— Все в порядке, — ответил Истон.
— Хорошо. А как тебе твоя ассистентка?
— О’кей, — откликнулась Пейдж. — Но может, поговорим о гриме?
— Валяй.
Чуть позже Кристос принял приглашение Истона на ужин, проводил их до машин и подождал, когда они выедут за ворота. Истон катил на своем «харлей-дэвидсоне», Кристос улыбнулся, заслышав грохот мотоцикла на Сансет. Большой ребенок! Не надо бы парню гонять с такой скоростью. Кристос любил Истона, его детей, и черт побери, он бы не хотел, чтобы с этим человеком что-то случилось.
Возвращаясь домой, Кристос все еще размышлял об Истоне. Он, конечно, переменчив, непостоянен, но Беннати всегда удавалось успокаивать его. Правда, Истон никогда не отступался от сцены, пока не достигал совершенства. Но Боже мой, при этом в радиусе двадцати ярдов все должны были попрятаться. Кристос ухмыльнулся. Сколько раз ему приходилось слышать то же самое про себя. Пейдж, конечно же, уже дрожала в ожидании шуточек его самого или Истона, поэтому и устроила сцену в гримерной. А все нервы. Теперь Кристосу надо успокаивать ее и Айдана, жертву инцидента. Важно дать понять Пейдж, что Айдан Старр лучший протезист в Голливуде. Конечно, у нее есть личный гример, но Айдану предстояло переделать ее лицо, руки, а для одной сцены — даже грудь. Кстати, именно из-за этого и произошла стычка. Пейдж играла старуху в декольте и очень боялась, что публика подумает, будто у нее отвисшая или высохшая грудь. Значит, надо снять ее обнаженной в сцене, где она играет молодую женщину. На сюжет это не влияет, а Пейдж была бы просто счастлива.
Кристос едва удержался от смеха, когда она его благодарила. Но когда дело дойдет до грима, она еще им покажет. Пейдж вообще-то кошечка и, видимо, решила показать коготки. Скоро все будут плясать под ее дудку. А вот Кристосу не следует сдаваться, несмотря на искушение. Особенно, когда она обращала к нему полный страсти взгляд, взъерошив гриву огненных волос. Впервые Пейдж проделала это перед камерой во время пробы. Он, черт побери, почувствовал эрекцию! С тех пор старался контролировать себя, но она его добивалась.
Кристос поднялся на террасу, прошел под белыми широкими арками на кухню к Женни.
— Что готовится?
— Пейдж Спенсер, вот кто, — ухмыльнулась Женни. — Бог мой, она буквально сгорает от страсти к тебе.
— А может, расскажешь что-нибудь поинтереснее? — хмыкнул Кристос. — Ну например, как там в Британии? Что нового?
Женни достала блокнот:
— Они успевают к твоему приезду. Но хотят знать, что поменяется после просмотра. Я им сказала, скорее всего диалоги, так?
Кристос кивнул.
— Хорошо, я им позвоню. — Она раскрыла блокнот на странице с сообщениями для него. — Фреда заказывает билеты для британской команды, но ей нужен список тех, кто поедет из Штатов.
— Завтра займемся этим мы с Фредди Бернсайдом, — ответил Кристос. — Что еще?
— Ох-хо-хо, — Женни покачала головой. — Нашему дорогому менеджеру только что поставили плохой диагноз.
— Он не сможет продолжить работу?
— Боюсь, что так. Но страховые агенты на это не купятся. Я нашла Стэна Роулинсона ему на смену.
Кристос взял яблоко и смачно откусил.
— И еще насчет агентов: они хотят обсудить трюки. А Кон Розенберг горит желанием встретиться вместе с Ричардом и поговорить по поводу спецэффектов в танцевальных сценах. Да, вот еще что: дизайнер по костюмам. Я договорилась на пятницу на утро, если нет других указаний. Ах, да, и не забудь — у тебя встреча в Блэк-Тауэр с Богом.
Кристос рассмеялся. Так Женни называла Бада Уинтерса, исполнительного директора «Универсал», который, конечно же, располагал апартаментами в гигантской башне возле Ланкершим-бульвар.
— Ладно. Это все? — Кристос направился в пристройку, где целый день работали два сценариста.
— Почти, — ответила Женни. — Еще звонил Люк Фитцпатрик, он просил передать, что был бы рад встретиться с тобой в Лондоне.
— Не беспокойся и не перезванивай ему, а если он снова прорежется, скажи, что я умер.
Женни нахмурилась, и он, перемахнув через перегородку в саду, удалился. Если бы она знала, с чем связан последний визит Фитцпатрика, она бы перестала упрекать его за поведение с этим ублюдком. Может, и стоит ей рассказать, у него почти нет секретов от Женни и ее мужа Ричарда. Просто очень не хотелось трепать имя Анжелики Уорн.
