Элизабет Питерс - Обнаженная дважды

На парковке рядом с гостиницей стояло с полдюжины автомобилей. Две машины имели номера другого штата и, несомненно, принадлежали безобидным туристам. Только одно было необычно, а в нынешнем ее состоянии вызывало и тревогу. Стоянка всегда была ярко освещена с заката и до рассвета фонарем, стоявшим рядом, и другим, закрепленным снаружи кухонной двери. Сейчас светил только один фонарь, другой был погашен. Наверное, перегорела лампочка. Но Жаклин остановилась, чтобы разыскать фонарик, погребенный в самом низу ее сумочки. Она осмотрела висячий замок самым тщательным образом, прежде чем вставить ключ. Никакого следа взлома. Она отперла замок и открыла ворота.

Единственное, что спасло ее, по крайней мере, от жуткой головной боли, был тот факт, что падающий объект находился слишком высоко. Он скользнул сбоку по голове и отскочил от ее плеча, прежде чем упасть с треском на асфальт, разбросав вокруг острые осколки.

В вопле Жаклин слились воедино боль, удивление и обдуманный ход. Она никогда не ратовала за постоянное сохранение присутствия духа, а в этот момент громкий шум был ее лучшей защитой. Жаклин не уронила фонарик, потому что положила его прежде, чем отпереть замок, так как эта процедура требовала обеих рук. Она рывком подхватила и включила его, стоя спиной к изгороди и вертя головой.

Не было никакого движения, как внутри, так и снаружи ворот. Жаклин закричала еще раз и посветила вниз.

Предмет разбился не так сильно, и можно было разобрать, что это такое. Назывался он «кувшин для умывания». Такие сосуды стояли в спальнях до проведения водопровода в дома. Жаклин видела их в антикварных магазинах. Они были достаточно велики и тяжелы, чтобы представлять собой серьезное оружие, тем более что вес этого горшка кто-то увеличил с помощью крупных камней. Болтающиеся обрывки веревки, привязанной к ручкам, объясняли, как удалось заставить его балансировать на верхушке ворот, пока движение створок не порвало ее.

Жаклин потерла плечо. Она подумывала, не крикнуть ли ей еще раз, когда звук бегущих шагов достиг ее ушей, но она была не настолько оглушена, чтобы не заметить, что они приближались не со стороны гостиницы, а со стороны рощи, расположенной севернее. Жаклин повернулась и испустила вздох облегчения, когда узнала Тома.

— Миссис Кирби! Что случилось? Я подумал, что услышал… — Он посмотрел на куски разбитой посуды. — Вы что-то уронили?

— Я всегда набиваю мой антиквариат камнями, прежде чем пробую перенести его домой, — огрызнулась Жаклин. — И я всегда визжу, когда роняю что-нибудь. Эта штука стояла на верху ворот. Она пролетела рядом с моей головой.

Челюсть Тома отвалилась. Он был одет в джинсы и рубашку с длинными рукавами, несмотря на прохладу ночи. Несколько опавших листков венчали взбитую массу его волос, что придавало ему вид лесного божества. Веки Жаклин затрепетали. Она положила руку на голову, застонала и покачнулась.

Том быстро подхватил ее, его сильные молодые руки плотно прижались к талии и спине. Его объятия были рассчитаны только на поддержку; но Жаклин почувствовала сильную дрожь ответной реакции. Этот человек распространял вокруг себя ауру мужской привлекательности, так же как скунс испускает свою…

Она высвободилась, бормоча извинения.

— На вашем лице кровь, — забеспокоился Том. — Разрешите я взгляну.

— Это просто царапина, — ответила Жаклин. — У меня все в порядке.

Том проводил ее до двери, всю дорогу извиняясь и высказывая предположения. Он не заметил, что лампочка перегорела. С этого момента он будет более осторожным. Он не мог представить, кто способен на такое. Хотя некоторые из детишек старших классов развлекаются порой весьма странно. Том не объяснил, почему оказался на улице, а Жаклин не спросила. Она чувствовала, что он может дать логическое объяснение.

После его ухода Жаклин из предосторожности обыскала дом; как она и предполагала, не было признаков чужого вторжения. Ей повезло. На лице остались только царапина и небольшой порез. Плечо же раздулось и посинело, но Жаклин не думала, что там что-нибудь сломано.

Скользнув в теплый халат, она вновь спустилась вниз и уселась за кухонный стол, пододвинув поближе пепельницу и чашку кофе, и начала выводить каракули на верхнем листе бумаги из пачки, которую принесла с собой. Спать пока она не могла, сначала ей нужно немного расслабиться. С таким же успехом она могла провести время, записывая свои идеи на бумаге. Никто в мире не смог бы понять ее каракулей; ум Жаклин работал быстрее, чем ее рука.

