Фрэнк и Джейн довольно долго пели вместе. Они исполнили много песен, которые так любили в Уэймуте, и, увлеченная музыкой, Джейн мысленно перенеслась в то счастливое время, когда все друзья были вместе и с ними еще был Сэм. Это, хотя она и не осознавала, придало ее голосу невыразимое очарование и блеск. Аплодисменты были оглушительными. Их просили петь еще и еще, и в конце концов Джейн даже охрипла.
Вмешался мистер Найтли.
— Это неправильно! — воскликнул он. — Мисс Бейтс, вы с ума сошли? Как можно позволять вашей племяннице петь до хрипоты, после того как она едва избавилась от жесточайшей простуды? Идите и вмешайтесь! Эти люди ее не жалеют!
— О да, вы правы! — всполошилась тетя Хетти. — Джейн, Джейн! Ты не должна подвергать опасности свое горло! Ты уже охрипла. Иди, сядь рядом со мной и позволь обернуть твое горло этим платком!
Фрэнк моментально выразил свое сожаление и раскаяние. Но Джейн услышала, как мистер Найтли недовольно сказал:
— Этот парень не думает ни о чем и любой ценой хочет выставить себя напоказ.
Джейн окружили друзья, они аплодировали и выражали свое восхищение; с тех пор как ее последний раз слышали в Хайбери, ее голос несравненно улучшился. Вскоре толпа оттеснила Фрэнка. Через несколько минут раздался веселый призыв к танцам. И сразу же стулья были убраны, фортепиано передвинуто к стене. Джейн, сидя рядом с тетей, почувствовала внезапную и сильную усталость; эмоции, порожденные песнями и вызванными ими воспоминаниями, истощили ее энергию. Она была рада покою.
Но когда мисс Уэстон села за фортепиано и заиграла вальс, Джейн подумала, что было бы хорошо станцевать этот неотразимый танец с Фрэнком, который был великолепным танцором. Она поискала его глазами.
Сначала его нигде не было видно, но потом она заметила, как он галантно поклонился Эмме Вудхаус и повел ее на середину зала.
— Ах, — воскликнула тетя Хетти, — юный мистер Черчилль танцует с мисс Вудхаус, так и должно быть: она здесь самая важная персона! Как грациозно она улыбается ему!
Пухлый мистер Коул, хозяин дома, пригласил Джейн на танец.
— Скажу вам прямо, мисс Фэрфакс, сегодня вы всех покорили своей игрой и пением. Просто удивительно, как ваши пальчики летают по клавишам. Как жаль, что вы не можете навсегда остаться в Хайбери, тогда я бы не задумываясь пригласил вас учить музыке моих трех малышек. Миссис Коул все время повторяет, что их теперешняя учительница сама ничего не умеет, но мы же ничего в этом не понимаем!
«Да, я гожусь только для этого», — с горечью думала Джейн, слушая, как скрипит при движении пояс мистера Коула. Такие пояса — одно из неудобств богатства, говорила миссис Коул; ее муж носит его только последний год.
Джейн поймала взгляд Фрэнка.
— Вы выглядите усталой, мисс Фэрфакс, — сказал он. — Боюсь, я слишком утомил вас пением.
Она ничего не успела бы ответить, даже если бы захотела; вскоре фигуры танца сменились, и они опять оказались в разных концах зала.
К сожалению, дело ограничилось двумя танцами. Вечеринка закончилась.
Джейн услышала, как Фрэнк сказал мисс Вудхаус:
— Возможно, это к лучшему. Я должен был пригласить мисс Фэрфакс, а ее вялость была бы слишком большим испытанием после вашей живости.
Мистер Найтли, сама доброта и забота, посадил Джейн и мисс Бейтс в свой экипаж, а сам собрался пройтись пешком, чтобы не создавать им неудобств. Но мисс Бейтс, услышав об этом, громко запротестовала:
— Но здесь полно места для троих! И незачем идти пешком в Донуэлл! Это же целая миля! В такой темноте! Имея в своем распоряжении экипаж! Что за нелепая идея! Вы и думать об этом не должны. Вы обязаны ехать вместе с ними.
— Хорошо, — сказал мистер Найтли, — но я не стану приставать к вам с разговорами. Мне кажется, мисс Фэрфакс смертельно устала.
И Джейн получила возможность слегка расслабиться в тишине — даже тетя Хетти, возможно, под влиянием мистера Найтли, за всю дорогу не произнесла ни слова.
«Вечеринки — это ужасно, — подумала Джейн. — Никогда не захочу снова участвовать в чем-то подобном».
Следующее утро, однако, принесло ранний визит Фрэнка и миссис Уэстон, которые зашли справиться о горле мисс Фэрфакс. Не пострадало ли оно после перенапряжения прошлого вечера? «Фрэнк так сожалел, так раскаивался, так ругал себя за то, что ничего не заметил раньше».
Мисс Бейтс заверила гостей, что Джейн к утру вполне оправилась и, пожалуй, лишь немного вялая.
