Бережно обнимаю Эмму.
— Ты в безопасности. Мы отвезем тебя домой.
Сначала кажется, что она снова собирается заплакать, но кроха всего лишь уклоняется от объятий и спрашивает:
— Можно посмотреть телевизор?
— Конечно.
Включаю телевизор и протягиваю ей пульт. Малышка пропускает мультики, детскую передачу и начинает смотреть испанский сериал, не сводя глаз с экрана в течение пятнадцати минут. Сижу на кровати с телефонной трубкой на коленях и жду. То и дело Эмма что-то бормочет в адрес персонажей. Всех их, оказывается, знает по именам.
Когда раздается звонок, обе подпрыгиваем. Едва ли я готова к тому, что должно случиться.
— Эбби?
Джейк. Даже спустя столько времени он по-прежнему не утратил способности успокаивать меня одним лишь звуком своего голоса. Всего лишь назвав имя.
— Ты сказала, это срочно.
Прекрасно понимаю, что сейчас предстоит переступить черту, а мои слова запустят новую цепную реакцию.
— Есть новости, Джейк.
Судя по мертвой тишине на другом конце провода, Болфаур не верит. Полагает, дело за очередной зыбкой уликой, чем-то совершенно неубедительным.
— Она здесь.
Тишина.
— Что?!
— Я в мотеле, в Коста-Рике. Эмма здесь. Рядом со мной.
Долгая пауза.
— Это правда. Честное слово, Эмма здесь.
Крик и рыдание.
— О Господи, ты уверена?
— Да.
— С ней все в порядке?
— Да.
— Это невозможно, — говорит Джейк. — Дай мне с ней поговорить.
Судя по всему, он не верит, что сейчас Эмма возьмет трубку, а этот разговор ему не снится.
Эмма по-прежнему смотрит на экран и грызет ногти.
— Детка, — зову.
Она выключает звук и оборачивается ко мне.
— Это папа?
— Да. Хочет с тобой поговорить.
Мы сидим, соприкасаясь коленями, — девочка на стуле, я на кровати.
— Эмма? Малышка, это ты?
— Да. А ты где?
— Поверить не могу!
— Папа, ты где?
— Завтра же приеду за тобой, детка. Я так по тебе скучал.
— Приезжай быстрей.
Эмма поспешно протягивает мне трубку, как будто эта вещь может укусить ее или взорваться. На лице то же застывшее выражение, что и во время поездки в автобусе.
— Скажи, с ней все в порядке? — Джейк рыдает, и с трудом можно разобрать слова.
— Да, в порядке.
— О Господи! — Болфаур смеется и плачет. — Где она была? Где ты ее нашла?
— На пляже. Просто шла и увидела Эмму.
— Поверить не могу. Это невозможно. Не поверю, пока не увижу.
— Вылетай первым же рейсом, — советую. — Перезвони, как только купишь билет.
Он опять смеется и плачет, потом пытается отдышаться.
— Не хочу терять с вами связь. Боюсь проснуться. Это ведь сон.
— Нет, не сон. Эмма действительно здесь.
— Расскажи, как она выглядит. Сильно изменилась?
Эмма сидит на стуле с ногами, обхватив руками коленки, и смотрит на меня зелеными глазами. Волосы густые и длинные, плечи розовые от солнца, на щиколотке браслет — тонкая серебряная цепочка с сердечком. Никогда прежде не видела этого браслета. Подарок от Лизбет? Сколько раз мамаша Далтон приезжала в Коста-Рику с дешевыми побрякушками и лживыми обещаниями?
— Она прекрасно выглядит. Просто прекрасно.
— Дай ей трубку. Поверить не могу, что это случилось.
Снова протягиваю трубку Эмме. Малышка отворачивается и смотрит в окно. Слушает Джейка и кивает, время от времени произнося «да» или «нет», один раз даже издает нечто похожее на смех.
— Я скучаю, — говорит найденыш. — Они сказали, ты скоро приедешь и мы будем жить вместе. Я все время ждала.
Мне не слышно, что говорит Джейк. Через десять минут Эмма возвращает мне трубку.
— Эбби, — зовет Джейк.
— Да?
— Прости, что не поверил тебе. — Он делает паузу, чтобы отдышаться. — Где была моя дочь? С кем?
— С той парочкой из желтого «фольксвагена». Это все, что знаю.
— Ты была права. Невероятно. Ты все-таки была права. Уверена, что Эмма в порядке? Ее не обижали?
— Она в порядке.
Беру на себя ответственность, говоря так. Эмма хорошо выглядит, но я понятия не имею, что девочка пережила за минувшие месяцы. Нет никаких свидетельств того, какую жизнь ребенок вел с Тедди и Джейн. Не говоря уже о возможных последствиях.
— Хочу с ней попрощаться. Поверить не могу…
Передаю трубку Эмме.
— Пока, папа, — говорит она.
