Обслуживал тот же метрдотель. Он прекрасно знал твой вкус — очевидно, ты бывал тут не раз. С кем? Усилием воли я отогнала подозрения, не желая портить этот вечер. Мой вечер! Сомелье предложил нам карту вин, ты выбрал красное, французское. Мы ели восхитительную рыбу, какие-то экзотические овощи, от устриц и морепродуктов я отказалась. Музыка здесь была ненавязчивая: фортепьяно и саксофон. Ты слушал с интересом, отбивая такт пальцами. Я смотрела на тебя и не могла насмотреться. Ты не стареешь, думала я. Как прежде, есть в твоем облике мальчишеские черты. По-прежнему прекрасны руки, глаза, губы, высокий чистый лоб… Тебе идет, когда лоб открыт, а не занавешен челкой. Я сказала это однажды, и теперь ты коротко стрижешь волосы, оставляя только небольшие бачки. К твоей бородке я не смогла привыкнуть, и теперь радовалась, что ее нет.
— Я бросаю эстраду, — вдруг сказал ты между переменой блюд.
— Как? — оторопела я.
— Так, — пожал ты плечами, продолжая работать вилкой.
— Ну почему? Ты известен, тебя любят, ждут твоих новых песен.
— В том-то и дело! — Ты отбросил вилку. — Я пою одно старье!
— Это хорошее старье, классика. Всем нравится, — пылко возражаю я.
— Мне не нравится! Я превращаюсь в нафталин, для которого один способ выжить — это чес по провинции.
Мне странно было это слышать: твоя востребованность до сих пор не вызывала ни у кого сомнений.
— Чем же ты будешь заниматься? — недоумевала я.
— Продавать музыку в кино, молодым певцам, я уже пробовал. У меня много чего скопилось.
При упоминании о молодых певцах у тебя изменилось лицо. Стало жестче. Я затосковала.
— Мне кажется, тебе рано уходить со сцены, — пыталась переубедить тебя. — Ты многое еще сделаешь. Напишешь новые песни.
— Не пишутся…
— Подожди, вот съездишь в Мексику, вдохновишься! Поверь, так и будет!
Ты вдруг ласково посмотрел на меня и совсем уж неожиданно взял руку и поцеловал. Я смутилась, как девчонка.
Мы так и не потанцевали. Предложить это тебе я не решилась, понимая твое состояние. Но мы были вместе. Смотрели друг другу в глаза, чего давно не случалось. Я была вполне счастлива. Показалось, что все как прежде. Сейчас мы вернемся домой и опять будем вместе. Я устала от одиночества, устала засыпать без тебя…
Однако дома тебе позвонили и ты долго разговаривал по городскому телефону. Я ушла к себе переодеваться, а когда вернулась, ты стоял у дверей, готовый уходить.
Я не смогла скрыть свое разочарование:
— Ты куда?
— В студию. Надо отвезти демо и кое с кем встретиться до отъезда. Не жди меня, ложись спать. Утром заеду за вещами.
Ты уехал, а я долго слонялась по комнатам, потом села за компьютер и начала писать новую сказку о любви. Она спасла меня от тоски и отчаяния, когда мы снова надолго расстались.
В июле у Марины родилась чудесная девочка. Она назвала ее Ольгой, но мы тотчас произвели ласкательное — Лёся. Меня так звали в детстве. Елена Ивановна оказалась плохой помощницей Марине. Она жаловалась, что все давно забыла, и так волновалась, так боялась брать младенца на руки, что скоро слегла с давлением. Моя подруга оказалась в затруднительном положении, и я, конечно же, бросилась ей помогать. К тому времени мы подготовили все самое необходимое: коляску, кроватку, памперсы и множество всяких мелочей. Я освоила детские магазины, с удовольствием выбирала подарки и накупила всякой чепухи, без которой, наверное, можно было бы обойтись, но все было так красиво, нарядно. И игрушек заранее накупила.
Конечно, мы никуда не уехали в это лето. Гулять выбирались в парки, в ближайшее Подмосковье. Бывало, я одна выходила с ребенком, и женщины на площадках или в парках принимали меня за молодую маму. На какой-то момент я сама поверила в это, а зря: Лёська была копией Марины.
Подруга немного захандрила, но, говорят, в первые месяцы это со всеми случается. Однажды она гладила Лёськину одежку и пеленки, изредка поглядывая в телевизор. Лёська спала, я готовила на кухне куриный суп. Марине надо было хорошо питаться: она кормила грудью. Когда все было готово, я заглянула к Марине и увидела ее горько плачущей.
— Что случилось? — всполошилась я. — С ребенком что-нибудь?
Однако Лёська мирно почивала в кроватке. Марина справилась с собой. Она достала бумажный платок, отерла слезы и мрачно кивнула в сторону телевизора. Там шел сериал с ее Сашей.
