Повисло тягостное молчание. Люк, правда, чувствовал себя как дома, Филипп же от волнения сильно потел.
Он подождал, пока Люк поставит фарфоровую чашку, а потом, уставясь в одну точку, произнес:
— У меня был Джек Уоткинс, член парламента от лейбористов.
— А-а, — с легким удивлением протянул Люк.
Филипп прошелся пальцем за воротником рубашки.
— Он говорит, что ты… что ты… ну он хочет, чтобы мы вырезали из передачи то место, где проститутка делает заявление про него.
Люк задумчиво кивнул:
— Понимаю. Выбрось это из головы. Передай ему, что все в порядке.
Филипп прекрасно знал, что просьба Уоткинса так быстро удовлетворена потому, что позавчера за это Люк получил двадцать тысяч фунтов стерлингов. Те самые двадцать тысяч, которые Филипп собственноручно вынужден был дать члену парламента. Иначе Уоткинс, поскольку ему терять нечего, угрожал доложить о вымогательстве в полицию. Люк, естественно, не сомневался, что в конце концов именно Филиппу придется выложить денежки. Но сейчас речь не о том.
— Кстати, — небрежно бросил Люк, — передача состоится завтра вечером.
Филипп вдруг напрягся и побледнел, казалось, он задыхается.
Люк пожал плечами:
— Я просто подумал, может, тебе интересно. Аннализа и Кори здорово поработали. Особенно Кори.
Филипп ждал продолжения — сейчас Люк скажет, что знает, кто такая Кори. Но тот держал паузу.
— Конечно, — наконец продолжил он, — упор сделан на требовании легализовать бордели, но там есть и приличный кусок об убитых проститутках. Полиция надеется, что кто-то проявится после передачи. Как думаешь? Кто-нибудь захочет?
Он даже глазом не моргнул, когда Филипп рухнул на стол и зарыдал.
— Ради Бога, Люк! Я этого не делал! Клянусь Богом. Я уже говорил, что посещал, занимался с ними сексом, но не убивал.
Люк задумчиво покачал головой, налил еще кофе.
— Разве я обвинял тебя, Филипп? А теперь попытайся взять себя в руки. В конце концов ты же не хочешь, чтобы Пэм узнала?
— А тут и знать нечего, — рыдал Филипп, стуча кулаками по столу.
Люк вздохнул.
— Хотелось бы верить, Филипп, — с печалью в голосе ответил он. — И я пытаюсь, но как объяснить, что ты был последним клиентом у каждой из них перед смертью?
— Не знаю, но я их не убивал. Поверь, Люк, не убивал.
— Тогда кто?
— Не знаю. Я не был рядом, когда они умирали. Я платил им. Я… Да, связывал их, но я не… О Боже! — Он стиснул голову руками. — Я не хотел причинять никакого зла, — плакал он. — Я только хотел… Хотел…
— Да, так что ты хотел? — спокойно поинтересовался Люк.
— Ради Бога, оставь меня! — взмолился Филипп.
— Ты хотел, — продолжал Люк менторским тоном, — всего лишь наказать Октавию. Так? Ты хотел бы заставить ее страдать за то, что она лишила тебя сил. Но у тебя для этого кишка тонка. — Он улыбнулся собственным словам. — Вот ты и топаешь к проституткам.
— Нет, нет, — убивался Филипп, — все совсем не так.
— А как?
— Я уже тысячу раз тебе говорил — они были живы, когда я уходил.
— Так почему бы тебе тогда не пойти в полицию? Там же мужчины, уверен, они поймут, почему ты спрыскивал проституток духами своей жены перед тем как связать и трахаться.
У Филиппа перехватило дыхание. В глазах его застыл неподдельный ужас.
Люк улыбнулся и пожал плечами.
— Следователь — мой приятель. На днях он мне поведал, что судебные эксперты изучили духи на каждом трупе. Пока эту информацию придерживают от общественности на случай, если кто-то сам признается. Но не секрет, что это любимые духи Октавии. Так это, случаем, не совпадение?
Филипп так дрожал, что едва мог вымолвить.
— Нет, нет, ты врешь. Ты специально… — Глаза его забегали по сторонам, будто он искал выход. Наткнувшись на взгляд Люка, Филипп вздрогнул, словно от удара.
— Хорошо, — прошептал он, — я спрыскивал их духами, но не убивал.
— О’кей. Ну не убивал — так не убивал. Я готов поверить. Но допустим, ты страдаешь провалами памяти и именно в таком состоянии их и резал. Что ж, это может служить тебе защитой. — Потом снова пожал плечами. — Или наоборот, ты очень хорошо знал, что делал, и не намерен признаваться. Я видел, каковы они после экзекуции, и на твоем месте я бы и рта не раскрыл.
Филипп посмотрел на него тяжелым испуганным взглядом.
