ГЛАВА 14
Незаменимый и вездесущий Минто вез Мелвиллов домой со званого обеда.
— Когда ты привезешь Макса? — сонным голосом спросил Хэмиш.
Они провели скучный вечер с президентом одного из крупнейших пенсионных фондов Эдинбурга, и, выполняя эту необходимую, но утомительную обязанность, Хэмиш выпил больше, чем обычно.
— Завтра утром мы с Минто выезжаем на юг, вечером я и Макс вылетаем из Гатвика, а Минто в субботу пригонит машину назад.
Хэмишу сразу же расхотелось спать.
— Но вы же собирались вернуться все вместе в субботу, — осторожно напомнил он.
— Собирались, но Макса, бедного мальчугана, так сильно укачивает в машине, что я решила воспользоваться самолетом, — ответила Линда. — Минто не обидится, если ему придется возвращаться одному, правда, Минто? К тому же это подарит нам лишний день, и в субботу мы с Максом сможем походить по магазинам, обновить его горнолыжное снаряжение. Не забудь, что в воскресенье мы уже улетаем.
Мелвиллы собирались провести пасхальные каникулы в Альпах, в Цермате, под сенью горы Маттерхорн. Все трое обожали горные лыжи.
Несколько минут Хэмиш провел в угрюмом молчании.
— Что такое? — наконец не выдержала Линда. — Надеюсь, завтра вечером ты будешь дома? Ты же не захочешь испортить мальчику первый день каникул?
Хэмиш раздраженно буркнул:
— Не бойся, не испорчу. Но, может быть, в Цермате я присоединюсь к вам немного позже. У меня еще есть кое-какие дела.
Линда придвинулась поближе, чтобы Минто не мог ее слышать, и, сузив глаза, прошипела:
— И что же это у тебя за неотложные дела, хотелось бы мне знать? Наверно, не успел уложить кого-нибудь в постель? — с осознанной вульгарностью спросила она.
После инцидента на балу она, несмотря на все усилия, так и не смогла вновь залучить Хэмиша к себе в постель и, хорошо зная его сексуальны аппетит, предполагала, что он удовлетворяет его на стороне — но с кем?
Хэмиш сердито отстранил ее. Несмотря на то, что он отказался от мысли о разводе, он никак не мог простить жене, что она выставила его дураком.
— Может быть, завтра я немного задержусь, но обязательно вернусь и пообедаю с мальчиком, — раздраженно проговорил он.
Хэмиш терпеть не мог менять планы на ходу, но сейчас он утешал себя мыслью, что в воскресенье, когда Линда и Макс благополучно отбудут в Цермат, они с Катрионой наконец смогут вдвоем спокойно наслаждаться досугом. Даже сейчас, закрывая глаза, он видел ее стройное белое тело, яркую львиную гриву, серебристо-серые глаза, в которых светилось желание. Прошло уже так много времени! Его снедала навязчивая эротическая идея: запереться с ней на несколько дней в каком-нибудь роскошном отеле. Мысль, что Катриона может отвергнуть его, никогда не приходила ему в голову. Все казалось ему простым, как дважды два: если он только что по первому требованию дал ей миллион фунтов, их секс должен быть чем-то из ряда вон выходящим!
Сидя в полумраке своей гостиной, Катриона с ненавистью смотрела на деревянные часы.
— Дорого бы я дала, чтобы никогда не встречаться ни с вами, ни с кем-нибудь другим из вашего проклятого семейства, о мой благородный лорд! — пригрозила она, как будто перед ней были не часы, а их создатель.
В ее теперешнем угнетенном состоянии злополучные часы казались ей олицетворением той кучи грязи, в которую внезапно превратилась ее жизнь, причем в качестве главного виновника выступал клан Гэлбрайтов. С презрением обманутой и оскорбленной она видела в них клику бессовестных лицемеров, ей были отвратительны их манеры, их приемы, их испорченность, их безвкусные салонные игры, то, как они прощали друг другу гнусные дела и грязные связи. И она сама с тех пор, как поступила к «Стьюартсу» и попала в орбиту Невисов, тоже превратилась в такое же чудовище. Да, она ничуть не лучше, чем эксцентричный старый граф, беспринципный лорд президент, его сплетница-жена или хитрый интриган Андро. Катриона едва не причислила Роба к исключениям, но быстро поборола искушение: в конце концов он тоже не лучше остальных, ведь это именно он, пусть даже не без оснований, заставил Андро добывать еще один миллион фунтов. Он должен был предвидеть, что его предприимчивый братец обязательно изберет для этого неэтичные, низкие способы. Оба они — выходцы из одного и того же привилегированного, двуличного, аморального сословия, где давно уже потеряли понятие о совести и о чести.
