- Это Бенждамену. Мне кажется, из Москвы быстрее дойдет. Вика заметила, как Августина украдкой перекрестила их, уже спускающихся по лестнице. Она рванулась обратно и крепко обняла сухонькое старое тело, только теперь по-настоящему поняв, какое оно хрупкое.
- Задавишь "маргаритку"! - крикнул Максим, таская по лестнице сумки.
- Радости тебе, детка! - Августа улыбнулась. - А если слезы непременно алмазные.
14
Вика увидела мать сразу же. Она стояла в первых рядах толпы, выстроившейся двумя шеренгами у двери прилета с букетом ярких гвоздик и спортивным высоким мужчиной за спиной. Не понятно, почему девочка сразу же кинулась к этой женщине, весьма отдаленно напоминавшей прежнюю Евгению, но сквозь барьер новых духов и парфюмерную муть ее теплые объятия пахнули чем-то непередаваемо родным, милым, отчего нос тут же набух и засвербило в глазах. Постояли, хлюпая носами, тесно прижавшись среди задвигавшейся, заспешившей толпы. Женин сопровождающий, оказавшийся казенным шофером Владиком, подхватив Максима, умчался за багажом, стараясь, видимо, разрядить напряженность. Однако Макс, не ничуть не смутился встречей, крепко прихватил за шею Евгению, рассмеялся:
- Ты что-то маленькая стала, мам.
- Это ты вырос, дорогой. Я для тебя целую культурную программу составила. Будешь изучать Москву под руководством замечательного спортсмена Бориса Коренева. Он старше тебя всего на пять лет и уже мастер спорта. Наш сосед. Берет над тобой шефство, а то мне Вика для помощи в устройстве квартиры позарез нужна, - Евгения подмигнула дочери: - Поможешь? В машине (это оказалась самая, что ни на есть черная "Волга" с казенным шиком спецномера) Вика разглядела мать хорошенько.
- Я что, постарела? У тебя такие испуганные глаза! - Женя сняла очки.
- Можешь спокойно носить свои окуляры, они тебе очень идут, мама, одобрила Вика. - И прическа, и костюм - вообще, ты здорово выглядишь. Экстра-люкс! Только другая немного, как... теледикторша.
К сорока годам Евгения, наконец, нашла свой стиль, выигрышно оттенявший даже то, что прежде считалось недостатком. Сдержанная элегантность и экстерьер европейский, скорее всего англичанки с примесью ирландской крови, сочетались с легким французским шиком - насмешливым блеском, игривой простотой, что вместе могло быть определенно тремя словами: "порода, порода, и еще раз порода".
- Та здорово вытянулась... И это платье несколько...провинциально, Евгения замялась, - Ну, ничего, детка, я здесь тебе уже целое приданое припасла. И о школе позаботилась. Десятый класс ты должна закончить в Москве. Я не могу настаивать, надеюсь ты и твои родственники сами прекрасно понимают, что пора уже серьезно думать об институте думать, - Женя сосредоточенно прищурилась, отвернувшись к окну и , как ни старался ветер взлохматить ее медную шевелюру, какая-то оптика сдвинулась, приплюсовав к обманчивой моложавости десяток законных лет. А Вика обмерла, выслушав ультиматум с переходом в Московскую школу: вот и настало время выбирать, где твой дом, перелетная птичка...
...Большая трехкомнатная квартира Шорниковых находилась в новом шестнадцатиэтажном доме, стоящем среди целого района себе подобных в юго-западной части Москвы. Все здесь выглядело комфортабельно и весело высокие витрины новенького универсама, учебный школьный комплекс во дворе, еще не освободившийся от строительного хлама, свежий асфальт вновь проложенных дорожек, упирающихся в искрящиеся стекольно-кирпчные кучи на подступах к самому настоящему, бурно зеленеющему леску. В просторный комнате, пахнущей штукатуркой и лаком был накрыт роскошный стол.
- Спасибо, Ниночка, - сказала Евгения застенчивой женщине, - отлично справилась. До понедельника свободна. "Господи, моя маман научилась подмигивать, гонять шофера и даже распоряжаться домработницей!" - думала Вика, прикидывая, что их пребывание в Москве было уже до мелочей продумано - каждому отведена своя роль. Перекусив самым вкусненьким, сбежали во двор новые друзья - Максим и Борис. Евгения переместилась на кухню, закурла тонкую сигарету с ментолом.
- Ну, рассказывай, девочка... как там у вас? Виктория пожала плечами - что ж так сразу расскажешь? Ну если главное... Она опустила голову, нехотя выдавив:
- Папа серьезно болен. Это старая трава обострилась. Будет операция. Женя вздохнула и философски заметила:
- У всех теперь какое-нибудь горе в доме. Ведь, слава Богу, народ почти ничего не знает. Прав был отец насчет Афганских действий. Эх, маленькая моя, каких ужасов мы там насмотрелись... Эй, не грусти! Давай сыграем что-нибудь в четыре руки! Смотри пианино наше старое уже из Солнечногорска доставили.
