Элизабет Питерс - Обнаженная дважды

— Подожди минутку, Джейк, — прервал ее Билл, забыв о протоколе. — Я не могу купиться на это. Убить кого-либо за процент с продажи книги…

— А как насчет убийства кого-нибудь за полтора миллиона баксов? — спросила Жаклин. — Первая книга Катлин принесла более пяти миллионов, включая права на постановку фильма. Ее вторая книга могла легко увеличить сумму в два раза. Процентная ставка Бутона — пятнадцать процентов. — Выражение лица Билла вызвало у нее сардоническую усмешку. — Ясно? Мотив становится еще более неотразимым, когда он выражен в долларах и центах.

В течение нескольких секунд стояла гробовая тишина. Жаклин вернулась к своему вязанию, а остальные пристально посмотрели на Стокса.

— Какой очаровательный вечер, — холодно заметил он, — но я не думаю, что останусь на обед. И, Жаклин, боюсь, что сюжет никогда не будет продан. Он слишком натянут.

— Не уходи, Бутс, — сказала Жаклин. — Ты еще не слышал самую лучшую часть. Она по-настоящему захватывает.

— Наиболее милосердное объяснение этому представлению это то, что ты умственно больна. Я ухожу. Вы не можете остановить меня.

— Нет, я не могу, — признала Жаклин. — Но он сможет. — Она указала вязальным крючком на Пола.

— Это запугивание, — закричал Стокс. — Офицер, разве вы собираетесь позволить…

— Черт возьми, мистер, я не полицейский, — спокойно сказал Билл. — Я просто бывший шериф. Хотя, как мне кажется, кто-то мог установить контакт с той леди — Августой… как-там ее имя.

— Вы не сможете найти ее, — заявил Бутон. — Она затворница. Она сумасшедшая. Боже, я начинаю думать, что все писатели сумасшедшие! Она даже могла оказаться настолько глупой, чтобы назваться именем Дарси. Как только кто-то вложил эту мысль в ее голову…

— Отпечатки, отпечатки пальцев, — пробормотала Жаклин, — не забывай об отпечатках пальцев, Бутсик. И не надо зацикливаться на остроумной идее добраться первым до Августы. Расслабься и наслаждайся, как говорится в старой пословице; ты, возможно, будешь наслаждаться так, как наслаждается насилуемая женщина. Я почти закончила лучшую часть своего рассказа. Она так чудесна, что я сама с трудом могу себе поверить.

Жаклин подумала об этом; на ее лице расплылось мечтательное удовольствие ребенка, который предвидит окончание хорошо известной, очень любимой истории.

— Если бы я была лошадью, — начала Жаклин, смакуя каждый звук. — Это один из классических методов расследования. «Если бы я была лошадью, то куда бы я пошла?» Поставьте себя на место другого человека, думайте, как думает он, и вы найдете ответ. Я привыкла насмехаться над такой методологией; но, Господи, она работала все это время. Катлин и я очень разные люди. Я никогда бы не смирилась с — прости меня — жертвенной чепухой, которую она терпела так долго. Но у нас есть одно общее, и я не хочу сказать, что этим общим является то, что мы обе писательницы. Нам нравится быть у руля событий. Вот почему Катлин заботилась о своей семье все те годы. Она делала грязную работу, зарабатывала деньги, улаживала конфликты, устраивала им жизнь. Она не ждала, когда все устроится само собой. Катлин устраивала все сама. Итак, спросила я себя, что могла бы она сделать, раз уж она удачно сбежала и была в безопасности? Что бы сделала я? Помимо, конечно, наслаждения новой жизнью?

Уверена, что мне захотелось бы знать одну вещь — что происходит. Я бы постаралась выяснить, кто все подстроил. И если бы я была Катлин, пораженная преувеличенным чувством ответственности за досаждающих родственников, я, вероятно, чувствовала бы себя обязанной наблюдать за ними.

Такое рассуждение и некоторые многозначительные улики убедили меня, что Катлин вернулась в Пайн-Гроув. Это была одна из догадок, которая заставила меня подозревать с самого начала Джан. Я даже хотела знать… ну ладно, я признаю, что это притянуто за уши… я подозревала даже Марджори, повариху. Несколько инцидентов укрепили меня в моих предположениях. В первую ночь, проведенную в коттедже, я была разбужена сильным запахом сирени, любимым запахом Катлин. Шерри тоже пользовалась этими духами, она могла вскарабкаться к окну и разбрызгать духи по комнате, хотя не представляю, зачем ей делать это. У Катлин на это были причины. В то время она злилась на Стокса и на всех людей, которые разрушили ее планы написать продолжение «Обнаженной». Что-то еще случилось той ночью. Я не заметила этого сразу; я только что распаковала вещи и все лежало в беспорядке, который неизбежно сопровождает переезды. Я лишь слегка удивилась, найдя набросок, который, как подразумевалось, написала Катлин и который я вытянула у мистера Стокса со значительными трудностями, не в том месте, где, как мне казалось, я оставила его. Я не понимала, пока моя теория не начала принимать нужные очертания. Катлин, должно быть, увидела его и, возможно, скопировала. Прочитав его, она сообразила, кто замешан в этом деле. «Она поняла, что я также была обманута мистером Стоксом. Это объясняет, почему письма, которые она послала мне, подписанные «другом правосудия», взывали к моему чувству справедливости вместо того, чтобы укорять, как письма, отправленные остальным.