Катриона судила себя так же строго, как и их. Она сознавала, что обошлась с Хэмишем ничуть не лучше, чем Андро обошелся с ней, — так же расчетливо, без жалости и угрызений совести водила его за нос и использовала в своих целях. Никакими деньгами, лоском или обаянием невозможно прикрыть факт, что тот эгоистичный круг, в котором она сейчас вращается, — всего лишь кучка бесстыдных, хватких, жадных варваров. И она, и они — одного поля ягоды! Резким движением сорвав часы со стены, Катриона зашвырнула их в выдвижной ящик.
Один только Хэмиш, с иронией подумала она, вышел из этой истории благоухающим если не розами, то, во всяком случае, чем-то значительно более приятным, чем все остальные. По крайней мере, когда он чего-то хочет, то говорит об этом прямо. Единственным утешением Катрионы было то, что теперь ее уже нельзя упрекнуть в необъективности. Что бы там ни было, она все равно уверена, что фильм — блестящий способ вложения денег, и может с чистой совестью повторить это, глядя в глаза Хэмишу. Ей больше не нужно скрывать отношения с «Пресипити Сити Продакшнз» или с одним из его владельцев — их нет. Она благополучно достигла противоположного края пропасти — но какой ценой? Чего это стоило ей и другим?
Мысль о Хэмише повергла Катриону в еще большее уныние. Крушение иллюзий, связанных с Андро, не изменило ее отношения к Мелвиллу. Маленький пейзаж с видом Вига твердил ей со стены: «Ты приняла меня. Ты приняла миллион фунтов от имени «Пресипити Сити Продакшнз». У Катрионы были все основания полагать, что, когда Хэмиш завтра придет, он потребует чего-нибудь взамен, и на этот раз ей некуда отступать. Второго побега на Скай быть не может…
— Я знал, что ты самовлюбленный эгоист, Андро, но никогда не предполагал, что настолько неразборчив в средствах, — заявил Роб.
Его брат и Изабель только что вплыли в бар «Георга» — длинную, обшитую панелями комнату со столиками красного дерева, пушистым ковром и драпировками спокойных синих тонов. Это было местечко, куда постояльцы отеля — высокопоставленные служащие и состоятельные бизнесмены в серых пиджаках — заглядывали перед обедом, чтобы пропустить стаканчик сухого мартини для улучшения аппетита. Андро и Изабель с их экстравагантно-богемным видом совершенно не вписывались в здешнюю обстановку.
— Где Катриона? — поинтересовался Андро, усаживаясь и делая вид, что пропустил реплику брата мимо ушей.
Изабель, ни слова не говоря, устроилась напротив него. В этот час в баре было тихо. Кроме нескольких парочек за столиками и трех мужчин возле стойки, никого не было.
— Катриона сложила вместе два и два и получила крайне неаппетитное четыре. А поскольку она все-таки банкир, то хорошо умеет считать, — холодно проронил Роб.
— Что, черт побери, ты ей наговорил? — рассердился Андро.
— Я всего лишь сообщил ей, что ты — мой брат и что ты и Изабель — одно целое. А поскольку она уже кое-что обо мне знала, например, кто мои отец и дед, то стало ясно, что и ты связан с банком и Глендораном. Ну, а после этого Катрионе уже не потребовалось много времени, чтобы понять, какой хитрый, лживый и бесчестный ублюдок мой брат.
Роб повернулся к официанту, приблизившемуся к столу с ведерком, из которого торчала обложенная льдом бутылка шампанского, и тремя бокалами. Дождавшись, пока тот откупорил бутылку и наполнил два бокала, Роб накрыл третий ладонью.
— Благодарю вас, — вежливо, но твердо сказал он, — нет, я не буду, спасибо. Я ничего не отмечаю.
Официант поставил бутылку в ведерко и ретировался. Андро с вызывающим видом взял два наполненных бокала и протянул один из них Изабель.
— Ну, а нам с тобой есть что отметить, правда, Иззи? — Он приподнял бокал и объявил: — За первый фильм «Пресипити Сити Продакшнз» и за наше долгое и славное кинематографическое будущее!
Когда они чокнулись и выпили, Роб сухо заметил:
— Я мог бы с этим согласиться, если бы фундамент будущего не был построен на таком вонючем куске дерьма.
Изабель, не выдержав, взорвалась:
— Ради Бога, Роб, только не надо быть таким лицемером. Ты сам сказал нам, что нужен еще один миллион, Андро пошел и принес его. Конец истории.
— Может быть, для тебя это и конец истории, Изабель, но для Катрионы это начало крушения иллюзий и источник неуверенности в себе. Ты знаешь Андро лучше, чем кто-либо другой. Он непревзойденный плут. Он может продать снег эскимосу. Но уж эту-то роль он мог сыграть хоть с каким-то состраданием! Он не должен был заставлять бедную девочку в себя влюбляться.