Кристос любил Анжелику больше всех женщин на свете. И она его любила. Во всяком случае, ему так казалось. Сейчас он уже сомневается, но вначале было хорошо… Целых два года! Плохо стало только в конце. Все произошло столь неожиданно, что Кристос до сих пор не может понять, что же случилось.
Анжелика иногда употребляла наркотики. Да черт побери, они оба этим баловались, просто желая чуток расслабиться, когда надо. Насколько ему было известно, Анжелика это делала только с ним. Но в ночь ее смерти стало ясно: причина ее ухода не в этом — у нее был другой мужчина.
Сейчас оставалось только благодарить Бога, что Хэнк Робертс, шеф детективов полицейского департамента Лос-Анджелеса, оказался рядом с ним, когда Анжелика позвонила ему из отеля на Беверли-Хиллз. Хэнк в качестве консультанта оценивал некоторые сцены фильма на вилле Беннати. Он и предложил подбросить Кристоса до отеля. А потом, лукаво прищурившись, попросил познакомить его с Анжеликой. Ну Кристос и повел его наверх, в номер.
Все происшедшее потом до сих пор не укладывается в голове у Кристоса. В последние минуты перед самоубийством Анжелика заявила, что во всем виновато интервью в «Лос-Анджелес таймс», в котором Кристос подтвердил, что Анжелика не будет звездой в его новом фильме и он не планирует на ней жениться. Это была чистая правда, хотя она с радостью бы выскочила за него замуж в любую минуту. Но Кристос не хотел пополнять статистику голливудских разводов, ведь только ими и кончались подобные браки. Они и так счастливы, без конца повторял он ей, нет оснований менять что-то. Наркотики, конечно, стимулировали ее нервозность, но чтобы до такой степени…
Анжелика начала с обвинений в публичном унижении ее с помощью «Лос-Анджелес таймс». Потрясенный неверным толкованием интервью, Кристос заявил, что его терпение лопнуло. В пылу схватки они забыли о присутствии Хэнка Робертса, который в отличие от Кристоса по глазам Анжелики определил, что она накачалась наркотиками. И как любой хороший полицейский, Хэнк чуял — развязка близка. Так оно и случилось, причем очень быстро.
И только благодаря Хэнку ничего не выплыло наружу. Публика никогда не узнает, что Анжелика Уорн была беременна. И Кристос никогда не узнает, чей это ребенок, поскольку она сгоряча выкрикнула что-то о сенаторе, с которым спала, желая заставить Кристоса ревновать. Самым печальным и унизительным для Кристоса было то, что он даже не подозревал о сопернике. Но он был. И сенатор позднее подтвердил это в частной беседе в кабинете у Хэнка Робертса.
Анжелика и сама не знала, кто отец ребенка.
— От кого-то из вас! — выпалила она. — И черт побери, какое мне теперь до этого дело. Но весь мир будет думать, что он твой, Кристос. И все узнают, что ты со мной сделал, ублюдок! — Она так быстро оказалась у окна, что ни Кристос, ни Робертс не сумели удержать ее, она вылетела в сад с четырнадцатого этажа.
Рядом с кроватью Робертс нашел записку. В ней на весь свет объявлялось, что она носит ребенка Кристоса, но Беннати отказался жениться, поэтому она собирается покончить жизнь самоубийством.
Слухи по поводу ее смерти были невыносимы. Пресса без конца мусолила эту тему. Коридорный подтвердил, что Кристос входил к Анжелике перед самой смертью, но то, что там был Хэнк Робертс, не разглашалось. Таким образом власти старались спасти доброе имя сенатора. Впрочем, полиция совершенно однозначно заявила для прессы, что никаких обвинений Кристосу Беннати не предъявлено.
Как удалось Люку Фитцпатрику про все пронюхать, Кристос не знал. Но Фитцпатрик откопал не все, он упустил очень важную информацию о Хэнке Робертсе.
Что собирался предпринять Люк — большой секрет, но Кристос и не будет ничего выяснять. Вероятно, шантаж. Фитцпатрик намекал, делал хитрые замечания насчет ребенка. Вот тогда-то Кристос и спихнул его в бассейн.
Кристос не стремился докопаться до сути, но всегда чувствовал в Фитцпатрике что-то нездоровое. Беннати несколько раз пытался порвать их отношения. Но Фитцпатрик все никак не отставал. Что ж, все, баста. Пусть только попробует приблизиться к нему, Беннати покончит с этим сукиным сыном.
Филипп Дэнби сидел за столом красного дерева у себя в кабинете. Люк, устроившись напротив, пил кофе. Почти осень, но еще очень жарко, и лучше бы сидеть в одной рубашке с коротким рукавом, но Филипп был одет, как и полагается мужчине в его положении. Из раскрытого окна за его спиной не чувствовалось никакого ветерка, даже дуновения, доносился лишь гул городского транспорта.
