Программу увеселения составил, естественно, Юра со свойственным ему блеском. После проводов старого и встречи нового года застолье прерывалось для самодеятельного «смотра талантов» и танцев, после чего было запланировано гуляние по центру Москвы. А завершить праздник намеревались на балу в Доме ученых, куда их в два часа ночи должен был пропустить администратор — хороший знакомый Юриного отца.
То, что случилось, сорвало их радужные планы. Все дело было в ревности, обуявшей хозяина квартиры при виде того, как любезничают его девушка Софа и Тёма, которые, разговорившись, обнаружили родство душ. Чтобы разрушить их назревающий альянс, коварный Володька, наполняя рюмки гостей, каждый раз делал Тёме убойного «ерша» из водки с портвейном.
Результат превзошел все его ожидания. Вскоре после полуночи Тёма полностью «вырубился», но как! Сперва он перестал соображать и его начало мутить. Поскольку силы ему изменили, чтобы не испачкать квартиру, Тёму под ручки водили в туалет. Когда же это занятие всем надоело, там его и оставили, о чем вскоре пожалели, так как он каким-то образом заперся, и никто больше туда попасть не смог. В конце концов жертву интриги удалось-таки выманить, но Тёма тут же улегся на диван и уснул мертвецким сном.
Новогоднее веселье было безнадежно испорчено. Особенно жалкий вид был у Киры, которая как неприкаянная слонялась из угла в угол, не находя себе места. О ночном гулянии и походе в Дом ученых теперь никто уже и не помышлял. Все думали лишь о том, что делать с Темой и его несчастной подружкой.
— Вот уж не знал, что ты такой ревнивый осел, — расстроенно бросил Юра Коржановичу, когда тот открыл ему правду. — Все нам испортил! Теперь не до веселья. Надо расхлебывать заваренную тобой кашу!
— Сам вижу, что сглупил. Затмение на меня нашло, — виновато оправдывался Володька. — Я ведь на Софочке жениться хочу. Чего ж теперь делать?
— Чего-чего! Расхлебывать, вот чего, — зло ответил Юра. — Первым делом бери такси и отправь Киру домой. Разве не видишь, как она мучается? Ты профессорский сынок, чай не разоришься!
— Ладно, отправлю, — буркнул Коржанович. — А что делать с Тёмкой? Он, что же, — опасливо покосился на спящего соперника, — так и будет дрыхнуть у меня до утра?
Юра Гордон с усмешкой посмотрел на тщедушного маленького Володьку.
— Не бойся! Как немножко очухается, сразу отвезу его домой. А то он ведь, если допрет — от тебя мокрое место останется!
* * *
Не даром говорят, что жизнь — полосатая, как зебра. Пора любовного невезения у Тёмы неожиданно сменилась первым бурным романом, в котором «повинен» оказался его однофамилец фотограф Борис. Он заведовал небольшим фотоателье, и Тёма иногда заходил к нему, чтобы сфотографироваться или просто увидеться и поболтать, если находился поблизости.
Вот так, мимоходом, зайдя в ателье, он встретил там Веру. Высокая и худощавая, она не отличалась броской красотой. Но полная грудь, стройные ноги и веселые ямочки на щеках делали ее очень привлекательной.
— Эта моя подружка Вера, — сказал Борис. — Приехала из Хохляндии. Лимитчица. Снимает комнату в нашем доме.
Фотографу было за тридцать, а «подруге» на вид не более восемнадцати, и Тёма, хоть и знал, что убежденный холостяк Борис — отъявленный донжуан, все же с усмешкой подумал: «Стареешь, видать, приятель, раз на таких молоденьких тебя потянуло». А вслух весело заметил:
— Ну что ж, поздравляю! Надеюсь, Верочке удастся наконец тебя охомутать. Москвичкам это оказалось не под силу.
Тёме надо было сфотографироваться на удостоверение, и, пока Борис готовил свой аппарат к съемке, они с Верой перекинулись несколькими словами. Оказалось, она окончила техникум на Украине, а теперь работает на автозаводе, сначала жила в общежитии, но ушла на частную квартиру.
— Плохо в общаге, слишком строгий режим, — объяснила она, поймав удивленный взгляд Тёмы. — Никаких условий для личной жизни.
— Но за комнату надо много платить, — сочувственно отозвался он. — Неужто тебе на это зарплаты хватает?
— Мне из дома присылают, — коротко ответила Вера и, подумав, добавила: — Отчим рад без памяти, что я от них за тридевять земель!
Пока Тёма фотографировался, она не спускала с него глаз, а когда Борис отлучился в свою лабораторию, протянула листочек с номером телефона.
— Вот, возьми на всякий случай, — быстро проговорила Вера. — А насчет «подружки» Боря тебе загнул. Мы с ним просто знакомы. Не принимай это всерьез.
