Кивнув на каминную полку, Сильвестр сказал:
— У моей бывшей жены Цилии были вычурные французские часы, которые она „расположила“ там. Ей очень нравилось пользоваться словом „располагать“. Давай расположим это вот здесь, — говорила она бывало. Когда она ушла от меня, то взяла с собой эти часы и кучу других вещей. А мне нравится, что теперь у меня так свободно.
Джулия не откликнулась на это замечание.
— Как насчет остальных записей на автоответчике? — спросила она. — Вы его выключили, не дослушав до конца.
„Вот именно, — подумал Сильвестр, — причем не только не дослушал, но и полез сразу же в чужие дела“.
— Правильно, — сказал он, — хорошая идея. — И нажал на клавишу автоответчика, держа наготове ручку и блокнот. „Весьма кстати, — подумал он, — пока я буду этим заниматься, у нас обоих будет время собраться с мыслями“. Прослушав еще три записи, Сильвестр выключил автоответчик. — На сегодня, по-моему, достаточно, — сказал он. Почти одновременно с его словами прозвенел звонок телефона. Сильвестр поднял трубку.
— Что это за разговоры о моей смерти? — раздался знакомый женский голос. — Очень на тебя непохоже: ты вроде так никогда не шутил. Своими посланиями с выражением соболезнования ты очень расстроил Хэмиша. Объясни, пожалуйста, что все это значит?
— Боже мой! — обрадованно воскликнул Сильвестр. — Так вот что я все время старался вспомнить! Ребекка написала мне в Америку, что видела в „Таймс“ сообщение о твоей смерти. Я пытался дозвониться до Хэмиша, чтобы сказать, как опеча… Что? — Он отдернул голову от трубки. — Да, она самая, она была моей сек… Ах, Калипсо, у меня так полегчало на сердце! Что? Ну, конечно же, у меня кроме тебя есть еще и другие тети… В самом деле? Та самая? Да, но ведь она уже сколько лет совершенно дряхлая старуха! Можно только порадоваться… пардон, ну, ты же понимаешь, что я хотел сказать. Нет-нет, я подумал именно о тебе, потому что ты моя самая лучшая тетка, самая любимая… Нет, она не назвала твоего имени, а просто написала „тетя“. Вот я с перепугу и подумал, что речь идет о тебе! Прости меня, пожалуйста, и передай мои извинения Хэмишу, хорошо? Ну так, прекрасно, у меня как будто камень с души свалился. Спасибо, Калипсо, ты поступила замечательно, что позвонила… Ну вот, повесила трубку. — Подержав еще несколько мгновений трубку в руке, он мягко положил ее на телефонный аппарат и со счастливым выражением на лице посмотрел на смеявшуюся Джулию. Смех ее был веселым, от души.
— Как это случилось? — спросила она. — Почему вы подумали, что ваша тетя умерла?
Улыбаясь, он рассказал Джулии о письме Ребекки.
— Между прочим, — сказал он, — вы слышали ее голос, когда я прокручивал записи на автоответчике. И я вспомнил — в постскриптуме к своему письму она выразила мне соболезнование по поводу смерти тети.
— А вот тот неряшливого вида мужчина — кто бы это мог быть? — спросила Джулия.
— О каком неряшливом мужчине вы говорите?
— О том, которого Ребенка видела шныряющим по вашей улице, когда обнаружила Веселого на пороге дома.
— А что он там делал? — поинтересовался Сильвестр и взглянул на спавшую собаку.
— Ждал меня. Я никогда не впускаю его в дом, где работаю. Когда я укрылась здесь прошлой ночью, я впервые позволила ему войти вместе со мной.
— Ему здесь всегда будут более чем рады, — заверил ее Сильвестр. — В любое время.
— Когда я здесь убиралась, я раза два слышала, как он лаял и как ругался на него какой-то мужчина. Это мог быть…
— Скорее всего, это было лишь плодом больного воображения Ребекки — придумала же она смерть Калипсо. Да-да, мне сейчас припоминается: „Ваша тетя умерла“. Таким же образом она могла придумать и неряшливого мужчину.
— Но ведь какая-то тетя действительно умерла, — усмехнулась Джулия.
— Вы, как я вижу, уже способны препираться, — с удовольствием сказал Сильвестр, отметив, что она немного повеселела. — Скажите, — спросил он, наклонившись к ней, — вы не имели никаких неприятностей от „Бритиш рейл“?
— „Бритиш рейл“? — удивленно переспросила она.
— Помните — вы остановили тогда поезд, чтобы спасти лежавшую на спине овцу?
— Откуда вам это известно? — Джулия смотрела на него широко открытыми глазами.
— Я находился в том поезде. Я видел все это. Хотел помочь, но заколебался и так ничего и не предпринял. Был ли потом в связи с этим какой-нибудь шум?
