Он посмотрел на нее, на мокрый блестящий нос, на мокрые растрепанные волосы, на мокрые дурацкие туфли.
— Да, — честно сказал он, — я правда так думаю.
— Давай вернемся ко мне, Мэтт, — сказала она.
Он остановился. Снег падал ему на лицо, на пальто, на волосы. Свое дыхание он слышал даже сквозь несмолкающий шум транспорта. Вокруг них загорались неоновые огни, и летящие снежинки вспыхивали в их искрящемся свете.
Вдруг, словно из ниоткуда, возле них остановилось такси. Мэтт в изумлении открыл рот. Это была рука судьбы или, лучше сказать, ее шаловливые ручки!
— Давай полезай, — скомандовал он. Мэтт придержал дверцу, и они забрались в такси.
Громкий шум разудалой свадебной вечеринки потихоньку стихал, по мере того как Джози поднималась наверх по лестнице к комнате, где они приводили себя в порядок до начала вечеринки. Ее уставшие ноги мягко утопали в толстом плюшевом ковре кроваво-красного цвета. От узких сиреневых туфель слегка побаливали пальцы на ногах.
Джози остановилась и оперлась всем телом на перила из красного дерева, которые вились вверх бесконечной спиралью. Перила недавно отполировали, и любое прикосновение оставляло отпечаток на их безупречно блестящей поверхности. Продолжать восхождение после короткой передышки казалось совершенно непосильной задачей, она была вымотана до предела. Ноги у нее подкашивались от усталости, и она с облегчением опустилась на ступеньку.
Стоило ли оно всего этого? Организация праздника, стресс, все эти расходы? Для чего? Ну кому стало легче от этой ритуальной нелепости? Ее собственная свадьба прошла идеально, и все же через пять лет — почти день в день — все закончилось, прошло, финита ля комедия — как будто бы брачные обеты никогда не звучали. Хоть она и не смотрела на мир сквозь розовые очки, когда выходила замуж за Дэмиена, — она вполне осознавала, что каждая супружеская чета должна пройти через сложный период в отношениях, — но она не ожидала ничего настолько подлого, как эта настырная шлюшка из бухгалтерии. Хотя в то же время это было не так и удивительно — либидо у Дэмиена всегда было гораздо выше, чем его IQ.
Они же были так счастливы, ну, или, по крайней мере, ей так казалось. В их жизни бывали и взлеты, и падения — ну просто не может не быть источником постоянного раздражения человек, который не в состоянии повесить две полки без того, чтобы не потратить полтонны цемента, а затем следовали визиты электрика, сантехника и пожарных. Но все-таки и хорошего в их жизни было много. Интересно, а они с Мелани тоже играют в театр теней после занятий любовью, используя в качестве инструментов свои собственные ноги и свет от ночника на экране бледно-кремовой стены, которую они все время собирались перекрасить, да так и не собрались? Он все так же настаивает, что явным победителем театра теней является его брачующийся лось? И так же ли они катаются по полу от смеха оттого, что слепленные ими сырные фигурки друг друга больше похожи на Бивиса и Баттхеда? Наверное, нет. Мелани не из тех, кто будет лепить сырные фигурки.
Возможно, ей стоило отреагировать по-другому. Адюльтер в наше время — весьма распространенное явление, и неужели измены все так же будут основной причиной разводов, как и раньше? Может, в наше время люди должны быть взрослыми и умудренными опытом относительно обычной супружеской неверности? Неужели это что-то значит в масштабах Вселенной? Раньше казалось, что да; сейчас Джози уже так не думала. У Дэмиена не было и следа раскаяния: по его мнению, будь она отличной женой, никаких адюльтеров и не было бы. Но он как-то совсем не вспоминал, что сам был весьма скверным мужем. И не сами измены ранили так больно — а то, что они разрушали уважение и доверие; если же они исчезали, то не оставалось больше ничего.
Что же теперь собирается делать Дэмиен? Судя по всему, он уже досыта наигрался в семейный очаг с Мелани и ее выводком. Теперь он вновь пытался обхаживать Джози, но без особого энтузиазма — телефонные звонки, обычно когда он бывал один в подпитии по утрам, несколько букетов, но там никогда не было ее любимых цветов; пару комплектов эротического нижнего белья, однако слишком вульгарного, чтобы это было всерьез. Но если уж Дэмиен разойдется на полную катушку, то его не остановить. «Кто же будет его следующей жертвой, которая пока еще ни о чем не подозревает?» — подумала она. В отличие от вампира Дэмиен питался самооценкой своей беспомощной жертвы, хотя она не была уверена, было ли это в конечном счете лучше, чем пить кровь.