— Честно говоря, я тоже… бодрствовать в столь поздний час — это совсем не то, к чему мы привыкли. А тут еще такая неприятность — у моей мамы в очках ослабла заклепка, и у нас все вверх дном, к тому же от дорогого мистера Найтли принесли бушель яблок — он добр, как всегда; я хотела с утра пораньше отнести очки к Джону Сондерсу, но все время то одно… то другое…
— Позвольте мне взглянуть на очки, — сказал Фрэнк. — О, думаю, я сумею закрепить заклепку, если вы, конечно, позволите, мэм. На самом деле мне очень нравится подобная работа. Только дайте мне, пожалуйста, маленький нож с острым кончиком. Уверен, я справлюсь. — Потом он обратился к мачехе: — Кажется, вы собирались к Форду, мэм. Почему бы вам не отправиться туда, оставив меня здесь? А потом вернетесь за мной вместе с отцом. Он тоже хотел послушать, как звучит новое пианино мисс Фэрфакс.
— Хорошо, — улыбнулась миссис Уэстон. — Я вижу на улице мисс Вудхаус; я должна узнать, понравился ли ее отцу вечер в компании миссис Годдард.
— Там мисс Вудхаус? — оживилась мисс Бейтс. — Тогда я побегу с вами и приглашу ее подняться к нам и тоже послушать, как звучит пианино. Ей понравится, я уверена. При ее безупречном вкусе…
Мисс Бейтс и миссис Уэстон покинули маленькую гостиную вместе.
Старая миссис Бейтс, лишенная очков, а значит, и своего обычного шитья, тихо дремала в кресле у маленького очага. С улицы доносились голоса:
— Доброе утро! Какой восхитительный вечер! Что за изумительная музыка! — И стук копыт — когда лошадь мистера Перри скакала мимо, она поскользнулась на влажных булыжниках. Но для двух молодых людей внешний мир перестал существовать; они оказались вдвоем в маленькой тесной оболочке молчания. Наконец Фрэнк тихо сказал:
— Я так хотел потанцевать с вами.
Джейн, помня его последние слова, адресованные Эмме Вудхаус, нашла в себе достаточно сил, чтобы сказать:
— В самом деле? — Холодные и сухие нотки в ее голосе, должно быть, не остались незамеченными, и он продолжил с большой теплотой:
— Но у меня появилась отличная идея. Я попрошу отца и мачеху устроить небольшую вечеринку в Рэндаллсе — танцевальную вечеринку — для пяти или шести пар, которые танцевали прошлой ночью. Уверен, в Рэндаллсе достаточно большая гостиная. И тогда мы сможем потанцевать, так же как в Уэймуте. Та ночь была для меня такой большой радостью.
— Возможно, вам лучше заняться работой, за которую вы взялись? — холодно спросила Джейн. — Я слышу голоса у двери.
Фрэнк подошел к ней с явным намерением взять за руку; но Джейн резко отвернулась, отошла к пианино и начала перебирать ноты.
Они услышали, как мисс Бейтс сказала:
— Прошу вас, будьте осторожны, миссис Уэстон, здесь еще одна ступенька. Осторожнее, мисс Вудхаус, у нас на лестнице довольно темно. Соблюдайте осторожность, мисс Смит. Мисс Вудхаус, я очень встревожена: вы ушибли ножку. Мисс Смит, здесь ступенька.
Через минуту комната заполнилась людьми. Мисс Вудхаус и мисс Смит должным образом поприветствовали, усадили и предложили печеные яблоки и пирог.
— Как? — удивилась миссис Уэстон, обнаружив, что ее пасынок все еще держит в руке очки. — Ты еще не закончил работу? Вряд ли ты сможешь заработать себе на жизнь таким ремеслом.
Фрэнк объяснил, что помогал мисс Фэрфакс подкладывать под ножку пианино бумагу. Он очень вежливо поздоровался с мисс Вудхаус — даже слишком вежливо, потому что через несколько минут он уже сидел рядом и выбирал для нее самое лучшее печеное яблоко.
— Прошу вас, мисс Фэрфакс, доставьте нам удовольствие! — воскликнула миссис Уэстон. — Нам очень хочется послушать ваше новое пианино. Инструмент так красив, он должен и звучать превосходно. А ваша игра вчера вечером была истинным чудом — она настолько превзошла все, к чему мы здесь привыкли…
Она слишком много говорит, уныло подумала Джейн, не потому ли, что хочет отвлечь внимание от факта очевидного ухаживания ее пасынка за мисс Вудхаус? Но почему ее должно это беспокоить? Несомненно, она тоже считает, что это будет прекрасная партия для Фрэнка.
«О, когда же я буду избавлена от этих ужасных чувств — неловкости, вины, ревности, подозрительности?»
Джейн села за пианино и заиграла, она и сама затруднилась бы сказать, что именно. Все присутствующие исключительно вежливо похвалили ее исполнение и звучание нового инструмента.