— Что ты собираешься делать? — наконец выдохнул он.
— Делать? — Казалось, Люк удивился вопросу. — Он склонил голову набок, минуту-другую подумал, потом, будто рассуждая вслух, продолжил: — Только представь себе, что за сенсация — дочери того самого человека, который был с проститутками перед самой смертью, раскрутили это дело и подготовили передачу, которая поможет его поймать. Фактически они станут виновницами поимки собственного отца. — Он дико захохотал, явно радуясь ситуации, а Филипп словно остолбенел от ужаса.
— Люк, — с трудом выдавил он. — Я сделаю все. Все, что ты хочешь. Но ради Бога — не говори Аннализе или Кори про то, что знаешь.
— А значит, мы признаемся, что Кори наша дочь, так? Ну хорошо, кстати, она не заслуживает такого обращения с твоей стороны. Она мне рассказала, как приходила знакомиться с тобой. Конечно, она не знала, что я в курсе.
— Оставь их, Люк, умоляю тебя, оставь. Бери Октавию, если хочешь, но пожалуйста, ради Бога, не делай ничего плохого моим дочерям.
— Я думаю, отцы тех проституток, возможно, чувствовали то же самое по отношению к своим. А теперь давай-ка обратимся к вам с Октавией. Все ведь из-за нее, да? Она спит с твоими коллегами направо и налево, но не выносит, когда ты до нее дотрагиваешься. Она даже трахается с ними в твоей постели.
Филипп снова заплакал от бессилия и отчаяния, он задыхался от рыданий.
— Люк, пожалуйста, что тебе еще надо? Ты уже спишь с моей женой, с моими дочерями, ну что еще?
Люк помолчал с минуту, потом засиял, как будто только что придумал желание.
— Скажу что. Прекрати нанимать убийц избивать меня. Вот что.
Филипп беспомощно поднял глаза. Этого явно мало, цена будет гораздо выше.
— Хорошо, — промямлил он.
Люк встал:
— Ладно. Теперь мне осталось только решить, должен ли я выполнить свой долг законопослушного гражданина и проинформировать полицию. У меня есть возможность сделать тебе большое одолжение. — Он направился к двери, открыл ее, чтобы Пэм слышала каждое его слово, и повернулся к Филиппу. — Ну что ж, старина, пока. И старайся больше не полосовать проституток. Хорошо?
Кори готова была взорваться от ярости.
— Что? — орала она на редактора. — Он велел тебе это сделать?
Редактор Кит не любил, когда на него спускали собак, и поэтому недовольно повторил вчерашнее указание Люка.
— Мне велели вынуть все, связанное с членом парламента Уоткинсом.
— Но я надеюсь, ты ему объяснил, что это самое важное место?
— Это не моя работа.
— А интервью?
— Тоже.
— Не верю, — прошипела Кори. — Просто ушам своим не верю. Всему конец, а передача сегодня вечером. И что, черт побери, он туда собирается вставить? У нас ничего больше нет. А Аннализа знает?
Кит пожал плечами:
— Она заходила, я ей сказал.
— Тогда почему она ничего мне не сказала?
— Не знаю, — ответил Кит и, стиснув зубы, добавил: — Если ты не против, я бы хотел закончить работу.
— Кори!
Она резко обернулась и увидела в дверях Алана Фокса.
— Я думаю, тебе лучше подойти к нам. Узнаешь кое-что интересное.
— Ты слышал, что сделал Люк с нашей программой?
— Что бы он ни сделал, сейчас это не имеет значения, — ответил Фокс. — Иди посмотри.
Все еще негодуя, Кори двинулась следом. Толпа расступилась, пропустив Кори.
— О Боже! — воскликнула она, читая сообщение прямо на факсе. — Боже! Невероятно! — Кори подождала, пока лист кончится, потом оторвала. Сердце бешено колотилось, она прямо-таки задыхалась. — Где Аннализа? — Кори не отрывала глаз от страницы и не верила своим глазам.
— Они поймали убийцу, — Кори передала сестре текст. — Он арестован.
— Что? — Аннализа впилась глазами в сообщение. — Черт побери! Когда?
— Только что, — ответила Кори.
— Так это же меняет дело. А передача-то сегодня.
Они обе кинулись к телефонам.
— Ты куда звонишь? — спросила Аннализа.
— В полицию. Может, Радклиф даст интервью.
— Прекрасно. А я отыщу Фелисити.
— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил ассистент.
— Да, — откликнулась Кори. — Свяжись со Скотланд-Ярдом, узнай, нет ли еще информации. И попытайся выяснить имя и адрес арестованного.
— О’кей! — ответил ассистент.
— Жду указаний! — крикнул Перкин.
— Надо переписать весь сценарий, — велела Аннализа.
— Что тут происходит? — В комнату вошел Боб Черчилл.
Алан Фокс быстро изложил ситуацию.