Шел снег, и Мэтт выглядывал из окна такси, слушая шмякающий звук, который издавали дворники. Движение стояло без движения вдоль всей улицы, потому что ньюйоркцы, как и лондонцы, забывали, как водить машину, в тот же момент, как дорога оказывалась слегка припудрена снегом, что было так же опасно, как и сахарная пудра для торта. Мэтт, правда, сам не сидел за рулем уже много месяцев. Его машина находилась там же, где и репродукции Густава Климта, и тостер «Бревил» для сэндвичей с сыром, который спас его от голодной смерти в студенческие годы, и его половина супружеского ложа.
— Не очень-то разгонишься, — сказал он, пытаясь выдавить из себя улыбку.
Холи уютно устроилась, придвинувшись к нему.
— Мне холодно.
— Вот, возьми, — сказал он, продевая ей под волосы свой шарф и бережно укутывая ее шею.
— Спасибо, — сказала она и подвинулась еще ближе.
На водителе была кожаный летный шлем и меховые наушники. Он явно экономил на отоплении. В Нью-Йорке можно жаловаться на температуру постоянно. Здесь, видимо, не понимали принцип климат-контроля — везде было либо слишком жарко, либо слишком холодно. Мэтт длинно растерянно вздохнул, и можно было видеть, как выпущенный воздух перемещается по холодному салону автомобиля. Что же он делает? Зачем он мчится (смешно сказать!) через весь Манхэттен, нежно прижимая к себе невероятно привлекательную девушку, которая если и не желала отчаянно его тела, то была совсем не против — и все ради того, чтобы увидеть английскую подругу невесты, которая, скорее всего, очень недвусмысленно даст ему от ворот поворот? Мог ли вменяемый человек совершать такие поступки? Может, ему лучше забыть о женщине по фамилии Флинн и наслаждаться приятными выгодами сложившейся ситуации?
Он посмотрел на Холли. Ее веки отяжелели, и на лице появилось сонное, мечтательное выражение.
— Как ты думаешь: пока мы доедем, все уже закончится?
— Наверное, — сонно ответила она, подавляя зевок.
— И Headstrong?
— Наверное, да.
— Ты немного по-другому планировала этот вечер, правда?
Холли подняла бровь, и у нее на губах появилась ленивая улыбка. «Во всяком случае, она относится к этому с иронией», — подумал Мэтт.
— В принципе, да, — ответила она, не глядя на него.
— Как ни крути, я испортил тебе эти выходные, — вздохнул он.
Холли прильнула к Мэтту и провела рукой вверх по воротнику его пальто к шее. От ее ледяных пальцев у него побежали мурашки.
— Выходные еще не окончились, — сказала она.
— Нет.
Глаза ее по-прежнему были закрыты, но губы чудесным образом оказались так близко, что он без труда мог их поцеловать. Все, что требовалось, — это одно маленькое движение головы — и стыковка благополучно произойдет. Его разрывали сомнения, отчего сердце стучало так же сбивчиво и не в ритм, как барабанщик из Headstrong. Мэтт посмотрел в сторону, поймав взгляд водителя, сосредоточено наблюдавшего за ними в зеркало заднего вида.
Мэтт пожал плечами в нерешительности и посмотрел в зеркало на водителя. Тот пожал плечами в ответ. Это все, что ему было нужно. Мэтт откинулся назад на холодное дерматиновое сиденье, увлекая за собой возбуждающее, сонное тело Холли.
Они никуда не ехали уже достаточно долго. Дэмиен закрыл рукой часы. Он больше ни разу не взглянет на них, иначе это перерастет в серьезное психическое расстройство. Когда он учился в школе, у них в классе был мальчик, Джозеф Миллер, который всех веселил, притворяясь, что заикается, но он делал это так часто, что в конце концов потерял способность говорить нормально. Дэмиен случайно встретил его на компьютерной конференции в Харрогите два года назад, и он все так же заикался. Поэтому он давно усвоил, что никогда нельзя недооценивать силу невроза или силу стремления пользоваться успехом. Дэмиен заставил себя откинуться на твердое прохладное сиденье такси и расслабиться.
В жизни своевременность — это все. Это известно комедиантам, фермерам, биржевым маклерам, победителям лотерей. Не известно только, почему водители такси находятся в невинном неведении на этот счет? Его водитель сидел в наполовину разложенном кресле, покрытом накидкой из деревянных шариков, и хотя его рука и покоилась на звуковом сигнале автомобиля, ему было очевидно все равно. Даже если бы Дэмиен и посвятил его в свою историю, по его виду можно было предположить, что его вряд ли тронул бы тот факт, что его пассажир нанес значительный ущерб своему банковскому счету, для того чтобы оказаться сейчас здесь, и что в верхнем кармане его пиджака находится чертовски большой кусок роскоши из Южной Африки, и что все это совершено ради спасения его расстроившегося брака.
