— А они могут сказать, сколько ему еще осталось? — Я спрашиваю просто потому, что я, по идее, должна этим поинтересоваться. Хотя и не уверена, что срок имеет какое-то значение. Мы с дедушкой Джеком уже прошли формальное прощание, и отсчет времени начался. Он проживет еще достаточно долго. Достаточно.
— Они думают, что недолго. Возможно, еще не завтра, но скоро. — Она останавливает на мне свой взгляд, по-матерински теплый. Она хочет заботиться обо мне, хочет, чтобы мне было не так больно. Но ее взгляд причиняет мне боль даже более сильную, чем ее слова, потому что я сохраню именно его, именно к нему я буду возвращаться, как к старой фотографии. Я запоминаю ее лицо, сетку беспорядочно пересекающихся складок, ее красивые морщинки, которых сейчас не увидишь благодаря тому, что целое поколение познакомилось с ботоксом. Мне хочется скопировать их на кальку. Мне хочется провести пальцем по этим канавкам. Мне хочется, чтобы она смотрела на меня так всегда.
Я не буду бросать землю в ее могилу, понимаю я. И когда она умрет, я буду думать об этом ее взгляде. Он и будет панегириком ей. Не больше и не меньше.
— Спасибо, что вы сказали мне. И именно таким образом, чтобы я не могла от этого сбежать. — Я высыпаю кусочки порванной салфетки на стол и делаю из бесполезной бумаги маленькую горку.
— Конечно.
— Вы думаете, мне следует позвонить дедушке и сообщить ему?
— Он и сам знает. — Она опускает глаза, чтобы они не могли встретиться с моими.
— Он знает?
— Каждую ночь на этой неделе он был на грани смерти. Он должен понимать. — Рут рассматривает безжизненные обрывки салфетки.
— Но почему он не позвонил мне? Почему он мне ничего не сказал? — спрашиваю я, хотя эти вопросы нужно задавать не ей.
— Я думаю, твой дедушка просто не находит в себе сил этого сделать, так я решила за эту неделю, что мы с тобой не общались, — говорит она. — Надеюсь, я здесь не выхожу за рамки приличия. Все же я считаю, что ты должна быть в курсе.
— Спасибо. Серьезно, я даже не могу выразить словами, как я вам благодарна. — Я встаю и обхожу столик, чтобы обнять ее. В моих руках она кажется совсем крошечной, горстка косточек под толстым шерстяным жакетом. — Знаете, это все к лучшему. Дедушка Джек сам выбрал этот путь. Он говорил мне об этом. — Есть что-то неестественное в том, чтобы заранее обсуждать его уход. Как будто я уже считаю дедушку Джека мертвым.
— Согласна. Так лучше. — Рут кладет свою ладонь мне на руку, и она оказывается тяжелее, чем я могла бы ожидать. И тверже.
— Да, — говорю я. — Я знаю.
Я набираю побольше воздуха, а потом резко выдыхаю. Кусочки салфетки разлетаются, как бабочки-камикадзе, но никто из нас не наклоняется, чтобы их подобрать.
* * *
В конце концов мы с Рут возвращаемся к жизни и готовы к обходу оставшейся части магазина. Мы снова берем друг друга под руки и движемся через толпу, почти не замечая, как нас толкают огромными пакетами с покупками. На фоне общего шума звучит мелодия «Тихая ночь», и некоторые посетители неосознанно повторяют слова этой песни. К нам пристают несколько продавцов парфюмерии, но больше никто нас не трогает, позволяя спокойно бродить по магазину. Мы ходим кругами вокруг кашемировых шарфов и с удовольствием касаемся пальцами мягкой ткани. Я покупаю перчатки для Кейт и Джесс. Рут покупает шляпу для сына и шаль из тонкого габардина для себя.
Пока мы прохаживаемся вместе, я думаю, что люди вполне могут принимать нас за бабушку и внучку. Я даже надеюсь на это. Мне бы хотелось, чтобы окружающие думали, что у меня есть с кем прогуляться по «Блумингдейлс» под ручку. Сегодня я не завидую другим парам в этом универмаге. За моим столом сидит Рут, и этого более чем достаточно.
Кому: Эмили М. Пратт, [email protected]
От кого: Дуг Ф. Бартон, АПТ
Тема: В ответ на: Работа
Здравствуйте, Эмили. Примите поздравления с праздниками от нашей семьи — АПТ. Я не знал, что Вы знакомы с Рут Вассерштайн! Как тесен этот мир. Я работал у нее клерком сразу после школы права, и она была моим наставником последние двадцать лет. Так или иначе, она упомянула, что Вы ищете новую работу и что Вас невозможно убедить вернуться в АПТ. Короче говоря, я вхожу в правление АКЛУ, и сейчас им нужен новый штатный адвокат. К сожалению, зарплата здесь существенно меньше, но Рут считает, что Вас может заинтересовать данное предложение. Если это так, пожалуйста, свяжитесь со мной как можно скорее, и я устрою Вам собеседование.