Он позвонил Вере уже на следующий день, и их роман стал развиваться стремительными темпами. Раза два они сходили в кино и даже побывали в Третьяковке, где Вера преподнесла ему приятный сюрприз, показав, что неравнодушна к искусству. Но очень скоро молодая кровь и их взаимная страсть взяли свое. Вера пригласила его к себе, и он остался у нее на всю ночь.
Возлюбленная Тёмы оказалась намного опытнее его в любви, однако по темпераменту они были подстать друг другу. Познакомились они в феврале, и разгар их взаимной страсти пришелся на март. Вера снимала крошечную комнатку в коммуналке одного из старинных домов Зарядья, на самом верхнем этаже. В ее окне виднелись крыши спускающихся амфитеатром к Москве-реке трущоб. И те бессонные ночи их любви проходили под непрерывный «аккомпанемент» пронзительных криков мартовских котов.
— Давай, Тёмочка, поженимся, — разомлев, просила его Вера, когда под утро он собирался домой. — Тогда, милый, все дни будут наши! Ведь нам так хорошо вместе!
— А на что мы жить будем? — резонно возражал Тёма, которому жениться все же еще не хотелось. — Мне ведь надо сначала закончить институт и покрепче встать на ноги.
— Так тебе же только диплом остался, а я работаю, — ластясь к нему, настаивала Вера. — Вот увидишь, проживем нормально!
«А что? Может, и впрямь жениться? — все чаще задумывался Тёма, неохотно оставляя ее одну. — Вера хорошая хозяйка, умеет экономить. Проживем как-нибудь!»
* * *
Анна Михеевна долго мирилась с ночными похождениями сына, хотя ее это лишало нормального сна. Часто возвращаясь домой под утро, Тёма замечал, как в ее комнате гас свет, а иногда ему даже казалось, что он видит в окне лицо матери. Отлично понимая, что с ним происходит, она никак не решалась поговорить с сыном, но однажды ее все же прорвало.
Сергея Ильича не было дома. Поступив на работу врачом Госстраха, он почти все время проводил в командировках. И на этот раз участвовал в обязательном страховании горняков где-то на Урале. Позавтракав, Тёма уже собрался идти в институт, когда Анна Михеевна его задержала.
— Давай-ка присядем! У тебя еще в запасе есть время. Нам надо серьезно поговорить.
— Ну, чего так сразу, ма? — воспротивился Тёма, догадавшись, о чем пойдет речь, и не ожидая ничего хорошего. — Поговорим вечером.
— Вечером я тебя не увижу. Опять не придешь ночевать, — упрекнула его мать. — Поэтому хочу поговорить, пока не наделал глупостей!
Такой оборот даже заинтриговал Тёму. «Разумеется, она потребует порвать с Верой, — досадливо морщась, подумал он. — Он неохотно присел на диван, вопросительно глядя на мать.
— Если ты думаешь, что я буду «пилить» тебя за ночные отлучки, то напрасно, — сразу ошарашила его Анна Михеевна. — Конечно, я волнуюсь за тебя, однако хорошо понимаю, что ты уже взрослый мальчик. Думаю, ты и сам знаешь, какими тяжелыми последствиями чреваты в юном возрасте неразборчивые связи с женщинами. Ведь читал Вересаева? Но еще опаснее длительная связь. Такая, как у тебя сейчас.
— Ну и чем же, например? — сердито буркнул Тёма.
— А тем, что женщина может забеременеть и вынудить тебя жениться, — с горечью в голосе ответила мать. — Такой брак наверняка будет неудачным, и тогда пострадает ни в чем неповинный ребенок.
— Если я женюсь на Вере, наш брак будет удачным… — самоуверенно заявил Тёма. — Ведь нам, — он смущенно замялся, — хорошо вместе, мама.
— Постель — это еще не все, — спокойно возразила Анна Михеевна. — Горячая страсть уйдет, и прочность семьи будет зависеть от совместимости характеров, воспитания и общности интересов. Есть еще очень важное обстоятельство. Твоя карьера!
— Вот уж точно, женитьба на Вере карьеры мне не сулит, — беспечно махнул рукой Тёма. — Зато я люблю ее; мама!
— Она не единственная девушка, достойная любви. И ты скоро сам в этом убедишься.
— Ну, тогда не тяни, говори, на ком задумала меня женить, — рассердился Тёма. — Хотя мне не нравится, что ты отвергаешь Веру, совсем ее не зная.
— Зато я хорошо знаю, что Алла Скамейкина — очень хорошая и порядочная девушка, — настойчиво продолжала внушать ему мать. — И, женившись на дочери известного авиаконструктора, ты многого сумеешь добиться. А против твоей Веры у меня — ее распутство. Прости меня, сын, — строго, совсем как Дуняша, поджала губы, — но думаю, что ты у нее далеко не первый мужчина.