На мгновение мне кажется, что не было никакого похищения. Дочь говорит отцу «пока», как будто мы с ней просто уехали на выходные. Как будто это самый обычный телефонный звонок, самый обычный день.
— Еще кое-что, — говорю, прежде чем повесить трубку.
— Что?
— Ничего не говори Лизбет.
— Почему?
— Твоя бывшая была там, Джейк. Не знаю деталей, но она замешана.
— О Господи! Мне следовало бы догадаться.
Слышу глухой удар, как будто Джейк стукнул кулаком по стене.
— С ума сойти, она сидела у меня дома, а я ни о чем не догадывался. Я ей верил!
— Да, неплохая актриса.
— Позвоню Шербурну по пути в аэропорт.
В трубке слышится шум — звук застегиваемой молнии, лязг ключей. Представляю себе, как Джейк мечется по спальне, собирая вещи — кошелек, паспорт, аккумулятор для мобильника.
— Спасибо. Спасибо тебе. Передай Эмме, что я люблю ее. Скажи ей, что скоро приеду.
Кладя трубку, чувствую немыслимое облегчение. Как будто все случившееся за минувшие месяцы вело именно к этому телефонному разговору с Джейком, во время которого его невеста сказала, что все в порядке.
— Я не наелась, — жалуется Эмма.
— Тогда давай поедим еще. — Звоню вниз и заказываю еду в номер. Два гамбургера с сыром, жареный картофель, шоколадное молоко и две колы.
Через полчаса заказ приносят, и Эмма начинает с жадностью голодающего поглощать еду. За двадцать минут она съедает свой гамбургер и половину моего, уплетает почти всю картошку, кладет остатки на поднос и спрашивает:
— Можно помыться?
— Конечно.
Иду в маленькую ванную и включаю воду. Когда возвращаюсь в комнату, Эмма уже полностью разделась; ждет перед телевизором.
— Вода готова, — официально сообщаю, как будто Эмма — гость, которому нужно угодить.
— Спасибо.
Девочка проскальзывает в ванную, и я замечаю лиловый синяк у нее на талии. У меня перехватывает дыхание. Это обычный синяк, из тех, что дети получают каждый день, или кто-то ее ударил? Маленькая путешественница забирается в ванну и старательно сдирает обертку с мыла. Сажусь на край ванны, протягиваю ей губку и одновременно ищу глазами другие синяки. Слава Богу, больше ни одного.
— Детка, ты часто мылась?
Она начинает намыливать плечи. Грязь стекает ручьями.
— Тедди сказал, это не обязательно, потому что мы и так каждый день купаемся в океане.
— Ты плавала? И не было страшно?
— Сначала было, а потом нет. Тедди купил мне маленькую доску. Я научилась кататься. Это классно.
— Тебе нравится Тедди?
— Он ничего себе. А Джейн вредная.
— Как это?
Эмма жмет плечами:
— Вредная, и все. Все время орала на меня из-за ерунды. А иногда шлепала.
Меня переполняет гнев, и я стараюсь не думать о тысячах способов, которыми можно обидеть ребенка. Вместо этого пытаюсь сосредоточиться на красивом личике Эммы и на мыльной пене на ее плечах.
— Хочешь, вымою тебе голову? — спрашиваю я.
— Да.
Семилетняя купальщица вытягивается, закрывает глаза и погружается под воду. Проходит несколько секунд, и я вспоминаю — раньше Эмма терпеть не могла окунаться с головой и не умела задерживать дыхание. Когда уже собираюсь схватить ее и вытащить на поверхность, она выныривает и хватает воздух ртом. С плеч стекает вода, волосы облепили спину. Осторожно принимаюсь намыливать ей голову. Сначала малышка вздрагивает от прикосновения — инстинктивно, неосознанно, — а потом быстро расслабляется.
Пока Эмма лежит, откинув голову, меня немедленно посещает детское воспоминание. Крошку Аннабель мама купает в синей пластмассовой ванночке, берет мою руку и кладет на мыльный затылок Аннабель. У сестры мягкие волосы и кожа нежная как шелк. Мне было не более трех лет, но воспоминание такое отчетливое, как будто это случилось вчера.
Звонит телефон. Джейк радостно сообщает, что скоро прилетит, и просит отнести трубку в ванную; он хочет поговорить с Эммой.
Вот и все. Конец поискам. Конец кошмара. Но одновременно и начало — для меня и для Джейка, для Эммы. Для семьи, которой мы собирались стать.
Эмма снова погружается с головой и пускает пузыри. Наблюдаю за ней и понимаю, что нам придется знакомиться заново.
— Ты вся красная, как индеец, — говорю. — Готова вылезать?
Она встает и протягивает руки. Заворачиваю девочку в полотенце.
— Хочешь спать?
— Да.
— У нас нет ночнушки, но что-нибудь придумаем.