— Нет, ничего не было, — не совсем внятно пробормотала потрясенная Джулия. — Я думаю, что проводнику удалось все уладить; это был добрый человек. Как все это странно! Я уже давно об этом забыла.
— Скажите, — неуверенно, осторожно спросил Сильвестр, — было ли это как-то связано с той игрушкой? Вы выглядели тогда рядом с той овцой точно так же, как и только что, когда я дал вам игрушку. — „В общем-то, — подумалось ему, — она была похожа на безумную“.
Джулия опустила глаза, посмотрела на игрушку.
— Мокрая, — сказала она, — насквозь мокрая. Да, вполне возможно, что вы правы.
И она перевела взгляд на сад. „Не помешало бы иметь в нем еще птичий бассейн, — подумала Джулия, — это придаст всему законченный вид“.
— Я тогда возвращалась с похорон, — сказала она. — Хоронили Жиля и Кристи. Подумать только… Клода похоронила их на деревенском кладбище. Я не могу себе представить, что Кристи находится там. Что касается Жиля, то мне совершенно безразлично, где он сейчас. Я возвращалась в Лондон; мне претила даже мысль о том, чтобы войти в ее дом. Но и она сама, как я заметила, обрадовалась, когда я уехала. Она разыграла с похоронами целый спектакль — она и ее приятельница Мадж. Они все сделали так, как если бы я не имела к ним никакого отношения. Я тогда была не совсем вменяема. Да, конечно, та овца сразу же вызвала у меня ассоциации с Кристи. Мне казалось, что, помогая овце, я тем самым чем-то помогала Кристи. Понимаете? Ничего логичного. Я была в этот момент в высшей точке.
— Отчаяния?
— Да.
— Я, наверное, не должен был задавать вам все эти вопросы, — сказал он извиняющимся тоном, хотя знал, что должен и что задаст еще много, много других.
— Не имеет значения, — ответила она, глядя на игрушку.
Сильвестр взял бутылку, налил ей и себе и протянул Джулии стакан.
— А что было потом, когда вы вернулись домой? — спросил он. Она тогда исчезла в толпе. Он хотел пойти за ней, но не пошел.
Джулия отхлебнула виски.
— Я вышвырнула из квартиры все их вещи. Я была как сумасшедшая. Я подумала, что должна избавиться от всего этого… занялась этим… все промыла и проскребла… не могла ни с кем разговаривать… никого и не было… купила водки. Я могла допиться до смерти, но мне было все равно. Пришла любопытная соседка. Я ее, кажется, напугала своим видом, и в конечном счете именно она и напилась. Потом я вышла и долго бродила по улицам под дождем. Затем заснула в какой-то церкви, и священник… Мне очень хотелось с ним поговорить, но есть… было кое-что, о чем я не могла и не могу говорить. Я…
Ее прервал звонок в дверь.
— Вот черт! — досадливо поморщился Сильвестр и со стаканом в руке пошел открывать.
— У меня было почему-то такое чувство, что ты уже вернулся. — Крепко упираясь высокими каблуками в пол, на пороге стояла Ребенка. „Может быть, сейчас самый важный момент в моей жизни, — с тоской подумал Сильвестр, — и именно в этот момент она явилась нам мешать!“
— Ребекка! Что тебя сюда сегодня принесло?
— Молоко! — Ребекка протянула ему пакет молока. — Я шла на обед и проходила мимо твоего дома. Вот мне и пришла в голову мысль, что у меня молока много и я могла бы поделиться с тобой, если ты уже вернулся. Ну не умница ли я?
Сильвестр мысленно энергично опроверг это утверждение.
— Пригласи же меня войти! — потребовала Ребекка, надвигаясь на него. — Мы выстуживаем переднюю. Я ненадолго. Я же знаю, каков ты бываешь после долгих перелетов. Мне всего лишь убедиться, что у тебя все нормально.
— Спасибо, у меня все нормально.
— Боже мой, Сильвестр! Там у тебя за спиной собака!
— Да, собака.
— Что она здесь делает?
К ним подошел Веселый, заинтересовавшийся, но еще не решивший, как ему реагировать.
— Я рад, что она здесь.
— Не намекаешь ли ты, что не рад именно мне? Откуда она взялась?
— Это собака миссис Пайпер.
— Миссис Пайпер?
— Миссис Пайпер.
Гостья разинула рот.
— Твоей уборщицы? А что это она вздумала работать в выходной день? — спросила Ребекка шепотом.
— Мы, собственно говоря, пили и беседовали. Не хочешь ли присоединиться?
— Нет, спасибо. Слишком рано. Я так рано не пью.
— Но по американскому времени все нормально — там они все еще пьют.
— Ага, так это та самая собака, которая вертелась тогда на пороге и зарычала на меня! А какой сейчас час в Америке?
