К девушкам, которые работали на нее, относилась почти как мать, заботилась о них, даже когда они покидали ее дом.
Благодаря мадам Коль не одна из ее воспитанниц нашла себе постоянного богатого покровителя. Случалось, что девушки с ее помощью удачно выходили замуж, а любимицы даже получали приданое.
Мадам Коль была щедрой и великодушной. Конечно, дом свиданий, как любое торговое предприятие, существует для того, чтобы приносить прибыль, и мадам Коль не могла давать девушкам больше, чем от них получала. Но она не поступала с девушками, как старуха Браун, не заставляла их ничего делать против воли и, уж конечно, не наживалась на их наивности, как первая моя «опекунша».
Заманить глупую деревенскую девушку, отдать ее на поругание клиентам и сделать из нее проститутку — это было не в духе мадам Коль. Ее дом никто бы не посмел назвать тюрьмой, как злачный дом неисправимой сводни Браун. Девушки работали только по доброй воле и в любую минуту могли уйти. Кроме того, мадам Коль никого из них не грабила, ограничиваясь умеренной прибылью.
В моем нынешнем положении при моем характере и привычках не было худшего и в то же время лучшего выхода, чем обращение к этой почтенной даме. Худшего — потому что ее дом был гнездом самого изощренного разврата, оргий и сексуальных извращений, лучшего — поскольку, если бы не такая возможность, я могла скатиться на самое дно нищеты…
На следующий день после разрыва с мистером Н. я послала мадам Коль записку с просьбой встретиться по срочному делу. В ответ она прислала с посыльным приглашение на чашку чая.
Мадам Коль приняла меня в своей прекрасно обставленной квартире недалеко от Букингемского дворца. Наливая мне чашку душистого шоколада, она объясняла:
— Конечно, удобнее было бы жить поближе к своему делу, чем каждый день добираться на другой конец Лондона, даже в собственной карете. Но тогда у меня не было бы ни минуты покоя. Знаешь, моя дорогая, как это бывает — если ты на месте, то должна непременно заниматься лично, а уж если живешь не слишком близко, то со всем этим может справиться управляющий, и, поверь мне, не хуже. Естественно, вечерами, когда приходят гости, я должна присутствовать в клубе и часто оставаться до утра.
— Работа, — вздохнула она, — мне уже не по силам. Я часто задумываюсь над тем, не продать ли заведение кому-нибудь помоложе. Мечтаю купить небольшое имение в деревне и провести там остаток жизни. Жаль только бросать дело, которое сама создала и подняла до такого уровня. Еще кусочек торта?
— Нет, спасибо. Боюсь растолстеть.
— В твоем возрасте и с твоей фигурой тебе это пока не грозит. Но такая осторожность заслуживает одобрения. Я всегда объясняю моим девушкам, что болеют не от еды, а от переедания, а в нашей трудной профессии умеренность в еде — первое условие карьеры.
Я решила без лишних слов перейти к делу, которое меня сюда привело.
— Сегодня я могла бы позволить себе съесть не кусочек, а целый торт. Опасаюсь, что в ближайшее время мне не угрожает опасность заболеть от переедания. Скорее, от недоедания, а еще точнее — от хронического недоедания.
— Восхищаюсь твоим прекрасным английским… Вероятно, ты много читаешь, — внимательно посмотрела на меня мадам Коль. — Насколько я осведомлена, ты приехала из деревни совсем недавно. А это значит, что ты заботишься о своем духовном совершенствовании, чего я всегда добиваюсь от моих девушек, но часто безуспешно. У тебя внешность и манеры девушки из благородной семьи. Никто не догадается, что ты крестьянка… Как понять твои слова о «хроническом недоедании»? Тебе не позволяет есть досыта состояние твоего здоровья?
— Состояние моего кошелька, — рассмеялась я. — Если сбросить со счетов тяжелую болезнь кошелька, я могла бы похвалиться отменным здоровьем.
— Ах да, — мадам Коль сочувственно кивнула. — Не хочу быть нескромной, но из искреннего расположения к тебе должна сказать, что мистер Н. ищет новую содержанку. Во всяком случае, так мне говорили.
— Дня не может прожить без женщины, — весело констатировала я. — Но это меня не волнует. Мы решили разойтись.
— Лондон, в сущности, маленький городок, в котором все всё знают. Я слыхала и о том, что вы разошлись, — сказала мадам Коль.
— О причинах вам тоже известно?
— Разумеется. Говорят, что мистер Н. поймал тебя на месте преступления. Это правда, ты изменяла ему? Естественно, я спрашиваю из чистого любопытства. Ты не обязана ни перед кем отчитываться. Можем поговорить о чем-нибудь другом.
— Да, это правда, — подтвердила я. Хозяйка квартиры, наверное, подслушала наш прощальный разговор и разболтала на весь город. — Я изменила мистеру Н. с его слугой, потому что он изменил мне. С моей служанкой! Я расплатилась с ним его монетой. Вас это возмущает?