- Потом, мам, ладно? Я что-то сильно устала.
Распорядок Московской жизни определилось быстро: Макс пропадал на спортивных площадках в компании своего нового приятеля Бори. Малышку Анечку Евгения оставила с матерью в Солнечногорске и вместе с Викой деятельно занялась устройством квартиры. К концу августа предполагалось возвращение на родину Леонида, и новый дом должен был встретить хозяина в полном блеске.
Вика не переставала удивляться разнице куйбышевской и московской жизни. Мать накануне созванивалась с шофером, в условленный час их ждала у подъезда "Волга", готовая катить в любую часть огромной столицы - за шторами, паласами, люстрами, мебелью. В магазинах, несмотря на глобальный дефицит, можно было достать все, естественно, с переплатой, в которой не только важна была сама сумма, а то, кому и как ее дать.
Да, приятно было стать вдруг богатенькой и требовательной - не прицениваясь выбирать на Черемушкинском рынке спелые персики, шишковатую чурчхеллу, крупнозернистые сладкие гранаты, янтарный виноград "дамские пальчики", поступавшие сюда из частного сектора дружеских союзных республик. А новые Викины туалеты, приобретенные с помощью "связей"? Эх, пройтись бы мимо куйбышевской школы в этом атасном костюмчике "Super Rifle" с рыжей сумочкой и мокасинах в стиле "Вестерн", разукрашенными латунными бляхами и замшевой бахромой! Нет, она не стала красоткой, примерив новый имидж, но и комплексом неполноценности не страдала - плечики развернулись по-новому, задорно, как пудель после мытья, встряхивалась новая лохматая стрижка.
Приятно и увлекательно было следить за расстановкой мебели, давать советы матери и рабочим (Нет! Нет! Левее диван, а то очень стенку "тяжелит"), а потом гонять по окнам Владика с дрелью на предмет подвески карнизов и новых штор. Но получилось - загляденье! Просто жаль одним в такой красоте обретаться, хоть билеты у подъезда продавай и приглашай на просмотр прохожих. Женя привезла из Кабула всякие экзотические финтифлюшки: медные шкатулки с вычеканенным кружевным рисунком, деревянные статуэтки, бронзовые подсвечники, металлические огромные блюда для украшения интерьера, инкрустированный перламутровый столик и даже настоящий кальян! А уж салфетки, полотенца, коврики, картинки - просто прелесть, приятно в руках подержать!
В большую комнату - гостиную, соединенную стеклянными двойными дверьми с холлом, вместился финский гарнитур из темного матового дерева, в угловую спальню с трудом затиснули громоздкий белый гарнитур "Луи", а в детской, расположилась двухярусная рижская кровать, где нижнее место предназначалось пятилетней Ане, а верх, естественно, Вике.
Виктория как бы раздвоилась: новая - почти москвичка, довольно легкомысленная и эгоистичная, подавляла сентиментальные всплески прежней, совестливой, а та, в свою очередь, коря за измену подсовывала ей душераздирающие видения: одинокое трио на опустевшем перроне - папа, Катя и Макс. Стоят, смиренно уронив руки и печально глядя вслед удаляющейся в московскую даль Виктории. И тогда обе Вики - новая и старая, в обнимку плакали, понимая, что не смогут сделать выбор, обречь на страдания одну из спорящих горячо любимых сторон.
Женя, заметив перепады в настроении дочери, осторожно зализывала раны - отец, мол, отлично живет с Катей (слава Богу, хорошая женщина встретилась!), Максим привязан к ним, как к родным, к тому же будут еще, наверно, у Алексея и свои дети. Не остановится же он на одном ребенке, всегда сына хотел. Как? Максим?! Да он вовсе не Викин брат. Как, Вика до сих пор не знала? И мальчик не в курсе? Вот чудеса-то! А она была уверена...
Евгения поведала дочери историю усыновления мальчика, литературно сгладив углы: выходило, что отец Макса, героический революционер свободолюбивой страны, жених Светланы, погиб в боях за независимость своей маленькой восточной родины.
Сама же Лана - женщина отважная и трудолюбивая, трагически пала от руки солнечногорского бандита, защищая грудью галантерейный прилавок родного магазина. В память об отце остался золотой амулет - фамильная ценность восточного клана.
- Я вижу, Катя решила, что мальчику пора вешать на шею золото! пожала плечами Евгения. - Мы с Алексеем полагали, что такого рода вещи можно носить после совершеннолетия.
