В первые сутки - двое Ирина не могла бы их отличить друг от друга и, возможно, некоторые ее вопросы, пожелания и сомнения выслушивала сестра, но ведь все это было важно и интересно той, еще одурманенной Ирине.
Через три дня ее интересовали Катя, Костя, мать, затем несколько позже - Вася, а потом уж и Татьяна, Галя. Вот когда весь "набор" близких опять попал в поле зрения Ирины, она почувствовала себя сама собой пережившей сильное потрясение, спровоцированное долго подавляемой депрессией, слишком сильным углублением в прошлое. "Да, я соучастница, вечная соучастница - это диагноз моей хронической болезни. Но ведь хроники тоже живут и иногда долго. Вот и буду, сколько Бог отпустит..." Ирина уже знала, что для Кати ее "реактив" не прошел бесследно - перед ней вдруг со всей очевидностью проявилась беспомощность ее матери, всего лишь относительная надежность бабушки, еще более несправедливым показалось отсутствие надежного крепкого отца. К тому же вся эта "ненормальность" близких Оталкнуло такого нужного, близкого Витю, ну, даже если не его самого, то его маму точно, а он полностью с ней солидарен: он ее любит, и любил всегда, задолго до ее, Катиного, явления в его жизни. Этот урок Катя усвоила - ты любишь человека и любима им, но это не значит, что ты - все, что ты перечеркиваешь существование других людей, и требовать подобное от того, кого любишь постыдно. Катя как бы разграничила любовь и страсть.
Катя писала маме письма, передавала их с бабушкой, и попросила разрешения пока не приходить - ей как - то очень больно сейчас видеть маму. Ирина это поняла и сама попросила мать оградить Катю от больничных тем и проблем и с кем-нибудь отправить ее на дачу. Мария Филипповна Иринину просьбу выполнила и на неделю посадила Катю на даче со своей приятельницей, а сама наезжала. Ирина попросила и Kостю в известность не ставить пока. Но через полторы недели Ирина поняла, что без Кости ей не обойтись категорически не в состоянии вернуться в свою квартиру! К тому времени Катя уже уехала в Минск, а мать готовилась к поездке в Германию. Вот вроде бы все улеглось - концы начинают сходиться с концами, она вроде бы и способна уже читать, писать давно заброшенную статью, строить планы, давать трезвую оценку себе и происходящему, но это здесь - в больнице, но как только она мысленно переносится в свою квартиру, слезы начинают литься рекой, и врачи качают головами, откладывая выписку. Наконец, Ирина попросила Татьяну, примчавшуюся к ней на третий день и ее как-то навещавшую, разрешить позвонить по ее мобильнику Косте. Он конечно же звонил в Москву несколько раз, не заставал Ирину дома, звонил бабушке, и та ему сообщала, что Ирина с Катей на даче и у них все прекрасно. Теперь же предстояло попросить помощи у сына, но ведь он хотел сдать квартиру, и скорее всего кого-то он уже там поселил - ему нужны деньги. Иринина неравноценна, но как только она окрепнет, она сможет заработать и покрыть разницу, главное, сейчас поселиться в несвязанном со всем тяжелым месте, не спотыкаться о компьютер - не распакованный, не утыкаться взглядом в "видик", где когда-то крутилась "роковая" кассета, и не встречаться со всеми "дворовыми", не попадаться на глаза Валентину. Ирина набрала Костин номер и, выслушав его радостное приветствие, коротко рассказала о том, что с ней произошло. К ее облегчению Костя сам предложил ей пожить у него, с постояльцами почему-то не сложилось, а у них с Ритой материальное положение сносное - можно ничего и не сдавать, а если кому-нибудь сейчас понадобится жилье в Москве, то тогда, конечно, пригодится Иринина квартира. Костя разговаривал с Ириной бережно, не задавая лишних, вопросов. "Как с больной", - грустно подумала Ирина.
Ну так или иначе - все уладилась, и Ирина, стоя на крыльце, в задумчивости вертела в руках очки. "Так пора... В Костину квартиру... Хотя и там были беды -подбрасывали записки с угрозами, мальчики подходили "чернорубашечники". По Костину душу. Скроюсь там, приду в себя и... заберу Катю. Нет причин мне по свету свободно, бессемейно скакать. Я и дочка семья. Мать была права, когда меня уколола..." Ирина не спеша шла к метро. Появилось желание всматриваться в лица, разглядывать пляшущие тени на асфальте, - ветер сильный, теплый. В метро Ирина начала уже строить планы на завтра. Сегодня, конечно убрать дом, проветрить, а завтра звонить и может быть сразу ехать в Минск к Кате. Ирине вдруг стало не по себе: "Я же не знаю Кати! Я совсем ее не знаю! Она в Вите и нашла близкого человека, потому что ей нас нехватало. Или наоборот? Было слишком много - с нашими проблемами... Вот, отказалась лететь к деду..." Ирина вышла из метро, огляделась - место чужое. Здесь не бродит призрак "сумасшедшей вдовы", не шляются Надежда с "грязнулей". Но здесь нет и доброго психиатра с Сэром... Ирина отогнала от себя прилипчивые мысли и храбро двинулась к дому...
