- Извини, Ира, что так поздно, но я пыталась дозвониться весь день. Вечером даже тебе к родителям звонила, но и там никого не было. Уж не знала, что думать.
- А что случилось, Поля?
- Да в общем, ничего особенного. Просто я случайно узнала, что ты виделась с Шурой и еще узнала, что умер Саша... Это все твои друзья молодости, я-то их знала позднее... Хотя, возможно, и ближе...
Ирина про себя хмыкнула: - "В своем репертуаре".
- И что же, пока в толк не возьму...
- Ну, видишь ли, ты же будешь книгу Сашину издавать, у меня ведь тоже один-два его набросочка есть и даже фотография... Так вот, я бы хотела, чтобы ты не забыла меня упомянуть.
Ирина выдержала паузу, затем ответила.
- Хорошо, Полина, я учту твои пожелания. Оставь, пожалуйста, все что сочтешь нужным, на мое имя в Дом-журе у дежурной. Я заберу, просмотрю и через некоторое время сообщу вписывается или нет сохраненное тобой в концепцию сборника.
- Очень хорошо. Ира. Так я тебе через некоторое время перезвоню. Очень надеюсь на положительный ответ.
Ирина положила трубку и искренне громко сказала.
- Какая чушь! Пошлая чушь! Ей не было стыдно, что она зло подшутила над тщеславной Полиной, просто было как-то грустно, что о Сашке теперь где-то, кто-то чуть ли не как о культовой фигуре распускает слухи, собирает сплетни. И, главное, считают, что можно, попав в его тень, прославиться! Ерунда. Сашка был интересен, конечно, в своем узком кружке он был фигура значительная. Но уверена, такой посмертный сборник он бы высмеял. Вот издать книжку при жизни, может, и не отказался бы, чтоб дарить и чтоб был повод, завязка для новых сюжетов. Читал бы новым встречным-поперечным. Все подступы - к роману... А его не написал. Интересная особа эта Полина. Вот ведь неленивая! Вкус к жизни, жажда жизни! Многие (и я в том числе) по сравнению с ней амебы! Ей всерьез чего-то хочется. Вот ведь - быть увековеченной в книге. Из архива П. Кривцовой. Здорово!. Ирина разволновалась, захотелось курить, Она прошлась босиком по комнате, выкурила сигарету и в сердцах выдернула шнур из розетки. Спала она крепко, но недолго. Очень рано проснулась - утро было чудесное. Вовсю пели птицы, уже сейчас чувствовалось, что будет жарко. Ирина лежала на спине, слушала птиц и думала. "У Кати на этой неделе кончаются занятия. Экзамены, и надо уже определиться, что будет с ее каникулами. Раньше, когда еще существовали "родители", все решалось просто - они переселялись на дачу, а Ирина наезжала, то есть ритм был такой же отлаженный, как и зимой в Москве. Иногда им с Катей удавалось вдвоем куда-то выскочить, как-то на юг с ними поехал и Костя. В этом году неизвестно, как летом решит распорядиться бабушка - свободная интересная дама. Да и Катя за последнее время очень повзрослела. Витя... Еще неизвестно, что там будет у Вити, это теперь придется учитывать. Ирина вздохнула. Чего же от всего хочу лично я? Почему опять вспомнилось, что из всех, связанных с Сашей, она так и не созвонилась с Гариком, хотя вроде бы и собиралась. Решив сегодня же ему позвонить, Ирина встала. Почему Игорь как-то связался у нее с сугубо домашними делами, непонятно, но все это так и осталось в ней клубком утренних размышлений. Как и несколько дней назад Ирина отправилась за йогуртом в ближайший гастроном "24 часа". Опять вспомнился бедный Вася. "Завтра, возможно, в разговоре с Ота определится его судьба". Ирина посмотрела по сторонам никого из "гаражной" публики не было видно. "В этот час они как раз, наверное, спят",- решила она и ошиблась. В соседнем доме хлопнула дверь и из подъезда выкатился один из тех, что ломился тогда в Васину квартиру. Тот, что поздоровее. Он быстрым шагом двинулся к метро. Ирина не спеша шла по дорожке через детскую площадку - она шла коротким путем к магазину, но медленно. Он шел длинным путем, но быстро. Когда Ирина, пройдя площадку, вышла к углу магазина, он почти подбежал к ней, чуть не наткнулся на нее. Ирина увидела опухшее простецкое лицо, мутноватые глаза. Кажется, он ее не узнал, но все равно на лице отразилось неудовольствие - вот еще, на пути. Ирина отвела взгляд - по опыту уже знала - поймает взгляд - заговорит. А зачем это нужно. Но кажется, поздно. Он затормозил возле и так получилось, что теперь ей уже нужно было обходить его. Мужик откашлялся. Противный похмельный кашель. "Это кстати, одно из немногих качеств, которые раздражали в Васе" - подумала Ирина. "Эт-та, вы не знаете, сколько времени?" Ирина ответила.
- Около шести.
- Метро-то открыто?
- Конечно. Оно же с половины шестого.
- Эта... А у вас пяти рублей не будет, мне вон пива бы... В метро меня так пускают...- откровенничал мужик.
Ирина молча протянула ему монету.
- Спасибо, мадам, спасибо - вдруг закокетничал он, - А я вас сразу и не признал, думал молоденькая вроде, а вы Васькина соседка. Это нам известно - образованная.
Он взял деньги, Ирина вроде бы двинулась к двери магазина, думая, что беседовать-то, в общем, не о чем.
