— Ты хочешь сегодня пойти через поля, Барбара? Трава довольно влажная, и, к тому же, это — самый длинный путь.
— Да, но дорога такая пыльная!
— Ну что же, как хочешь. Идти через поля всего минуты на три дольше, чем по дороге.
«Он торопится домой, к ней! — с горечью подумала Барбара. — Или я выскажу ему все, или сердце мое разорвется».
М-р Карлайл перебрался через перелаз, помог сделать то же самое Барбаре, и она снова взяла его под руку. Он купил ей новый зонтик взамен пострадавшего ранее его предшественника — маленький и элегантный, из синего шелка и белых кружев; теперь он больше не фехтовал с изгородью. Барбара снова вспомнила ту ночь, со словами, сказанными тогда, с ее обманчивыми надеждами. Она вспомнила и постигшее ее горькое разочарование. Бывают моменты в жизни женщины, когда она забывает об элементарных правилах приличия и закатывает сцену. Это бывает не часто; с холодными, скрытными натурами, контролирующими свои чувства, порывы и настроение, такое может вообще не произойти. Барбару Хэйр нельзя было отнести к особам, хорошо владеющим собой. Ее любовь, ревность, боль, не отпускавшая ее со дня женитьбы Арчибальда, острое чувство унижения, заставляли ее буквально кипеть. Вечер, который она провела в их обществе, их счастье, нежности, которыми он осыпал свою жену, довели ее до нервного возбуждения, когда все смешалось в ее бедной головке. Ей казалось, что ее подвергли пожизненному тюремному заключению, лишили всех радостей жизни; жизнь, настоящая жизнь, была у них, а для нее там не было места: она была ему безразлична. Чуть больше самообладания — и она бы не произнесла тех слов, которые станут ее кошмаром, заставляя краснеть каждый раз, когда она вспоминала их. Не следует забывать (если это может служить хоть каким-то оправданием) и того, что она была очень близка с мистером Карлайлом. Помимо того, что она любила его, они еще и выросли в тесном общении друг с другом, почти как брат и сестра. М-р Карлайл шагал, ничего не подозревая о буре в ее душе; более того: он не знал, что сам вызвал эту бурю, и говорил на самые общие, нейтральные темы, чем весьма раздражал ее.
— Когда твой отец планирует начать сенокос, Барбара?
Ответа не последовало; Барбара изо всех сил старалась успокоиться. М-р Карлайл спросил ее еще раз:
— Барбара, я спросил, когда твой отец начнет сенокос?
И снова он не получил ответа. Барбара просто не могла отвечать. Она судорожно сглотнула, лицо ее задергалось, и у нее вырвались конвульсивные рыдания или, по крайней мере, нечто похожее на них. М-р Карлайл повернулся к ней.
— Барбара, ты больна? Что с тобой?
Она продолжала рыдать: страсть и обида не давали ей успокоиться. У нее началась сильная истерика. М-р Карлайл наполовину донес, наполовину дотащил ее до второго перелаза, где и усадил, осторожно поддерживая. Старая корова и два теленка, заинтересовавшись, что означает этот шум в столь позднее время, подошли и уставились на них. Барбара мужественно боролась со своими эмоциями, пока истерические рыдания не прекратились, хотя внутри у нее все кипело по-прежнему. Она оттолкнула его руку и встала, прислонившись спиной к ступеням перелаза. М-р Карлайл хотел сбегать к пруду за водой, да вот беда: ему было нечем зачерпнуть ее, кроме собственной шляпы.
— Тебе лучше, Барбара? Отчего же это случилось?
— Отчего это случилось! — она не выдержала. — И это ты спрашиваешь меня?
М-р Карлайл не мог выговорить ни слова от удивления, но, по некоторым необъяснимым законам сострадания, смутное и не слишком приятное подозрение об истинных причинах возникло у него в голове.
— Я не понимаю тебя, Барбара. Мне очень жаль, если я каким-то образом обидел тебя.
— «Очень жаль», ну конечно! Какое тебе дело до меня? Если даже я умру, — она топнула ножкой. — У тебя ведь есть жена: а что такое я в твоей жизни?
— Тише! — перебил он ее, оглядываясь по сторонам, заботясь о ней более, чем она сама.
— Ну, конечно, тише! Какое тебе дело до моего несчастья? Лучше бы мне лежать в могиле, Арчибальд Карлайл, чем жить так, как я живу. Моя боль просто невыносима.
— Я не могу притворяться, будто не понимаю тебя, — сказал он, чувствуя досаду и раздражение. — Однако, Барбара, дорогая моя, я никогда не давал тебе оснований полагать, будто я… относился к тебе лучше, чем…
— Не давал мне оснований! — она чуть не задохнулась. — Да ведь ты постоянно бывал у нас в доме, как будто моя тень; ты подарил мне вот это, — воскликнула она, распахнув накидку и показывая ему медальон. — Ты был мне ближе брата!
