— Спокойной ночи, — сказал Робин так, как будто ничего не произошло. — Мне надо ехать.
До нее донеслись звуки его шагов по чугунным ступенькам.
Убедившись в том, что Робин ушел, она пересекла комнату и сняла игру Саймона с того места, на котором она стояла. Она изучала знакомые надписи, пытаясь увидеть их заново.
«Это вызывает у меня дрожь», — сказал Робин.
Именно история Саймона будет продавать игру для «Пикокс». Синди и ее компания свяжут британского офицера, борящегося за выживание, с его игрой в настоящем аду Шамшуйпо. Харриет уже могла представить себе, что Синди будет говорить и писать.
Яркая, броская упаковка «Головоломки» должна будет уйти в прошлое. Вместо этого коробка будет мрачной копией того, что Харриет держала в руках. Даже искусное и игривое название придется изменить. У игры должно быть японское название. Возможно, что эти неразборчивые символы, которые она так часто рассматривает, и дадут новое имя. Тонкая нить возбуждения как бы дрожала внутри Харриет. Сейчас, когда решение было принято и она сообщила об этом Робину, она ощутила значение того, что она может сделать.
Ей было жалко, что он ушел, ей хотелось поделиться с ним своими увлекательными планами. Она еще раз внимательно посмотрела на деревянный прямоугольник и поставила его на место.
Потом она прошептала, обращаясь к безжизненному дереву:
— Прости.
Саймон был болен, это была, как всегда, его грудная клетка, а в течение нескольких дней он был просто не в состоянии вставать с кровати. Однако ему приходилось ненадолго выходить в кухню, чтобы приготовить себе хоть какую-нибудь еду, которой ему не хотелось, а зачастую он был не в состоянии съесть и ее. Но когда он проснулся сегодня утром, он почувствовал себя лучше и ощутил прилив сил, и поэтому встал, надел нижнюю рубашку, теплые брюки и поверх всего халат.
Был конец июня, и хотя из окна спальни Саймон мог видеть солнечный свет и цветы в садиках своих соседей, его собственный дом, казалось, все еще хранил зимний холод.
Однако еще более вероятно, подумал он, что просто холод был у него внутри. А, вообщем-то, это не имело значения.
Он спустился вниз и приготовил себе чашку чая, а затем сел в кухонное кресло и рассеянно слушал, как тикают в прихожей дедовские часы. Он так сжился с молчанием своего дома, что оно стало как бы спутником его изменяющегося настроения. Сегодня было доброе настроение, и потому услышанный им стук в парадную дверь был нежеланным вдвойне.
Саймон замер в ожидании, что стук прекратится. Иногда к его дверям действительно подходили люди, которых он считал назойливыми благодетелями. Они обычно быстро прекращали стучать и уходили. Но этот стук был более настойчивым, чем обычно, более громким и энергичным. Наконец, с некоторой долей надежды, что это, может быть, Харриет, Саймон с трудом поднялся с кресла и пошел, еле волоча ноги, по коридору к парадной двери.
На ступеньках стоял молодой человек, которого он никогда раньше не видел. У него была короткая стрижка, и от этого он выглядел агрессивным; на нем были джинсы и куртка с какой-то эмблемой или надписью на груди и рукавах. Саймону показалось нелепым, что у него в левой руке был портфель. Он резко протянул Саймону свою правую руку, и когда Саймон не взял ее, она повисла между ними, словно обвиняя.
— Привет!
У молодого человека была широкая, дружелюбная улыбка. Саймон подумал, что он, возможно, агент по продаже движимого и недвижимого имущества или представитель фирмы, занимающейся постройкой частных домов. Он должен избавиться от этого человека как можно быстрее.
— Барри Бакан.
Только когда молодой человек увидел, что его имя ничего не говорит Саймону, он уточнил — из газеты «Мэйл». «Мидлэнд Мэйл» была популярной местной газетой, которая обслуживала целый городской район. Саймон, по крайней мере, слышал об этой газете, хотя никогда не читал ее.
— Боюсь, что вы ошиблись домом. — Он начал закрывать дверь, но бедро и плечо Бакана мешали.
— Я так не думаю. — Незваный гость все еще улыбался. — Ведь вы — мистер Саймон Арчер, не так ли? Лейтенант Арчер, который служил в Королевской артиллерии?
Удивление пробило оборону Саймона. Он отступил от двери, и через секунду Барри был внутри его дома. Он потер ладонью плоскую макушку своей головы, а затем стряхнул невидимую пыль с рукавов своей куртки, словно хотел найти какое-нибудь полезное занятие своей непожатой руке перед тем, как положить ее туда, где ей и надлежало быть, — в карман джинсов.
