- Вы ведь Р. ждете, так вот, она поручила мне вас, пойдемте-пойдемте, побеседуем, - и он увлек удивленную Ирину за собой. - Меня зовут Виктор Морозов, мое имя вам ничего не говорит, но поверьте, я оч-чень интересный человек, именно я режиссер антрепризного спектакля, где Р. блестяще играет. "Стрекозы". Наверное, еще не слышали? Но мы вас обязательно пригласим, я вам сегодня дам пропуск, мы играем в ночь с воскресенья на понедельник в одном чудном месте. Увидите. Пьесу написал тоже я, то есть отчасти перевел одного забытого польского куртуазного драматурга начала прошлого (ох, не могу привыкнуть, что XX -это прошлый, вы, наверное, тоже) века.
Он болтал в лифте, поднимавшем их на пятый этаж, одновременно он щурился, рассматривал Ирину, улыбаясь, слегка скалил зубы, впрочем, ему почему-то это шло. Как ни странно, от него исходила доброта, тепло. Вот лифт остановился. Виктор Морозов, взяв осторожно Ирину под руку, повел ее в небольшую комнатку, там был сервирован стол, точнее на углу широкого подоконника была постлана салфетка, стояли крохотные рюмки, маленькая бутылка коньяка, в блюдечках были разложены конфеты и печенье.
- Вас зовут Ирина, это мне известно. Будем беседовать в непринужденной обстановке - должны же вы быть вознаграждены за ожидание.
Пока еще Ирине не удавалось вставить слово, да и что бы она могла сказать? Виктор усадил Ирину на банкетку, сам уселся на деревянный раскладной стул. Ирина оглядела комнату - афиши, фотографии, программки, на зеркале нарисованы смешные рожицы.
- Послушайте Ирина, а зачем вам это интервью, а? Денег больших, я думаю, вам не платят, на любопытную дамочку смакующую личную жизнь знаменитостей вы не похожи. Зачем?
Ирина пожала плечами - ответа у нее действительно не было, Морозов, похоже, и не ждал ответа, он размышлял вслух:
- Вот. Р. вы не знаете, она вам, в сущности, и не интересна. Кстати, сколько вам лет? - он взглянул пристально на Ирину. - Так, лет тридцать пять, но жизнь, наверное, была тяжелая; выглядите на тридцать девять. Угадал?
Ирина опять пожала плечами. Под эту его болтовню они выпили уже по две рюмки, Ирина почему-то вспомнила слова своего старинного поклонника, с которым когда-то, казалось, могла сложиться прекрасная жизнь - хорошо друг друга понимали, а не сложилось даже сносной, но осталась привычка пикироваться, переругиваться, значит как-то держать друг друга в поле зрения. Сейчас он был далеко и все последние Иринины испытания и приключения были ему неизвестны. Так вот он, наблюдая за ее жизнью годами, сказал: "Ты, мать, ведь каждый день с кем-нибудь что-нибудь "клюкаешь", а это опасно - и не потому что сопьешься - это тебе не грозит, а потому что через это чоканье да гляденье в глаза постоянно обмениваешься энергией. Может, много и тебе самой нужного зря отдаешь и неизвестно что взамен получишь. Вышла бы замуж за меня, со мной бы одним и обменивалась, если уж тебе это так нравится..." А Морозов продолжал вещать. Вот они уже и по третьей выпили.
- Вот "Стрекозы" мои, там Р. знаете какую монструозную особь играет? Там у меня некая притча о лесбийской любви. Вы же знаете, это и у поэтесс бывало... А они у меня такие гигантские стрекозы - одна - стерва, горячая, нервная. Это Р. Вот увидите. Так да... Интервью. Так спросите меня о чем-нибудь. Если мы уж выяснили, что ни на что это интервью не годится, вам с него проку нет, то какая разница о чьих пристрастиях и конфликтах слушать и писать. Вот у меня, например, был конфликт с директором циркового училища, где я учился. Он, понимаете, мне номер не давал делать, говорил, что я намекаю на что-то сексуальнее, а я не намекал, я прямо говорил.
Ирина стряхнула вдруг с себя наваждение, легко поднялась с банкетки, посмотрела сверху вниз на сидящего с рюмкой в руке Морозова, расхохоталась искренне и сказала:
- Это будет очерк, а может, портрет: "Режиссер Виктор Морозов", вы же мне много о себе рассказали. А потом я напишу рецензию на ваших "Стрекоз". Вот вы ставите, Р. - играет, а я пишу. А зачем мы все это делаем - никто не знает... Возможно, мы все не слишком счастливые, на обычный взгляд, и особенные, на наш собственный. Нам хочется что-то такое делать, дергает нас что-то, зудит. А пока делаем, жизнь как-то незаметнее проходит. А нам ведь только это и нужно.
Под этот ее монолог Морозов медленно поднимался со стула. Вот он допил свою рюмку, поставил ее, возвысился над Ириной, молча взял ее за подбородок и долго-долго своими ореховыми глазами смотрел в Иринины. Потом вздохнул, отпустил ее. Порылся в кармане, достал картонку, треугольник.
