся иголкой казался плевым делом.