— Прекрасно. Большое спасибо. Простите, что появился нежданно-негаданно, без предупреждения, но вашего имени нет в телефонном справочнике, не так ли?
— Что вам угодно? — только и смог проговорить Саймон.
— Да просто поболтать о том о сем, выяснить кое-какие биографические данные, получить некоторые объяснения, ну и все такое прочее. Видите ли, эта великолепная история. Получится большая газетная статья. Это будет сенсация для местных жителей. Не пройти ли нам туда, Саймон? — Барри кивнул на проход в кухню, где было немного светлее.
Саймон потуже запахнул халат на груди, сердце его колотилось. Он испугался этого хорька, который что-то разнюхивал в его норе. Он знал, что есть такие люди на свете, как этот тип, конечно же, они есть, но не здесь, где он был защищен.
— Поболтать? О чем? Это, должно быть, ошибка. Никакой истории здесь быть не может. — Это прозвучало неубедительно и глупо, и он сам почувствовал это.
Барри выглядел изумленным:
— Конечно, есть. Это «Мейзу». Это не обычная пустая болтовня для сенсации. Это настоящая человеческая история, не так ли?
— Я ничего не знаю о «Мейзу». Я никогда не слышал об этом. Это ошибка.
Но как только он произнес это слово, возникло смутное воспоминание, которое смешалось с мрачным предчувствием и опасением. Не он, а этот парень, этот хорек, был прав. Это могло быть историей. И он испугался, что частью этой истории была невидимая связь между этим посетителем и голодной дочерью Кэт Пикок.
Репортер подтолкнул Саймона в его собственную кухню, усадил на стул и вынул записную книжку и бумаги из своего портфеля. Из пачки бумаг он выбрал несколько плотных страниц желтоватого цвета и передал их Саймону.
— Вот, пожалуйста, «Мейзу». Самое модное увлечение этого года, если верить сообщению для прессы. Теперь поправьте меня, когда я буду не прав. Ведь вы тот самый военнопленный, не так ли?
Саймон стал читать. Его предчувствия полностью подтвердились. Опубликованный материал содержал сообщение о японских палачах и британском офицере, который не сошел с ума только благодаря числовой игре.
Там также сообщалось, что игра находилась в забвении в течение сорока лет и была вновь открыта фирмой «Пикокс». О последнем было упомянуто вскользь, как о чем-то незначительном. Заканчивалось все словами, что игра была спасена и запущена в производство, и, таким образом, все могут насладиться ее загадочностью и простотой. Доска была точной копией оригинала, сделанного в лагере военнопленных, как бы отдавая этим дань смелости и мастерству английского офицера. Ниже были приведены фотографии игры. Сходство с доской от упаковочного ящика, которую подарил Саймон, было достаточно полным.
Харриет Пикок сделала хорошее дело. Но вот только не совсем хорошее, недостаточно хорошее. Она изменила имя офицера, однако либо из-за невольной оплошности, либо, что более вероятно, сознательно, сохранила настоящее звание офицера и его полк настолько точно, насколько это было возможно.
Только горсточка офицеров, сослуживцев Саймона, осталась в живых после лагеря и всех последующих лет. Харриет едва ли понимала, как мало их осталось.
Хватило всего нескольких часов работы в архиве с документами полка, чтобы удалось выявить всех этих людей. Для энергичного журналиста, для такого проницательного молодого человека не составило большого труда найти именно того человека. Не важно, кто сделал это, — сам Барри Бакан или один из его знакомых местных жителей, который продал информацию.
Это не имело значения. Он уже был здесь, у Саймона, в самом его убежище. Саймон изучал последние слова на толстой желтоватой бумаге.
— Это правдивая история. «Мейзу» — японское слово, означающее путаницу или лабиринт.
Саймон аккуратно сложил бумагу по старым сгибам и швырнул ее через стол Барри Бакану.
— Все верно?
— Интересно, — подумал Саймон, — что хорьки делают со своей добычей, когда схватят ее?
В любом случае он может не отвечать. Барри кивнул в знак того, что он удовлетворен.
— Вас ждет осада лихих ребят-репортеров, — сказал он с явным знанием мира этих лихих ребят. Он открыл блокнот.
Губы и язык Саймона пересохли, но он заставил себя холодно ответить:
— Это вполне законно. Больше сказать нечего, кроме того, что вы уже узнали.