- Держи. К 11 вечера приходи в клуб "Уже", там адрес внизу мелко напечатан. Посмотришь. А писать? Лучше сказки для детей пиши. Ты ж девка добрая, хорошая...
Они вышли с Ириной из гримерки, молча подошли к лифту, он проводил ее до двери, поцеловал руку, и Ирина вышла на улицу. Почему-то поежилась. "Если б я была собакой, сейчас бы обязательно отряхнулась, как после купания. Ну что и это я сама себе устроила? - как будто с кем-то полемизируя воскликнула в сердцах Ирина. - И зачем только я ему эту ерунду про "зуд" и прочее несла. Вот уж действительно, набираюсь чужих флюидов, а потом похмелье после чужого пира". Ирина вдруг почувствовала опять здоровое нормальное желание поскорее попасть к Гале, нет худа без добра - последние встречи и события как-то очистили ее от сомнений по поводу их отношений, и она, искренне соскучившаяся, двинулась в сторону Галиного дома. Время еще было, и Ирина со вкусом выбирала гостинцы: она знала, что Галю порадует маленький букет сезонных цветов, крохотные "французские" пирожные. Ирина прошлась по Тверской - в Филипповской купила пирожные, возле перехода на Пушкинской - букетик. Настроение вдруг сделалось хорошим. "Странно, будто этот Морозов с меня какую-то тяжесть снял. Видимо, я ему в этот раз все свои сомнения отдала, а он добрый, терпимый". Ирина вспомнила его глаза правда добрые. Что ж это такое было? Что бы ни было, а почему-то на пользу. Галя вылезала из машины, когда Ирина подошла, к ее подъезду.
- Ира, - вскрикнула она радостно, - ой, как хорошо. А меня Федор Никитич подвез.
- Пойдем-пойдем, - Галя пошла к двери.
Ирина посмотрела вслед отъезжающей машине - что-то знакомое, кажется того самого юриста машина, да и шофера его так зовут... Ирина шла за Галей и уже знала, что у Гали перемены в личной жизни. Галя бросила сумку в кресло и покружилась по комнате:
- Мы с тобой будто сто лет не видались - столько всего наслучалось! И у тебя, да?
Ирина с ужасом вспомнила ту самую Полину, которая не перенесла появления в Ирининой жизни вновь мужчины (ну того самого, промежуточного, третьего мужа) и злобно покинула ее. В себе Ирина на секунду почувствовала намеки на подобное недовольство и мгновенно усилием воли подавило его "Стыдно!" - прикрикнула она на себя и спокойно ответила:
- Много наслучалось, но скорее не со мной, а вокруг.
- Нет, Ир, я знаю, что и с тобой, это проявится...
Гале несвойственно было говорить в таком стиле, но действительно, многое переменилось: теперь даже, может быть, они поменялись ролями. Ирина, наконец, вручила Гале цветы, пирожные, Галя была тронута. Букетик поставила в маленькую лиловую вазочку, пирожные выложила в вазу. Галя быстро собирала на стол:
- Сейчас, Ириш, у меня через секунду все будет готово. Ты голодная?
- Нет, Галочка, не торопись.
Ирина прохаживалась по комнате, в который раз разглядывала фотографии: хорошие, красивые лица - Гали, ее покойного мужа, дочки. Галя действительно очень быстро и как всегда красиво сервировала стол, усадила Ирину.
- Расскажи, Галочка. Я вижу, ты сияешь...
- Сияю, но все так сложно... Ты видишь, что у меня без изменений ребенка я не взяла... Знаешь, почему? - Ирина покачала головой. - А потому что своего рожу! - Галя засмеялась, Ирина поняла, улыбнулась, кивнула:
- Вот и молодец.
- Молодец-то молодец - это пока что решение, да и не только мое, да ты, наверное, поняла? - Ирина опять кивнула. - Понимаешь, Ир, я даже представить себе не могла, что так вот может все вспыхнуть и главное, что это вовсе необидно, для его, - она кивнула на фотографию мужа, - памяти, я уж себя проверяла. Это теперь уже другое, это же после того, как я долго была одна, после того как ребенка хотела взять и не получилось... Теперь мне можно, уже такой, второй раз. А у него (ну ты знаешь), у него же ни жены, ни детей не было. Представляешь. И мы оба хотим! Попробуем... Мы женимся, Ир. Скоро.
- Я рада, Галочка. Хороший поворот событий. Все к лучшему.
- А теперь ты рассказывай и все подробно.
Ирина рассказывала Гале и про Катю с Витей, и про Васю, и про Георгия и Ота, и про похабный вечер у Милицы. Набегали слезы, становилось вдруг то жалко себя, то стыдно за себя. Галю очень заинтересовал Сашин рассказ и приезд Риты.
Ирочка, то, что ты ведешь с Сашей беседу и опять его понимаешь, это, по-моему, хороший знак, мне кажется, совсем скоро ты со всем этим разберешься и действительно этот клубок, как в сказке, тебя куда-то выведет. К кому-то.