— Хочешь, я разыщу его и приведу к тебе?
Марина отрицательно покачала головой:
— Не забывай, у него семья, дети, которые ни в чем не виноваты.
Однако шло время, и постепенно Марина возвращалась к привычной жизни. С октября она начала выступать в концертах. Пока редко, но все же. Нужны были деньги. Все, что имелось, Марина растратила, а у меня уже отказывалась брать.
— И без того ты нас кормишь и памперсами снабжаешь. Сколько можно сидеть на твоей шее?
Я понимала, ей необходимо выходить из дома, отключаться от постоянных забот, от сиюсекундного. Без скрипки Марина не могла жить. Как только возобновились концерты, она почувствовала себя спокойнее, увереннее. И мне показалось, уже не так тосковала по Саше.
Как-то я опять взялась уговаривать ее сообщить Саше о дочке. Подруга иронически улыбнулась:
— Зачем? Хочу ли я быть с ним? Нет. К чему тревожить его покой и вносить разлад в крепкую семью?
Я несколько удивилась:
— А ты не хочешь быть с ним? Не бравируешь?
Моя гордая подруга ответила:
— Знаешь, что писала о мужчинах Цветаева? Сейчас зачитаю, не помню наизусть.
Она взяла с полки книгу и безошибочно открыла ее на нужной странице:
— Вот слушай. «Женщине, если она человек, мужчина нужен, как роскошь, — очень, очень иногда. Книги, дом, заботы о детях, радости от детей, одинокие прогулки, часы горечи, часы восторга, — что тут делать мужчине? У женщины, вне мужчины, целых два моря: быт и собственная душа». Что скажешь?
Любимый, я, конечно, не могла с ней согласиться. Но у меня не было детей, а быт неприхотлив. Мы немного поспорили с Мариной, однако цитату я запомнила и отметила у себя в цветаевском томике.
Надо сказать, что до встречи с Мариной я была равнодушна к поэзии Цветаевой, а некоторые факты ее биографии даже вызывали стойкое неприятие. Но теперь, через Марину, я как-то прониклась этой удивительной личностью, почувствовала ее. Моя подруга была чем-то похожа на свой любимый образ.
…А ты путешествовал по Мексике, Перу, еще каким-то экзотическим странам. Забирался в горы, встречался с шаманами и разными святыми людьми, гуру. Звонил крайне редко, когда выпадала возможность. По твоему голосу я чувствовала, что ты выздоравливаешь. Прошло много, много времени, и мне уже начинало казаться, что ты мне приснился или я выдумала тебя, как героя написанного романа. Реальность путалась с вымыслом.
Незадолго до твоего возвращения — а это был уже ноябрь — позвонил Олег.
— Ну что, ты уже видела?
— Что? — не поняла я.
— Свою книгу на полках магазинов?
— Как?! — Я даже вскочила с кресла. — Вышла?
— Значит, не видела, — констатировал Олег. — Вышла два дня назад. Рада?
— Не то слово! — честно ответила я.
К тому времени я уже утомилась ждать, слишком велико было нетерпение. Первые месяцы я без конца заглядывала в книжные магазины и все ждала того момента, когда увижу свою фамилию на корешке книги. Мне это даже снилось. Потом немного успокоилась и ограничилась тем, что смотрела в Интернете, на сайте издательства, книжные новинки. И все же, как водится, пропустила этот сладостный миг. Услышав новость, я торопливо попрощалась с Олегом, пообещав ему перезвонить, наспех оделась и понеслась к ближайшему книжному магазину.
Войдя с трепетом в небольшой, но популярный магазинчик у метро, я не стала ничего спрашивать у продавцов, сразу прошла к нужным полкам. Как долго я мечтала, что увижу здесь, среди книг известных писательниц, свой роман! Мои руки, перебирающие корешки, тряслись от волнения, давление подскочило сверх меры. В глазах рябило от названий, и я уж было хотела обратиться к консультанту, но тут увидела свою фамилию. С замиранием сердца я взяла книгу с полки и невольно усмехнулась. На обложке красовалась парочка, застывшая в невообразимой позе. Что ж, любовный роман оформлен соответствующе. Только я никак не могла представить кого-то из своих знакомых или друзей, кто покусился бы на такую обложку.
Нет, эти соображения не помешали мне насладиться торжеством и упиться счастьем сбывшейся мечты! Как это, оказывается, похоже на любовь с ее надеждами и ожиданиями! Я летела домой, прижимая к себе три небольшие книжки в твердом переплете (купила все экземпляры, что были в магазине).
И когда ты вернулся, я, едва опомнившись от объятий и поцелуев, протянула тебе свою первую книгу.