— Но был еще вопрос с ключами, который окончательно убедил меня. Билл был прав, когда предположил, что ключи от коттеджей взаимозаменяемы. У Катлин имелись свои ключи. Она использовала их несколько раз, чтобы проникнуть в мой коттедж. Однажды она сделала кое-что, о чем, я полагаю, она сожалеет сейчас; это, должно быть, было совершено в порыве ярости, когда она прочитала набросок, написанный мною. — Жаклин застенчиво улыбнулась. — Это неплохой набросок, но я должна признать, что он весьма мало похож на то, что могло быть задумано Катлин. И если бы я пробежалась глазами по чему-то, что пародирует или ломает мою работу, я могла бы отреагировать таким же образом. Поняли, что это значит, а? Это значит, что Катлин была здесь, в Пайн-Гроув, когда это случилось.

Следующее, что есть общего между мной и Катлин, так это чувство юмора. — Жаклин наслаждалась собой; ее глаза пылали зеленым светом, а губы дернулись. — Она не могла выбрать более лучшую маскировку, более безопасную, которая доставила бы ей большее наслаждение. Я бы никогда не догадалась, если бы не попыталась быть любезной, что доказывает, что добродетель иногда вознаграждается. Я постаралась поговорить с ней однажды вечером; она выскочила из своего кресла и была на полпути из комнаты, прежде чем я успела моргнуть. Я кричала ей прямо в ухо, потому что думала, что она глуха. А не так давно я узнала, что единственным физическим дефектом на теле Катлин Дарси была деформированная ушная раковина.

Лица собравшихся ничего не выражали, за исключением одного — у Молли Кайл.

— Ох, — задохнулась она от волнения. — О Боже мой! Не хотите ли вы сказать…

Жаклин встала и пошла в дальний конец комнаты. Телевизор был выключен; никто не заметил, как его звук пропал, потому что все внимательно слушали рассказ Жаклин. Большинство зрителей ушли. Единственными из оставшихся были плотная женщина в очках, бешено корябающая по пачке разлинованной бумаги, и маленькая старушка, скорчившаяся в своем кресле, как черный кот.

Жаклин протянула руку. Крис и некоторые другие, считавшие ее неэмоциональной и циничной женщиной, были бы удивлены дрожью в ее голосе, когда она сказала:

— Я составила остроумную, талантливую маленькую речь, но, кажется, забыла об одном. Добро пожаловать, Катлин.

Тишина длилась достаточно долго для Жаклин, чтобы она почувствовала наиболее мучительное беспокойство за всю свою самоуверенную жизнь. Она не пережила бы никогда, если бы оказалась не права… Но она не могла быть не права. Цепь размышлений была совершенна. Едва ли осознавая, что делает, она наклонилась вперед и бросила косой взгляд на боковую часть головы женщины.

«Миссис Свенсон» начала смеяться. Встав, она выпрямилась до полного своего роста в сто пятьдесят пять сантиметров и сдернула седой парик с головы, открыв ершик коротких темных волос.

— У меня тоже нет слов. Это было так тонко сделано, миссис Кирби. Могу я называть вас Жаклин?

Жаклин стояла спиной к остальным; никто, кроме Катлин, не мог видеть, как она сложила губы и тихо присвистнула. «Фьюить!» Этот звук вызвал новый взрыв смеха у Катлин, и если бы в этом смехе прозвучали нотки истерии, Жаклин вряд ли могла винить ее в том. Взяв протянутую Катлин руку, она повернулась к записывающей женщине.

— Я говорила тебе, что понадобится еще чье-то разрешение, прежде чем ты сможешь опубликовать это, Салли. Ты все записала?

— Все ли я записала? Ну и история! Как насчет разрешения, миссис Дарси? Вы знаете, что все бы вышло наружу в конце концов; если бы я не была так чертовски этична, я бы даже не спросила вас. — Она бросила взгляд на Жаклин и добавила: — И если бы я не была так чертовски запугана миссис Кирби.