Шина вручила один из стаканчиков Катрионе и приподняла второй.
— Твое здоровье! — в унисон произнесли мать и дочь, и обе, сделав по хорошему глотку, замерли, дожидаясь, пока обжигающая жидкость достигнет желудка и по телу разольется знакомое приятное ощущение.
Шина, облокотившись о стол, вперила в дочь властный взгляд.
— А теперь, Катриона Стюарт, расскажи мне, что случилось.
Катриона обнаружила, что ей нелегко встретиться глазами с матерью.
— Это трудно объяснить, — уклончиво начала она. — Просто в последнее время я чувствую себя какой-то… потерянной. Как будто свернула не туда и не могу узнать дорогу.
— И кто же стоял на том повороте, где ты заблудилась? — требовательно спросила Шина.
— Несколько человек, но дело, я полагаю, в одном из них. — Катриона вертела в руках рюмку, чувствуя огромную неловкость. Она боялась говорить с матерью о Хэмише, боялась, что Шина, которую она всегда считала женщиной с широкими взглядами, необычайно практичной и шокирующе невозмутимой, вдруг окажется совсем не такой, когда речь пойдет об адюльтере. А что, если она будет шокирована и возмущена поведением дочери? В какой-то степени Катрионе даже хотелось, чтобы мать как следует отругала ее, разбранила за безнравственность, осыпала яростными упреками, пригрозила адским огнем, но пусть только не отрекается от дочери, пусть не считает ее неисправимо испорченной.
— И наверно, этот один оказался женатым мужчиной? — изрекла Шина, с первого выстрела попав прямо в цель.
— Как ты догадалась? — Катриона была поражена, несмотря на то, что знала, как сильно развита интуиция у ее матери.
Шина пожала плечами.
— Дело в том, что когда одинокая женщина достигает определенного возраста, вдруг оказывается, что мир полон женатых мужчин. Это известно даже на нашем отдаленном острове.
Катриона передернулась:
— До сих пор я не думала о себе как о «женщине определенного возраста»!
— Это потому, что ты всегда была яркой, способной, непохожей на своих ровесников, — объяснила Шина. — В классе ты была самой младшей, но зато лучше всех училась, быстрее всех бегала, красивее всех танцевала. Потом ты стала лучшей студенткой, самой многообещающей молодой служащей, потом — самым молодым управляющим. Ты всегда выделялась среди других, всегда блистала и добивалась успеха, как, впрочем, и сейчас, дорогая. Но ты не можешь всегда оставаться самой молодой и самой хорошенькой. Рано или поздно придется смириться с тем, что появились другие девушки, моложе и красивее тебя.
— Ма, ты говоришь так, будто я какая-то мерзкая, самодовольная особа, гнусная карьеристка. Капризная, ограниченная примадонна, которая не выносит никакой критики. — Катриона пришла в ужас. — Но ведь это не так, мама? Я же не такая?
— Нет, конечно, нет. Ты — милое и прелестное создание, только уже не девочка, а женщина, у которой есть не только будущее, но и прошлое. — Шина отпила глоток виски. — И, подозреваю, этот последний роман уже стал прошлым.
Катриона ответила неуверенным взглядом.
— Да, я тоже так думаю, только он-то думает иначе, вот в чем дело.
— Звучит достаточно запутанно. А как насчет любви? Посетила ли тебя эта гостья?
— Не знаю — нет, ты не сочла бы это любовью. Это совсем не так, как ты любишь папу.
Шина лукаво улыбнулась:
— Откуда ты знаешь, как я люблю его? Любовь бывает разная, и мы с твоим отцом тоже через многое прошли.
— Но твоя любовь тверда и непоколебима, как скала. Я никогда не любила так Хэмиша. Я никого никогда так не любила. — При этих словах глаза Катрионы погрустнели и затуманились.
— Но любовь не сразу становится скалой, моя милая. Ее нужно построить самим! У нас с Джемми это заняло годы, и я не уверена, что строительство завершено. А как началось у тебя?
— Как будто заводили непрогретый мотор. Несколько рывков, и вдруг — р-р-р? — полный вперед! — Катриона невесело рассмеялась. — Но мы несколько раз налетали на препятствия, и в двигателе начались перебои.
— Если продолжать сравнение, то мы с отцом — допотопные пыхтящие автомобильчики. Какие же вам встретились препятствия?
— Его жена, его сын, его деньги, — уныло перечислила Катриона.
— Первые два — действительно серьезные препятствия, я понимаю. Но деньги? — удивилась Шина.
— Дело в том, что он невероятно богат и считает, что может купить все, что захочет.