— У тебя есть характер, и это мне нравится, — добродушно проговорила мадам Коль. — Вернее всего, в твоем возрасте я поступила бы так же. Мы, пожилые люди, знаем, однако, что платить «той же монетой» имеет право мужчина женщине, но никогда женщина мужчине. Это, конечно же, несправедливо, но что поделать! Так было и так будет. Измена была и останется неоспоримой привилегией рода мужского. Неважно, кто изменил — мужчина женщине или женщина мужчине — виноватой в людской молве всегда остается женщина. Насколько все-таки честнее мы, женщины, отдающиеся всем. Изменяя каждому с каждым из них, мы, в сущности, не изменяем никому… Но вернемся к твоим делам. Ты, я полагаю, пришла сюда не за тем, чтобы выслушивать философские разглагольствования старой сводни. Оставил ли тебе мистер Н. денег в утешение?
— Пятьдесят гиней, — ответила я с иронической улыбкой. — Как вы оцениваете его щедрость?
— Не хватит даже на «хроническое недоедание», — констатировала мадам Коль. — Если ты согласна, я с удовольствием тебе помогу. Не возьмешь ли в долг, скажем, двести пятьдесят гиней. Ты девушка честная. Вернешь, когда сможешь.
— Благодарю от всей души, мадам, я не могу принять вашу помощь, — решительно ответила я. — Мало надежды, что сумею найти нового приятеля после скандала, о котором говорит весь Лондон. Я скомпрометирована не потому, что изменила мистеру Н., а потому, что сделала это со слугой. Если бы я изменила с принцем Уэльским, мужчины бы из-за меня дрались. Я никогда не заработаю такой суммы. Даже если пойду на панель.
— Это было бы ужасно! — воскликнула мадам Коль. — Ты, такая красивая, молодая, интеллигентная, стала бы уличной девкой? И не думай об этом — ты не выдержала бы одной недели!
— Но я должна об этом думать, — парировала я спокойно. — Поэтому и обратилась к вам. Если вы хотите мне помочь, можно сделать это иначе.
— Как? Скажи. Я охотно тебя выслушаю.
— Думаю, что вы могли бы взять меня к себе.
Мадам Коль помолчала, а потом сказала деловым тоном:
— Я раздумывала об этом с той минуты, когда получила твое письмо. Но не в моих привычках уговаривать кого бы то ни было работать у меня. К тому же это не так легко, как может показаться. Ты, должно быть, слышала, что у меня очень строгие требования…
Она отпила глоток шоколада, вытерла губы салфеткой и продолжила:
— Связи со многими мужчинами отличаются от сожительства с одним, особенно когда работаешь у меня. Одного можно любить, ненавидеть или быть равнодушной. У меня нужно любить, действительно любить, каждого. Не за то, что он красивый или веселый, знаменитый или умный, а за то, что это мужчина, который желает женщину. И потому что ты женщина, которой нравится удовлетворять мужчину. Именно поэтому каждый клиент в моем доме считает, что девушка, которую он выбрал, влюбилась в него с первого взгляда. На самом деле девушка влюблена только в свою работу. В этом секрет моего успеха. Думаю, ты все поняла, не так ли?
— Да, мадам.
— Уж и не знаю, что нам делать… Ты сама не можешь знать, подходишь ли мне. Впрочем, я тоже не знаю, подхожу ли я тебе. Ты мне сразу понравилась, и я думаю, что могу тебя полюбить. Но в делах не руководствуются чувствами. Поэтому я могу сделать для тебя исключение и обещать, что возьму тебя на постоянную работу. Пройдешь испытание, как все мои девушки. Тебе повезло, что я даю тебе шанс. Я вообще не собиралась увеличивать персонал. Начнешь, пожалуй, завтра… — Мадам Коль добродушно улыбнулась: — Теперь можешь без опаски съесть кусочек торта.
Глава двадцатая
Как я вторично потеряла невинность
На следующий день к вечеру мадам Коль прислала за мной карету. Я без сожаления рассталась с квартирой, которую нанял для меня когда-то мистер Н. Это была уже четвертая квартира, из которой изгонял меня злой рок. Долго ли останусь в пятой? Или тоже вынуждена буду покинуть ее?
Собственно, пока я одинока, мне это безразлично. Одинокой я чувствовала себя с мистером Н., одинокой буду с мужчинами, с которыми сведет меня мадам Коль и со всеми, с кем в будущем сведет меня судьба. Все равно, сколько их еще пройдет через мою постель, сколько будет ласкать, целовать меня, владеть мною, возможно, даже любить, если я не полюблю никого. Мое тело будут брать все, многие будут дарить мне наслаждение, но никто не завоюет мое сердце и никто не даст мне счастья. Сердце свое я потеряла вместе с Чарльзом.