Как кстати пришлось это нападение для хозяина гостиницы «Горный лавр». Теперь у него появилось оправдание пятен губной помады или приставшего к нему запаха парфюмерии. Молли никогда не спросит, пользовалась ли Жаклин такими духами этим вечером или какие она предпочитает. Жалобно сопя на широкой груди Тома, Жаклин безошибочно узнала аромат сирени.

Неверность Тома не волновала ее. (Ублюдок — ведь Молли беременна). Как и то, что запах был характерным. Дюжины женщин в пределах пятидесятикилометровой зоны вокруг гостиницы могли пользоваться этими духами. (Несомненно, для такого мерзавца, как Том, не составит труда проехать пятьдесят миль.) Но она не стала бы ехать пятьдесят миль, подумала Жаклин. Только пять. И на днях она пахла сиренью.

Но это опять-таки было не ее делом. Единственным, что должно было привлекать ее внимание к свиданию Тома, был тот факт, что он не имел алиби. Он мог легко подготовить ловушку, прежде чем поспешить на встречу.

Это была удачная западня, рассчитанная, безусловно, на то, чтобы покалечить и испугать, но не убить. Но наиболее интригующим во всей этой истории было то, что несчастные случаи происходили в некой последовательности. Если припомнить шоколад с рвотным корнем, то ее «приключения» будут выглядеть повторением тех, которые пережила Катлин Дарси, прежде чем она умерла.

Прежде чем она умерла.

Следующее утро было не самым продуктивным в литературной карьере Жаклин. Когда она выключила компьютер и захлопнула дверь домика, Ара все еще находилась в коме, в замке Темного бога, и только одно удержало Жаклин от того, чтобы зашвырнуть первые двадцать пять страниц наброска в мусорную корзину, — она не могла придумать ничего лучше.

Было еще слишком рано, почту не приносили, и ей не хотелось встречаться с обманутой женой и ее изменником-мужем. Жаклин села в машину и вставила ключ в замок зажигания. Пальцы ее замерли. Она вышла из машины и подняла капот. Она не разбиралась в устройстве мотора и вряд ли видела его когда-либо вообще. Открывшаяся ее взору картина ничего ей ни говорила. Внешне все выглядело в норме. Шины не были повреждены, и она неоднократно уверилась в том, что тормоза и руль работают так, как надо, перед тем как покинуть парковочную стоянку.

Они сделали свое дело. Если знания, почерпнутые ею из прочитанных триллеров, были верны, существовали методы подстроить поломку так, что она становится очевидной тогда, когда машина очутится на крутой горной дороге или…

— К черту все, — произнесла Жаклин вслух и поставила ногу на педаль газа. — Он мчался по дороге на ста двадцати, когда гудок кричал уйти всем с его пути…

Неточная и неподходящая случаю, но тем не менее хорошая песня. Неприятность — одна из неприятностей — заключается в том, что она знала только о трех так называемых несчастных случаях, которые Катлин описала в своих письмах. Могли быть и другие, о которых она не упоминала. Было бы неплохо узнать и о них, подумала Жаклин. Тогда она могла бы решить, стоит ли ей купить бронежилет или нанять человека, который первым пробовал бы еду.

Было бы неплохо также выяснить, почему именно ее выбрали в качестве мишени — или даже подумать о том, была ли она выбрана. С Бутоном пока случился один инцидент. Он воспринял его спокойно, но Жаклин преследовало чувство, что он что-то скрывает. Почему он бежал? По Манхэттену бежать трудно, улицы всегда заполнены пешеходами, а светофоры стоят через каждые несколько метров. А что с остальными — Сен-Джоном, миссис Дарси, сестрами, Крэйгом, Полом? Будет не так легко спросить их насчет несчастных случаев, произошедших в недавнем прошлом, не раскрывая некую информацию, которую она бы предпочла сохранить в секрете.

Сигнал стоящей за ней машины сообщил ей, что свет переменился и теперь на светофоре зеленый. Она увидела далеко впереди парковочную стоянку и въехала на нее, чтобы спокойно продолжить свои размышления.

Жаклин могла рассказать часть правды — что кто-то играет с ней шутки, грязные шутки, которые напоминают инциденты, случившиеся с Катлин. Это как раз покажет тебе, ханжески подумала Жаклин, как важно быть открытой и честной с людьми. Ей не нужно было изобретать историю, чтобы объяснить, откуда она знает про эти инциденты. Крэйг и Сен-Джон знали, что она собиралась ознакомиться с корреспонденцией Катлин.