- Подождите. А Ваську правда что ли, отравили? Или все же сам обожрался?
Отравили - это слово очень не понравилось Ирине, но мужику она ответила спокойно:
- Насколько я знаю, Вася уже чувствует себя лучше, вот выйдет из больницы сами у него спросите.
Теперь Ирина уже уверенно толкнула дверь и вошла в магазин - сразу же пошла к холодильнику с йогуртами, соблазнилась еще и глазированными сырками - со сгущенкой. Больше она по сторонам не смотрела, от неприятного собеседника оторвалась, отключилась. Когда она вышла из магазина, он поджидал ее, потягивая "Жигулевское", сидя на ступеньках. Ирина корила себя - "все любопытство, нечего было по сторонам глядеть. Значит, притягиваю неприятные события сама!". На душе стало тошно. Мужик поднялся.
- Вы не бойтесь, я только сказать хочу - тут бабы такие есть у нас, прошмандовки. Всякие тут дела из-за них. Ну посуди сама (он незаметно перешел на "ты"), пили мы себе, я, там, Васька, Фигаро (это Федька из второго корпуса), еще Сеня - гаражный, психиатр, ну ты знаешь, иногда. Никого не трогали! Тихо было, ну разве там между своими, мелкие неувязки, а тут эта. - Мужик очень точно жестами и гримасами изобразил неопрятную бабенку, наперсницу несчастной "сумасшедшей вдовы". - Лбами начала сталкивать, воду мутить. А что в ней? Прости Господи, ни кожи ни рожи. Все, правда, как-то подпали... А Васька вот с другой накололся - с тощей. Один хрен, - он потерянно махнул рукой.
После пива его как-то развезло и он, сидя на ступеньке, продолжал что-то бормотать, вроде бы уже забыв, что шел к метро. Ирина же быстро двинулась в сторону дома. Ощущение неумытости, несвежести возникло у нее. Бросив покупки в холодильник, она первым делом встала под душ, с наслаждением вымыла голову. Включила телефон, сварила кофе и решила позвонить в Израиль. Ирина достала старую записную книжку - вот Гариков телефон. Давно не виделись - лет пятнадцать, нет меньше, тетку ведь Ирина навещала в Израиле, лет значит девять. Тогда он был веселый, загорелый. Жена красотка, детки... Ирина набрала номер. Автоответчик на иврите, английском и русском сообщил, что никого нет дома, попросил оставить сообщение. Ирина оставила. Сначала пришло ощущение удовлетворения осуществила, потом - разочарование: не поговорила. "Ну, может, перезвонит", - утешила себя Ирина. Взгляд опять упал на Сашины бумаги надо бы разобрать. "Какая все же эта Полина! А она, интересно, кто? Неужели тоже соучастница? Тогда я тем более не хочу!" Ирина определенно отрекалась от своей условной "дружбы" с Полиной и ей было неприятно вспоминать, как они созванивались каждый день, делились буквально всеми переживаниями, вот уж, но было бесконечное: кто что сказал, кто где стоял и что я при этом испытала. "Нет уж - запоздало огорчилась Ирина, - в тысячу раз лучше одной пережидать и переживать периоды пустоты и междубрачья, чем вот так расхристанно, неопрятно себя выворачивать перед подружкой и слушать взахлеб такие же ее откровения. Ни одного общения ни с одной женщиной я не стыжусь, а вот с Полиной..." Ирина села на пол перед Сашиными бумагами. Вот еще рассказик - явно что-то из последнего - почерк внятный, бумага не пожелтела. "Страсть" - молодец, сам озаглавил. Ирина решила до Катиного или звонка или прихода ничем больше не заниматься - только читать Сашу, уже ведь ясно, что там опять всплывут многие волнующие ее сейчас вопросы. Ирина отметила, что у нее есть некоторая зависимость от этих "сверяний" с Сашей, но сейчас ей вовсе не хотелось от этой зависимости избавляться.
"Я буду звать тебя Жабетта,- заявил он мне в день знакомства 17 декабря 1993 года. Тогда я еще не читала Флоренского, его книжку "Имена" и не могла, конечно, оценить его намека, а намекал он на Сюзетту."
Ирина пожала плечами - вот ведь любит Саша от лица женщины высказываться, а я ведь часто свои рассказики пишу от "мужского" лица - так нам, видимо, легче выразить себя. Ишь придумал - Жабетта...
"Может быть, конечно, он был прав и я тогда действительно казалась "хорошенькой шалуньей". А еще, я это сразу поняла, он имел в виду то "болото", где он меня обрел... Наша компания разваливалась. К тому времени у всех были счеты друг к другу. Ревность. Всеми владела страсть и не самой высшей пробы. Тут он и появился - протянул ко мне руку или пустил стрелу это уж как угодно, и я оказалась с ним. Кто-то вздохнул с облегчением, кто-то пожалел, а в общем, было уже наплевать. Болото в прошлом. Мы вошли в его дом, и я стала хозяйкой... Жанной он меня никогда не называл"... Пока Жанетта - вот ведь совпадение - я про себя только так ее и называл рассказывала мне о своем горьком романе, я пытался раздвинуть доски забора и получить доступ на дачу. Мы искали ночлег, и я притащил ее в Переделкино. В доме все спали, калитка была крепко-накрепко закрыта, но я знал эту дачу, этих хозяев и представлял, в каком состоянии может быть у них забор".