— Погоди, Барбара. Вот именно — я был тебе как брат, и только! Мне и в голову не приходило стать для тебя кем-то еще, — прямо ответил он.
— Да, брат, и не более того! — снова возвысила она голос; казалось, еще немного — и она снова сорвется на крик. — Какое тебе дело до моих чувств, до того, что я полюбила тебя?
— Тише, Барбара! — умоляюще произнес он. — Постарайся рассуждать спокойно и разумно. Если я дал тебе повод думать, будто испытываю к тебе более нежные чувства, мне остается только выразить глубочайшее сожаление по этому поводу и заверить тебя, что я сделал это невольно.
Она стала понемногу приходить в себя. Эмоции схлынули, и лицо ее осталось бледным и безжизненным. Она посмотрела на него.
— Если бы она не встала между нами, ты полюбил бы меня?
— Я не знаю. Откуда мне знать? Разве я не сказал тебе, Барбара, что я думал о тебе только как о друге, о сестре. Я не могу сказать, что случилось бы потом.
— Мне было бы легче вынести это, если бы о моей любви никто не знал. Весь Вест-Линн сплетничал о нас, а сейчас этим людям остается только жалеть меня. Лучше бы ты убил меня, Арчибальд.
— Я могу только выразить тебе мое искреннее сочувствие, — повторил он, — и надеяться, что ты скоро забудешь об этом. Давай не будем вспоминать об этом разговоре. Пусть память о нем исчезнет, как эта ночь, а мы останемся друзьями — словно брат и сестра. Поверь мне, — добавил он, — это признание нисколько не уронило тебя в моих глазах.
Он сделал движение, собираясь перебраться через перелаз, но она не пошевелилась: она молча плакала, и слезы стекали по ее мертвенно-бледному лицу, В этот момент в разговор вмешалось третье лицо.
— Это Вы, мисс Барбара?
Барбара вздрогнула так, словно в нее выстрелили. На другой стороне перелаза стояла Уилсон, их старшая горничная. Как долго могла она пробыть там? Служанка стала объяснять, что м-р Хэйр отослал куда-то Джаспера, и миссис Хэйр, решив, что не стоит больше ждать его возвращения, послала ее за мисс Барбарой. М-р Карлайл перебрался через перелаз и помог сделать то же самое Барбаре.
— Вам не нужно идти дальше, — сказала она ему тихим голосом.
— Я провожу тебя домой, — ответил он и предложил ей руку.
Барбара оперлась на нее. Они продолжили свой путь молча. Подойдя к задней калитке, выходившей на огород, Уилсон прошла вперед. М-р Карлайл взял Барбару за руки.
— Спокойной ночи, Барбара, Да благословит тебя господь.
У нее было время подумать, и сейчас, немного успокоившись, она понимала, сколь глупой и бессмысленной была эта вспышка. М-р Карлайл заметил, какой бледной и подавленной она выглядела.
— Мне кажется, я сошла с ума. Нужно быть сумасшедшей, чтобы такого наговорить. Забудьте обо всем.
— Я сказал тебе, что именно так и сделаю.
— Вы не расскажете об этом… Вашей жене? — спросила она задыхаясь.
— Барбара!
— Спасибо Вам. Спокойной ночи.
Но он не выпустил ее руки.
— Я верю, Барбара, что скоро ты найдешь кого-то, более достойного твоей любви, чем я.
— Никогда, — порывисто воскликнула она. — Я не могу так просто полюбить и разлюбить. Пройдут годы, я состарюсь, но по-прежнему буду Барбарой Хэйр.
М-р Карлайл удалился в задумчивости. Это признание было для него огорчительным, хотя, возможно, и лестным одновременно, поскольку он любил эту красивую девушку. Любил по-своему, не так, как она его, и не так, как он — свою жену.
Сейчас он спрашивал свою совесть, не было ли его отношение к ней чуть теплее тех чувств, которые мы дарим своим сестрам, и решил, что в этом могла быть доля истины. Однако он не мог и представить себе, к чему это может привести.
— Всем сердцем надеюсь, что она скоро найдет кого-нибудь и забудет обо мне, — подумал он наконец. — Что же касается того, чтобы жить и умереть Барбарой Хэйр, так это все вздор, сентиментальная чепуха, которой девушки…
— Арчибальд!
В этот момент он проходил мимо последнего дерева, того, что стояло ближе всех к дому, и именно оттуда его окликнул кто-то, чье лицо нельзя было разглядеть в темноте.
— Это ты, моя единственная?
— Я вышла встретить тебя. Ты задержался.
— Действительно, — он привлек ее к себе и зашагал рядом с ней. — У второго перелаза мы встретили одну из служанок Хэйров, но я проводил их до самого дома.