С наилучшими пожеланиями,
Дуг Бартон
Кому: Эмили М. Пратт, [email protected]
От кого: Миранда А. Вашингтон, АПТ
Тема: В ответ на: Работа
Привет, Эмили! Я не знала, что ты знакома с Рут Вассерштайн! Она мой кумир. Я работала у нее клерком после школы права, миллион лет назад. Более умной женщины я не встречала. Словом, она позвонила и сказала, что ты ищешь работу, связанную с общественными интересами. Я вхожу в совет Юридической консультации. Не желаешь ли поработать здесь? Я знаю, что зарплата тут дерьмовая, но ты бы занималась очень важными вопросами. Это дело как раз по тебе. Они могли бы провести с тобой собеседование 27 декабря, так что дай мне знать, если ты готова. Они отчаянно нуждаются в помощи.
Счастливых праздников,
Миранда
Кому: Рут Вассерштайн, [email protected]
От кого: Эмили М. Пратт, [email protected]
Тема: Спасибо!
СПАСИБО ВАМ, РУТ! СПАСИБО!!!
Вы — моя крестная мама-волшебница!
И еще, Вы случайно не в курсе, никто не сдает недорогое жилье в Бруклине? Если я устроюсь на работу, связанную с общественными интересами, я смогу оплачивать свою квартиру, только если продам на черном рынке внутренние органы.
Кому: Эмили М. Пратт, [email protected]
От кого: Рут Вассерштайн, [email protected]
Тема: В ответ на: Спасибо!
Для этого существует «Крейглист»[51], моя дорогая! Продавай свои органы! Это гораздо лучше, чем продавать душу.
Может быть, сейчас один из таких моментов в жизни, когда просто нужно браться за дело. Рискнуть своим сердцем. Позволить ему кровоточить. Терять мне нечего. Плохое притягивает к себе только худшее, я снова оказываюсь захваченной водоворотом своего дивана. Мой результат три из трех, — нуждаюсь, хочу, люблю, — и от этого никуда не деться. Сколько можно. Доктор Лернер велела бы мне просто сделать это. Вот что называется жить собственной жизнью, Эмили. И поэтому я пишу Эндрю электронное письмо и наконец-то говорю то, что я действительно хочу сказать.
Кому: Эндрю Т. Уорнер, [email protected]
От кого: Эмили М. Пратт, [email protected]
Тема: Ничего не могу с собой поделать
Привет, Эн. Знаю, что ты не хочешь меня слышать, но ничего не могу с собой поделать. Я должна тебе кое-что сказать:
Я люблю тебя.
Я скучаю по тебе.
Давай попробуем еще раз.
Кому: Эмили М. Пратт, [email protected]
От кого: Эндрю Т. Уорнер, [email protected]
Тема: В ответ на: Ничего не могу с собой поделать
Ты, должно быть, меня разыгрываешь. Электронная почта? Когда ты уже вырастешь, Эмили? Пожалуйста, просто оставь меня в покое.
— Как вы думаете, почему у вас с Эндрю все сложилось именно так? — спрашивает меня доктор Лернер на нашем следующем сеансе. Мы и раньше выполняли эту процедуру, — собственно говоря, дважды в неделю в течение последнего месяца, — и хотя у нас и были «успешные прорывы», что, иначе говоря, означает, что добрый доктор заставлял меня плакать, не знаю, стало ли мне хоть немного лучше. Она не может отменить того, что дедушка Джек умирает; она не может заставить Эндрю снова полюбить меня. Она, однако, может меня разорить.
Уже в энный раз мы с ней играем в игру: доктор Лернер спрашивает меня, почему все происходит именно так, а я отвечаю, что не знаю.
— Я не знаю.
Я опускаю глаза на персидский ковер. Я сосредотачиваюсь на орнаменте, но не могу увидеть узор целиком. Круги внутри кругов, слезинки внутри слезинок Сам он большей частью какого-то клюквенного цвета — цвета засохшей крови.
— Вы не знаете? — переспрашивает доктор Лернер. Это она тоже делает регулярно, повторяет мои слова, чтобы заставлять меня говорить, подчеркивая тот факт, что я не ответила на ее вопрос.
— Я все испортила. Потом пыталась исправить ситуацию. У меня не получилось. Игра окончена.
— Игра окончена?
— Да, игра окончена. Я пыталась. Я разбила свое чертово сердце — сколько раз? — теперь уже трижды. Пора уже прийти в себя. Эндрю не хочет иметь со мной ничего общего. Яснее и не скажешь.