— Чем же он купил тебя? — Шина была заинтригована. Богатые люди не так уж часто встречались на ее жизненном пути.
— Ох, всем — подарками, обедами, поездками. — Лицо девушки потемнело. — Он был очень щедр, но не всегда добр, ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Он ожидал чего-то взамен? Того, что ты еще не готова ему дать? — тихо, но очень серьезно проговорила Шина.
— Да, но не того, о чем ты подумала, — Катриона вдруг залилась краской. — ЭТО я дала ему, так сказать, ни за что, просто так, с самого начала… Он ужасно привлекательный… — Ее голос сорвался на нерешительный шепот: — Ты очень шокирована?
Шина улыбнулась и покачала головой.
— Нет, я вовсе не шокирована. Да и с чего бы? Секс может быть очень сильным магнитом, особенно вначале. Возьми, например, Донни и Марию! Их поймали в стогу сена, когда им было по шестнадцать, так они заявили, что ничего не могли с собой поделать! Ты это имела в виду, когда говорила «р-р-р! — и полный вперед!»?
— Да. Теперь я точно знаю, что имели в виду Донни и Мария. Это как зажечь бенгальский огонь. Внезапная яркая вспышка — и море искр. Взрывоопасно, но очень захватывающе.
— Да, но только очень быстро затухает, — назидательно произнесла Шина. — Ты должна запомнить это на будущее. Итак, ты бежала от него?
Катриона подумала об Андро и об Элисон, и о том, какую роль они оба сыграли в ее внезапном отъезде, но предпочла о них не упоминать.
— Да, видимо, так. Но он будет там, когда я вернусь. Я знаю, что мне предстоит встретиться с ним лицом к лицу. Просто мне необходимо побывать на острове, восстановить свои силы и во всем разобраться.
Несколько минут Шина молча смотрела на Катриону, раздумывая, должна ли она высказать вслух то, что сейчас у нее на уме. Прямодушная и добропорядочная, абсолютно незакомплексованная, Шина терпеть не могла, когда кто-то начинал заниматься самообманом или позволял себе уронить свое достоинство, унизить себя какими-то поступками. Сейчас она считала, что ее дочь виновна и в том, и в другом. Шина была убеждена, что у Катрионы очень сострадательная натура, что в душе ее дочери таятся неисчерпаемые запасы любви, но, по мнению Шины, Катриона последовательно подавляла эту сторону своей личности, отдавая первенство развитию своего недюжинного интеллекта. И если сейчас позволить этому интеллекту подавить все остальные чувства, то со временем он превратит ее в сухую, бесплодную, так и не реализовавшуюся по-настоящему личность.
— Я думаю, тебе пора прекратить думать и начать чувствовать, дорогая, — наконец решилась Шина. — Не нужно постоянно спрашивать себя о том, правильно ли ты поступаешь. Все зависит от того, как ты себя при этом чувствуешь. В большом городе твои чувства атрофировались, инстинкты притупились.
У Катрионы слезы навернулись на глаза.
— Почти то же самое, слово в слово, мне сказал старый граф. Он сказал, что я не должна была покидать Скай, что я должна была жить здесь, рожать детей и возвращать что-то той земле, где я родилась и выросла. Но все это вздор. Я хочу совершить в жизни нечто большее, чем только это.
— Что, например? — мягко спросила ее мать. Всю жизнь она растила детей и работала на ферме и никогда не чувствовала себя ущемленной или обделенной. — Может быть, нечто большее — это спать с женатым мужчиной, подвергая тем самым опасности судьбу его сына? Если так, то это не кажется мне таким уж выдающимся достижением. И что самое печальное, это совсем не похоже на тебя.
— Как ты прекрасно знаешь, я работаю в банке, — сквозь слезы запротестовала Катриона. — Люди нуждаются в банкирах, может быть, не меньше, чем в детях. В твоих устах это звучит так, будто я разбивала семью, но ничего подобного: жена Хэмиша сама ему изменяет.
— Из двух плохих не сделаешь одного хорошего, — сурово напомнила ей Шина. — Но не это главное из того, что я хотела тебе сказать. Главное, тебе нельзя забывать, что следует жить по велению сердца, а мне кажется, ты к своему совсем не прислушиваешься.
— Здесь тоже не такой уж заповедник добропорядочности, — продолжала защищаться Катриона. — И на острове бывают любовные романы и измены. Помнишь, как жена хозяина гостиницы сбежала со стаффинским фермером?
— И ничего хорошего из этого не вышло, — подчеркнула Шина. — Фермер превратился в запойного пьяницу, и детьми пришлось заниматься социальным службам. Вот они, результаты погони за наслаждениями.