Первые часы в Костиной квартире она чувствовала себя неуютно, вдруг стало гореть лицо, и Ирина перепугалась, запаниковала, бросилась к зеркалу -так свежо все же мучительное воспоминание о том дне. На нее смотрела осунувшаяся женщина с тревожными глазами, бледная женщина. "Жар-то нутряной, но супрастин принять нужно, врач советовала. Как в воду глядела". Ирина бросилась к сумке - на первое время сестричка положила ей с собой несколко таблеток. Через какое-то время жар спал, Ирина продолжила уборку. Компьютер в комнате сына смотрелся естественно, Ирину не смущали ни мебель, ни телевизор.
"Я так все же странно устроена, - думала Ирина - я ведь никогда по-настоящему не отдавала себе отчет, как много сделал Павел, Костин отец. Я все же слишком всегда была занята собой - последний период - распутывание старинных связей и вычленение в себе "соучастницы" - просто квинтэссенция, а по сути, я всегда только этим и занималась: отыскивала поводы и причины каких- либо моих личных ситуаций. А в это время росли дети, сменялись мужья. Итак, остановимся на этом острове и поживем как Робинзон: осмысленно и аскетично". Ирине понравилась эта мысль, она развеселилась. Спать она укладывалась в хорошем расположении духа. Подержала в руках таблетку снотворного, рекомендованного врачом, да и отложила: "На новом месте приснись жених невесте". К сожалению, не спалось. Ирина бродила по квартире; поглядывала на телефон - никто ей сюда не позвонит (это и хорошо пока), но хочет ли она с кем-нибудь поговорить в ночи? Пожалуй, да, с Таней.
Таня приходила к ней в больницу дважды - первый раз просто сидела радом и потихоньку утешала и рассказывала о незначительных событиях - в Гришу влюбилась однокурсница из Таллина, тот сначала вроде оставался равнодушен, а теперь пригляделся - понравилась, купила себе новое зимнее пальто - "готовит, мол, сани летом" и еще о чем-то неторопливо поведала. О своих мужиках не заговаривала - больно Ирина уж была некоммуникабельна. Во второй раз, увидев, что Ирина уже вполне пришла в себя, начала по обыкновению, трещать - тут и Павел - он "развязал" -и понеслось тут, и Петр, )который оказывается, очень и очень интересен) и еще о ком-то неизвестном Ирине болтала Таня. Тани нет в Москве, но у нее - мобильник и можно с ней связаться, по крайней-мере услышать голос.
- Алло, - откликнулся мужской голос по Таниному номеру.
- Простите, а могла бы я поговорить с Таней?
- Конечно, - засмеялся мужчина. Возвращаю ей ее собственность
- Да? - кокетливо - вопросительно откликнулась Таня
- Это я.
- Ой, Ирка! Как я рада тебя слышать. Ты дома? Давай я по обычному перезвоню, поболтаем...
- Я у Кости. Пока поживу здесь. Запиши телефон, а поболтаем завтра, если сможешь
Ирина продиктовала номер. Танин голос ее и в самом деле приободрил: хорошо, что она в городе. Ирина легла с каким-то старым журналом и уже минут через десять почувствовала, что ее смаривает. Последнее, о чем она подумала было: "А все же каждая из нас и я, и Таня, и Галя в большей или меньшей степени "качество жизни" оцениваем по наличию или отсутствии мужчины рядом с нами. Нечего это скрывать. В истории с Ота я проявилась как соучастница - примирительница, впрочем, случайная. Мирить его с женой я не собиралась, но он так ее долго и хорошо знал и степень его связанности с ней велика (не сравнить с его привязанностью ко мне!), что призыв с ее стороны был воспринят им с готовностью. Не было предательства, все было естественно... Мне было больно, я свихнулась. Что ж... И все равно ведь так будет - "качество жизни" по наличию спутника.... "He додумав до конца, не сделав никакого вывода Ирина уснула... "Жених" приснился. Роскошный породистый жеребец играл с ней на лужайке в салочки, позволял вплетать в гриву ленточки, позволял гладить..., брал с ладони сахар, "Вот мой друг, кому-то представляла его Ирина ,- настоящий".
Утром Ирина, проснувшись, осознала, что она не у себя - кофе нет, чая нет - здесь ведь не жили давно, а вчера ей было как- то не до того. Она вышла из подъезда - магазин в соседнем доме. Возле дверей стоял парень в черной рубашке с собакой на поводке, Ирина запаниковала: "это тот, что к Косте приходил, записку приносил, узнает - привяжется", но парень равнодушно скользнул по ней взглядом. Ирина с облегчением вздохнула, но себя за мнительность отругала.
